Страница 2 из 8
– Да, Симза, она у нас девочка-маугли, воспитанная инженерами.
– Я слыхала, вы были в плену в Коммуне!
– Ох уж эти слухи! – отмахнулась мама. – Нет, не в плену, на самом деле. Но мой муж работал на очень секретном заводе, мы жили с ним, это такое закрытое место… Локаль. Как отдельный маленький мир. Там, пожалуй, даже неплохо – у нас была большая квартира, отличное снабжение, нас уважали, и мы ни в чём не нуждались. Но, увы, детей там не было. Василиса выросла среди взрослых, и с машинами ладит лучше, чем со сверстниками. И почти ничего не видела, кроме чертежей, станков и механизмов.
– И вас оттуда не отпускали совсем?
– Раз в год в отпуск. На море. Но там никого не было, кроме нас и таких же отпускников. Купаться да загорать для пользы здоровья. Васька там даже скучала без своих любимых моторов!
– Мы бы так не смогли, – сочувственно вздыхает Симза. – Мы, цыгане, вольный народ! Наша жизнь – дорога!
– Вот и мы не смогли, – серьёзно отвечает ей мама, – как появилась возможность, сразу сбежали. И теперь, кажется, наша жизнь тоже дорога. На какое-то время, я надеюсь.
***
Автобус, в котором они теперь живут, – машина Фонсо и Симзы. Их дом, их транспорт, их имущество. Пожилая цыганская пара (с точки зрения Василисы все, кто старше мамы с папой, – старики) с радостью приняла их семью на время путешествия. Их дети давно выросли, обзавелись своими машинами-домами, кочуют сами. В автобусе салон разделен на три комнаты. Две – как каюты на корабле, маленькие, с откидными кроватями. Третья – сзади, общая, как гостиная или кают-компания. Васькин папа – бывший моряк, она привыкла все называть по-морскому. Помещения украшены в оригинальном цыганском стиле: яркие краски, цветная бахрома, рисунки цветов и птиц, позолота и алый цвет. Сначала кажется, что глаза лопнут, но потом привыкаешь. У цыган так принято.
Туалета, ванной и кухни в этой квартире на колёсах нет. Захочешь писать – придётся останавливаться и присаживаться за колесом. Василиса с непривычки очень смущалась, потому что уединение при этом весьма относительное. Но деваться некуда – привыкла. Они уже неделю почти едут, нельзя же всё время терпеть. Утром встали, в реке умылись, на костре разогрели вчерашний ужин, ставший сегодняшним завтраком, прогрели моторы – и колонна тронулась. Потом глойти – цыганский колдун-проводник, старый узкоглазый азиат, морщинистый, пёстро одетый, и, как Василисе показалось, постоянно нетрезвый – прямо на ходу открывает путь. Машины ныряют в туманное марево Дороги, странного пространства-между-мирами, недолго едут там, потом выныривают, – а вокруг уже совсем другой мир. Так живёт «рома дрома», Народ Дороги. Перевозят товары, иногда – людей, как Василису с мамой и братом, но это не главное. Главное – нигде не останавливаться надолго.
Иногда весь день едут через новый мир, иногда – уже через десяток-другой километров снова на Дорогу ныряют. Хлоп – и всё другое. Сначала это интересно, потом утомительно.
***
Чаще всего миры пустые. В них когда-то была жизнь – с дороги видны заброшенные дома и посёлки, заросшие поля. На обочинах выпотрошенные заправки с откачанным предприимчивыми цыганами топливом, асфальт (где он есть) покрыт пылью и прошлогодней листвой. Йоска, с важным (и очень взрослым!) видом объясняющий Василисе, как устроен Мультиверсум, рассказал, что это старый караванный маршрут. Тут ничего интересного нет, всё давно нашли и к делу приспособили. Зато безопасно. А если в сторону свернуть – то всякие чудеса случаются. Василиса спрашивала, какие именно, но Йоска каждый раз уходит от ответа. Вскоре она поняла, что рассказать ему нечего. Хотя цыгане – народ бродячий, но кочуют они обычно одними и теми же путями. В сторону свернуть – там неизвестно что будет, может, и не выберешься. «Мультиверсум – опасное место!» – значительно повторил Йоска чьи-то слова.
– Не так уж вы, выходит, много и видите, – сказала Василиса разочарованно. – Одну Дорогу.
– А вот и нет! – обиделся Йоска. – Вот стану взрослым, заведу свою машину, смогу к любому табору примкнуть. Все по разным маршрутам ходят, всякое видят.
– А без табора никак?
– Если ты не глойти – никак, – признался он. – Кто тебе проход откроет? К этому способности иметь надо. А ещё зо́ры.
– Зоры? Что это?
– Это такие штуки… Как тебе объяснить… Небольшой такой цилиндрик, а в нём энергии море. На машине глойти стоят такие штуки, которые открывают путь, в них они вставляются.
– А! – догадалась Василиса. – Это ты про акки и резонаторы? У меня есть акк в УИне, универсальном инструменте. А резонаторы я на заводе видела.
Девочка достала из поясного чехла устройство, похожее на металлический фонарик, только вместо линзы на его торце торчит пирамидка из сходящихся чёрного и белого клинышков.
– Ты что! – испугался вдруг Йоска. – Убери сейчас же! И никому не показывай никогда!
– Почему?
– Ты знаешь, сколько стоит такая штука?
– Не знаю. В Коммуне у каждого техника УИн был.
– Достаточно, чтобы вас за него убили. Кто угодно и где угодно. Не знаю, как там в Коммуне, про неё много всякого врут, но даже один зор или как ты там его назвала?
– Акк. От «аккумулятора».
– Так вот, даже если продать все наши машины, все товары и всех людей в рабство – и то на один зор не наберётся. У нас есть зоры, но ими распоряжается баро. Я не знаю, сколько их, это секрет, но это самая большая ценность табора. Нет зоров – не выведешь машины на Дорогу, так и застрянешь в одном мире навсегда!
– И что, могут отобрать?
– Ты откуда взялась, такая дурная? – удивился Йоска. Вспомнил, что он взрослый, выругался и сплюнул. – В Мультиверсуме полно плохих людей!
***
Василиса, конечно, знает, что не все люди хорошие. Но последние несколько лет её жизни прошли в Коммуне, обществе совершенно безопасном. Там её окружали, в основном, коллеги отца – техники и инженеры, электрики и механики. Кто-то из них ей нравился, кто-то – не очень, но опасаться она не привыкла. Максимум агрессии, с которой ей приходилось сталкиваться, это: «Кыш, малявка!» Обидно, но совершенно не опасно. Поэтому Йоска, хотя и младше, прав – Василиса девочка умная, но немного наивная. Не ждёт от людей плохого, а оно, увы, случается.
К полудню табор Малкицадака вдруг начал замедляться, машины сбросили скорость, загудели сигналы.
– О! – оживился сидящий за рулем Фонсо. – Кажись, прибыли!
– Куда это, что это? – заволновался Лёшка.
– Большой придорожный рынок, – объяснила Симза. – Мы сюда часто заезжаем. Продаем всякие штуки, покупаем всякие штуки.
– Можно нам посмотреть, мам, можно? – Лёшка аж запрыгал. Ему ужасно наскучило целыми днями смотреть в окно на дорогу.
– Симза, это не опасно? – спросила мама.
– Нет, Свет, если не уходить с рынка. Пусть побегают детишки, разомнут ноги.
Василиса не обиделась на то, что её причислили к «детишкам», – для тёти Симзы даже её мама недостаточно взрослая.
Пока автобус заруливал на парковку – обширное пустое пространство, обнесённое высокой металлической сеткой, – цыгане уже высыпали из своих машин, создав по обыкновению пёструю шумную толпу, которая быстро рассосалась по рынку. Но Йоска дождался Василису с Лёшей у двери.
– Пригляжу за вами! – сказал он солидно. – Я тут уже был.
***
Такой рынок Василиса видела впервые. Товар в основном разложен на земле, на расстеленных тряпках, на самодельных корявых столах, рассыпан по ящикам. Торговые места в лучшем случае укрыты от солнца выгоревшими тентами из драной ткани на палках, но чаще просто под открытым небом. Часть товара – продукты сельского хозяйства: фрукты и овощи, грязная картошка, укрытое марлей от мух мясо, много сушёной рыбы. Часть – детали для машин: колёса, масло, фильтры, шланги, прокладки и прочие расходники. Часть – совершенно неизвестные Василисе предметы непонятного предназначения: сложные устройства, более всего похожие на запчасти для больших механических кукол, какие-то колёсики и шестерёнки, электронные блоки с необычными разъёмами и непонятными надписями. Это было очень интересно, но куда необычнее выглядели сами продавцы. Васька то и дело дёргала Лёшку за руку и шипела: «Не пялься так! Это невежливо! И пальцем не показывай! Вот если бы на тебя все пальцами показывали, тебе бы понравилось?»