Коан Янг 2

– Вам нечего там делать, – предостерег он. – За этой дверью вы ничего хорошего не сыщите.

– Что за ней? – недоумевала Обри, встревоженно глянув на Букера.

Профессор положил руку ей на плечо и прошептал:

– Тьма. Эта тварь засела в Храме Знаний и уже давно не высовывается. Зайти к ней внутрь означает добровольно погибнуть. Тебя, – обратился он к Букеру, – Тьма готова была сожрать с потрохами.

– Зря я затеяла поход сюда, – пожалела Обри. – Прости, Букер. Еще чуть-чуть, и ты был бы мертв.

– Ты не виновата, – сказал парень. – Любой исход поучителен. А вам, Профессор, спасибо. Вы спасли мне жизнь.

– Здесь нет живых и мертвых, – ответил Профессор. – Точнее, умереть-то можно, но… Это несколько другое состояние. Не физическое. Скажу вам точно: есть Потерянные и Найденные. Вы оба, как мне видится, Потерянные. Заблудшие души, так скажем. Но город таит в себе опасности для каждого. Например, Тьма. Если лезть к ней на рожон, она обратит вас в призраков. Тьма всегда прекрасно с этой трансформацией справлялась. Призраков уже никто не спасет. Они лишены личности, их естество сливается с городом как единое целое. Призраки становятся… Шептунами. Как шелест листьев при дуновении ветра. Раз в день Шептуны делятся новостями с Найденными, а те, в свою очередь, вольны распоряжаться информацией, как им заблагорассудится. Собственно, я принадлежу касте Найденных. Хотя, иронично заметить, в городе я себя никогда не терял.

Увидев на лицах двоих оторопь и смятение, будто годовалым детям объяснили правила деления на корень, Профессор по-доброму улыбнулся.

– Предлагаю посидеть в теплом помещении и выпить чашечку какао. На улице нынче холодает. Как вам такой расклад?

Республиканская улица располагала чудесным кафе, куда Букер любил заглядывать в холодные деньки. За окном метет снег и вьюга, а Букер сидит на мягком диване и попивает горячий кофе, рассуждая о великом. Как-то раз он даже отметил здесь Рождество – хотелось разнообразия. Сидел с кружкой кофе и наблюдал, как за толстым стеклом кружат снежинки и горят огни. Да уж, не самое лучшее развлечение, но кто на что горазд. Веселья в городе кот наплакал. Кафе названия не имело, да и, пожалуй, в таковом не нуждалось: в целом городе лишь там варили горячий кофе. В пунктах выдачи, к слову, где выдавали пищу, предлагался только рассыпной кофе или зерновой.

Профессор угадал с выбором, приведя Букера и Обри на Республиканскую улицу. На перекрестке ребром стояло крохотное темно-бордовое заведение, выложенное из мелкого кирпича. Окна затемненные, на двери гирляндой сверкала вывеска «Открыто».

– Почему улица названа Республиканской? – полюбопытствовала Обри.

– История, – пожал Профессор плечами. – Каждый уголок любого места – это часть истории. Что-нибудь да приключилось. Но с этим городом не все так просто. Название уж точно пускает корни в прошлое. А какое прошлое – дремучая загадка.

– Кафе работает еще час, – хмуро сказал Букер. – Обсудим историю города попозже.

Внутри заведения царило немое сияние неоновых огней. Приглушенная, отдаленная игра света, уступающая место гнетущей тьме: лампы в кафе не горели. Лишь неоновые фонарики, служащие не столько светом, сколько частью незамысловатого интерьера. Они сели за один из столиков. Напротив каждого уже стояла чашечка горячего кофе, по центру – кубики сахара, круассаны с банановой начинкой, блинчики с джемом и малиновый пирог.

– Напрасно ты пренебрегаешь историей города, Букер, – заметил Профессор. – В ней прослеживается закономерность.

– Я преподаю историю в институте, – ответил тот. – Европа, Штаты, Азия, история Древнего мира, история Руси… Всего мира, одним словом. Но не города, где я живу. В чем же закономерность?

– Очевидно, в ее отсутствии. Крайне важно отыскать себя на страницах прошлого, чтобы принять настоящее и не бояться будущего.

Обри внимательно следила за нашей беседой, подперев ладонью подбородок. В словах Профессора она, видимо, невольно нашла повод поразмыслить.

– Хорошо, и кто я в этом городе? – спросил Букер.

Мужчина задумчиво погладил идеально выстриженную седую бороду и отпил кофе.

– Учитель.

Букер нахмурил брови.

– Я знаю, что работаю учителем. Но я совсем про другое.

– Нет, дружок, – мягко возразил Профессор. – Ты – Учитель. – И вздохнул, опершись на мягкую спинку дивана. – Видишь ли, город подразумевает хитрую игру, где каждый игрок занимает свою позицию. Есть Шептуны, Часовщик, Профессор, Тьма и Учитель. Уверен, эта девушка, – указал он на Обри, – тоже кем-то служит. Просто так она сюда попасть не могла.

Букер перевел взгляд на Обри. В ответ она развела руками.

– Я помогаю тебе вспомнить, кем ты был… Помощница?

Профессор кратко рассмеялся. Почему, хмуро подумал Букер, его это развеселило?

– Тогда и я помощник, – сказал мужчина. – Или даже спаситель – я спас вам жизнь. Но нет. Человек служит городу, а не другому человеку, потому и следует классифицировать в отношении себя. «Кто я для этого города?». Задай себе этот вопрос, дорогая Обри. Не спеши. Нет причин торопиться с определениями, всему свое время.

– Я… не знаю, чем я могу послужить городу, – пробормотала она.

Букер обозленно прошептал:

– Мне не нравится думать, будто я служу проклятому городу. Я не служащий, черт подери. Я обычный парень, который пытается разобраться в себе. «Служба», – загнул он по два пальца на руках, – не помогла мне ни капельки.

Профессор с серьезным видом посмотрел ему в глаза и произнес:

– Закономерность твоего пребывания заключена в ее отсутствии. Как и моя. Как и ее. Твои рассуждения обернутся либо ложноположительным результатом, либо ложноотрицательным. В обоих случаях, Букер, ты не будешь прав. Ведь если ты себя вспомнишь, произойдет это не по твоей собственной воле. А по случайности.

– Случайности, – недоверчиво повторил Букер, прищурившись.

– Да, случайности, мой друг. А случайность вытекает из закономерности. Понимаешь?

Букер поймал на себе абсолютно пустой взгляд Обри – девушка сидела с поднятыми бровями, демонстрируя удивление и недоумение сразу. Букер слабо улыбнулся в знак солидарности.

– Не очень.

Мужчина увидел на соседнем столике красное яблоко. Или зеленое, но под светом неоновых огней выглядело красным. Он сходил за ним и начал подбрасывать.

– Однажды племянница Исаака Ньютона поведала философу-просветителю Вольтеру любопытную историю о том, как в саду на голову ее дяди упало яблоко, – начал Профессор, усевшись с плодом обратно. – История эта перекочевала в учебники по физике и приобрела некий… истинный вид. Конечно, это миф, и никакое яблоко Ньютону на голову не падало, но суть не в правдоподобности. На минутку представим, что это правда. Закономерное падение яблока послужило случайной мыслью. Поводом задуматься о траектории падения. По той же закономерной случайности появились микроволновая печь, шампанское, наклейки Post-It. Даже пенициллин! Большинство случайных открытий, Букер, изменили мир. Этот город является собственным миром. На картах его не отыскать. Но его можно изменить. Закономерным образом. Понимаешь теперь? Не надо взламывать двери Храмов, обманывать Шептунов и идти навстречу Тьме. Твоя роль – Учитель. Так будь им, друг мой.

Долгое время Букер буравил Профессора напряженным взглядом.

– То есть мне просто жить, как раньше? Преподавать в институте, потягивать пиво дома и смотреть кулинарные передачи по телевизору?

– Ты сделал главное: проснулся, – ответил Профессор. – Ты все еще Потерянный, а не Найденный, но верный путь взят. Своим временем распоряжайся, как хочешь, но если до этого момента ты жил, будто бы во сне, то сейчас ты прозрел. Делай, что делал, только с открытыми глазами. Ты тоже, Обри. Кстати, чем ты занимаешься?

– Особо ничем, – сказала она. – Якобы переехала в дом Букера из другого района, но жизнь до переезда вспомнить не могу. Просто знаю, что она была. И все.