Пламя и тьма (ЛП)

— Они пришлют кого-нибудь сюда. — Она жестом указала на ряд ближайших пустых мест. — Не хотите ли присесть?

Он не хотел присаживаться, так что вместо этого стал бродить по холлу. Прошло около пяти или десяти, а возможно и тысячи минут, прежде чем стальные двойные двери плавно распахнулись, и из них вышла женщина в полном хирургическом обмундировании. Она взглянула в сторону стола и сразу же подошла к нему.

— Мистер Эллиот?

— Да. — Трик по-прежнему стоял прямо сбоку от него. Он ощутил приближение остальных. И тут маленькая рука проскользнула в его, он взглянул вниз — с другого бока от себя и увидел Фейт. — Как мои родители?

— Я доктор Щугамэн. Почему бы нам не присесть?

— Нет, просто скажите.

Доктор Щугамэн выглядела удивленной и немного испуганной. Она кивнула.

— Ладно. Я ассистирую доктору Филпотту, который оперирует вашего отца. Он послал меня быстро ввести вас в курс дела и задать пару вопросов. А также у меня есть информация и о вашей матери. Начну с неё. Ваша мать стабильна. — Коннор ощутил, как будто первый раз вздохнул с тех пор, как Шерлок позвонил ему в Вегас. — У неё перелом левой руки, и она в хирургии, чтобы вправить её. У неё ожоги первой и второй степени левой части тела, а также лёгкое ингаляционное воздействие вследствие задымления. Но она стабильна. Её прогноз — отличный.

Он ощутил, как Фейт сжимает его руку, и немного улыбнулся доктору.

— Спасибо Вам. Спасибо. А мой отец?

И вот тогда доктор Щугамэн сделала долгий вдох, прежде чем ответить, и колени Коннора подогнулись. Это плохо. Он осознал это, прежде чем доктор произнесла следующие слова.

— У вашего отца тяжелая травма головы, ожоги второй и третьей степени, и воздействия от вдыхания дыма гораздо более выраженные, чем в случае вашей матери. Доктор Филпотт работает над тем, чтобы уменьшить давление и отек в его мозге. Мы делаем для него всё возможное. Но я боюсь, что его состояние тяжелое. — Она остановилась и сделала ещё один зловещий вдох. — Это сложно, но я обязана спросить вас: у Вашего отца не указана информация об участии в программе донорства органов, в случае, если…

— Господи, бл*дь! Закрой свой сучий рот! — кулак Коннора был сжат, а его рука была готова к удару, прежде чем он это понял. Трик схватил и удержал руку.

— Полегче, брат. — Трик обратился к доктору. — Я знаю, что вы должны спрашивать такое дерьмо, но не сейчас. Делайте свою работу и спасите его.

Доктор Щугамэн кивнула, её глаза были огромные, как блюдца.

— Простите. Мы делаем всё, что в наших силах. Но подумайте над этим вопросом. Если мне придется ещё раз его задать, времени для ответа будет немного. — Она отступила. — Мне нужно вернуться. Доктор Харрис переговорит с вами, после того как вашу мать переведут в послеоперационную палату, а доктор Филпотт придет поговорить с вами после окончания операции вашего отца.

Коннор лишь кивнул. Доктор развернулась и ушла через стальные двери.

Тогда Фейт потянула его за руку и повела, чтобы заставить сесть среди его семьи, и он пошёл за ней. Но ему нужна была Пилар. Она нужна ему, но он не мог её получить. Он даже не мог ей позвонить.

Она — герой, а он один.

Глава 18

Мур подъехал ко входу в больницу.

— Я припаркуюсь и поднимусь, ладно?

Пилар открыла дверь его грузовика.

— Да. Спасибо. — Она выскочила и побежала внутрь.

Было ярко солнечное утро. Они проработали сверхурочно в свою смену, но наконец-то смогли укротить огонь, пока он не стал полноценным обычным лесным пожаром. Лесистая местность и около ста футов леса в задней части района были обуглены и мертвы, а также шесть домов были полностью сровнены с землёй. Ещё три получили повреждения. Четыре человека погибли, а пятеро, включая родителей Коннора, получили ранения.

Пилар видела путь огня. Такой же, как тогда, в августе. Тогда было установлено, что это поджог — в качестве катализатора использовали изопропиловый спирт. Она была уверена, что этот пожар такой же. Её работа не состояла в том, чтобы утверждать это, но именно работа убедила её в этом.

Она переживала из-за этого, как будто есть что-то, что ей следует понять, что-то прямо на грани её восприятия. Понимание чего-то, от чего она сама уклоняется.

Когда она направилась к шахтам лифтов напротив магазина подарков в больнице, её телефон завибрировал. Она дважды отправляла смс Коннору на его личный номер, но так и не получила ответа. Надеясь, что сейчас звонит он, она вытащила телефон. Но нет… это её бабушка. Она уже проигнорировала пару звонков от неё, поэтому ответила сейчас, двигаясь в сторону от лифтов.

— Хола, нана.

— Миха! Ты всегда звонишь после пожара. Я так волновалась!

— Ло сиенто (Прим.: в переводе с испанского — прости), нана. У меня не было шанса. Тодо Биен (Прим.: в переводе с испанского — всё хорошо). — Она так беспокоилась о Конноре, что едва могла думать о ком-то другом.

Её бабушка вздохнула в трубку.

— Буэно. Есть новости от Хьюго?

— Нет, нана. С воскресенья. Отпусти его.

— Пилар, ты же знаешь, я не могу.

Мысли о Хьюго так надоели ей.

— Ну, а мне пришлось. Нана, мне пора. Я перезвоню позже, си?

— Миха… — она замолчала и вздохнула в трубку. — Си, пожалуйста.

Ощущая вину, Пилар повесила трубку и вызвала лифт. Как только начали закрываться двери лифта, Мур рысью припустился к нему, так что она протянула руку и остановила двери от закрывания, и он шагнул к ней.

— Думал, ты уже там.

— Звонила нана. Я взяла паузу, чтобы поговорить с ней. Она не слышала ничего от Хьюго. И хочет, чтобы мне было не всё равно, как и ей, но я больше не могу.

Но это неправда. Пилар беспокоилась о брате… очень волновалась. То, что она хотела прекратить делать. Она хотела опустить руки и оставить его на произвол судьбы. Она хотела перестать чувствовать ответственность, перестать чувствовать себя виноватой за выбор, что он сделал.

Её друг обнял её.

— Просто сконцентрируйся на том, что здесь и сейчас. Это же то, чего ты хочешь, да?

Она кивнула. Чувство вины и ответственности за своего брата, которое она испытывала, по нисходящей спирали уменьшалось в каждой частице её ума и сердца. А вот что изводило её, так это чувство вины, занимающее всю голову и даже тело, когда она и Мур передали родителей Коннора парамедикам, а затем развернулись и продолжили работать. Это было правильно, единственно возможное в данной ситуации, но она думала лишь о Конноре, узнав, как сильно пострадали его родители, и, возможно, его отец умер, но она продолжала сосредоточиваться на огне перед собой, собрав в кулак всю свою волю.

Затем двери лифта снова открылись, и она поняла, что Коннор уж точно не один. В приёмном покое было так много людей в чёрной коже, что они выплеснулись ещё и в коридор. Мужчины и женщины — все мрачные.

И никто из них не Коннор.

Когда Пилар и Мур направились по коридору, друг Коннора Трик вышел из толпящейся массы и направился прямиком к ней, удивив тем, что притянул в крепкие объятия.

— Привет, Кордеро. Ты в порядке? — он отпустил её и повернулся к Муру, протянув ему татуированную по кругу руку. — Привет. Я — Трик.

Они были представлены и даже разговаривали в ночь «Идолов Караоке», но Трик, похоже, не помнил об этом. Оно и понятно.

— Помню. Я Кайл. — Кайл схватил Трика за руку, и они их пожали.

— А. Точно. Прости.

Кайл отмахнулся от извинений Трика.

— Я в порядке, Трик. — Пилар ответила на вопрос, который ей задал Трик. — Где он?

— С мамой. Хус всё ещё в хирургии. Прошло, бл*дь, семь или восемь часов. — Он посмотрел на них обоих. — Это вы… те, кто…?