Наложница правящей семьи

Не знаю, сколько продолжаются поздравления – слушать о том, какой Кэрридан замечательный и потрясающий немного утомительно и где-то даже смешно. Уверена, даже эти гемозависимые его побаиваются, что уж об остальных говорить. Наконец, голоса стихают, а бокалы с ярко-красной жидкостью пустеют. Не думала, что мне когда-то удастся увидеть трапезу нелюдей, да еще так близко. Хотя на что тут жаловаться – главное блюдо не я, и на том спасибо. Еды на столах совсем нет, они едят только при людях для поддержания легенды о своей нормальности относительно нашего вида. В остальных случаях им это не нужно. И хоть его столик в «Кровь и сухари» каждый вечер ломился от деликатесных блюд, я видела, что он всегда голоден.

Арш Параваль все чаще бросает на меня колючие взгляды. Нечеловеческая бледность прошла, в глазах появились чуть заметные алые отсветы. Сытые гемозависимые – лучшая версия их самих, и я не могу отрицать, что Кэрридан потрясающе красив. Гемозависимые не снимаются в кино и не расхаживают по подиумам, считают это недостойными занятиями. Но ни один человеческий представитель шоу-бизнеса не может сравниться с ними по красоте или притягательности. Особенно если они сыты. У моего хозяина красивые руки, с длинными аристократическими пальцами. Рельефные мышцы перекатываются под тонкой тканью рубашки. Длинная мощная шея, которую сейчас закрывают распущенные волосы до плеч. Обычно он собирает их в низкий короткий хвост. Цвет абсолютно черный, как сама тьма, при любом освещении. А вот глаза отливают то темно-фиолетовым, то алым. Впрочем, когда он смотрит на меня и глаза обычно всепоглощающе-черные. Острые скулы, чуть капризный тонкий рот – Кэрридан арш Параваль был бы красив даже человеком. Жаль, что во мне он вызывает лишь страх и протест.

Спустя какое-то время он встает, прощается со всеми снисходительной улыбкой и идет к выходу. Я, похоже, прилично пьяна, потому что никак не соотношу это с собой и своими действиями.

– Иди за ним! – шепчет мне на ухо арш Параваль-старший. – И будь милой! Если он останется доволен, получишь дорогой подарок!

Неуверенно встаю и спешу за хозяином, который и не подумал хотя бы разок обернуться. Дорогой подарок – это хорошо. Можно продать, обеспечив себе хоть какую-то независимость в случае непредвиденных ситуаций. А еще, если денег будет много, можно даже попытаться сбежать. Такие случаи известны. Заканчивается это, правда, для беглянок не всегда хорошо, но из Англии довольно быстро можно попасть в Европу по воде, а оттуда большая часть мира открыта.

Снова иду по каменному полу и чувствую, как пальцы ног начинают коченеть. Арш Параваль явно не испытывает подобных неудобств, удаляясь в сторону коридора. Теперь у меня есть хотя бы плед, в который кутаюсь и от холода, и от взглядов, которыми гости снова жалят меня, едва Кэрридан отворачивается. Понимаю, что если хозяин откажется от меня спустя небольшое время, стать тихой и незаметной горничной мне не грозит. Многие захотят попробовать девку, за которой наследник бегал больше месяца.

Мы, наконец-то, выходим из этого темного, мрачного и холодного зала, идем по уже знакомому мне коридору, поднимаемся по лестнице на три этажа. Раньше выше первого я не бывала, но мне сказали, что со следующего начинаются личные покои семьи. Видимо, так и есть, потому что с лестницы мы ступаем на мягкий толстый ковер, по которому и идем дальше между множества дверей. Хотя, наверное, это мне с непривычки думается, что их так уж много. Снаружи дом не кажется таким уж огромным. Кэрридан останавливается почти в самом конце анфилады и толкает ближайшую дверь. Жестко усмехается и жестом предлагает войти первой. Страх, который гнала от себя весь вечер, стремительно скручивается где-то в области солнечного сплетения. Дышать становится тяжело, я смотрю на мужчину во все глаза, пригвожденная собственными эмоциями к полу.

– Я всего лишь пытаюсь быть вежливым, – говорит он низко и хрипло, пребывая явно не в восторге от моего ступора.

– Там темно, – пищу, едва справляясь с голосом.

– Да, – чуть раздраженно кивает. – И днем чаще всего тоже.

Тем не менее, Кэрридан не настаивает больше, входит сам, щелкает выключателем. Тусклый свет от настенных светильников лениво растекается по стенам и освещает неожиданно не очень большую комнату с минимумом мебели. Не хочу бесить его еще больше, поэтому задвигаю свое недоумение и шагаю следом.

3

Дэвина

Стоит переступить порог, как он разворачивается, снимая рубашку. Одежду бросает прямо на пол, не особо заботясь о порядке. Да и положить ее, в общем-то, больше некуда. В комнате только огромная кровать, да две двери по бокам от нее. Я снова замираю испуганной птицей под его немигающим алым взглядом. Арш Параваль подходит ко мне, наклоняется, почти касаясь моего лба губами, и закрывает дверь, о которой я совсем забыла. Звук щелкающего замка взрывается во мне паникой, я до боли в пальцах сжимаю края пледа, и Кэрридану стоит определенных усилий заставить меня отпустить ткань. В конце концов, после небольшого сопротивления, все же подчиняюсь, и плед летит на пол, к его рубашке. Хозяин хмурится, и я запрещаю себе продолжать в том же духе. Да, этой ночью я кое-что потеряю, но это будет не моя жизнь.

Какое-то время мужчина молча меня разглядывает. Мне кажется, он пытается погасить возникшее недовольство, но я не могу быть в этом уверенной. Затем тянется к моим волосам и снимает темно-фиолетовую ленту. Густые, темные пряди волнистыми локонами рассыпаются по плечам и спине. Я редко их распускаю. Наставницы в пансионате говорили, что не стоит, потому что можно привлечь нежелательное мужское внимание. И я следовала их советам, но все равно стою сейчас перед чудовищем арш Паравалем.

Платье он просто рвет одним движением сверху вниз. Я настолько шокирована подобным, что не двигаюсь и не издаю ни звука. Лишь тяжело дышу, стараясь не поднимать на него глаз.

– Ложись, – бросает хрипло и кивает в сторону кровати, а сам обходит меня и идет к ближайшей двери.

Смотрю, как скрывается в ванной, и иду выполнять приказанное. Кровать застелена тяжелым роскошным покрывалом. Следует ли убрать его? Провожу рукой по ткани – довольно грубая материя, не хочу оказаться на ней обнаженной кожей. Осторожно снимаю покрывало и оставляю его в изножьи. Постельное белье тончайшее, я и не видела такого никогда. Местами вышито причудливыми рисунками – белым на белом. Рассматриваю переплетение нитей, прикасаюсь – что угодно лишь бы не думать, что дальше.

Кэрридан возвращается довольно быстро, снова хмурится, глядя на очередное неповиновение. Правда быстро отвлекается, разглядывая мое обнаженное тело.

– Я не знаю, как ложиться, – прячу глаза от смущения.

Хотя с чего бы? Он точно в курсе, что я девственница. Гемозависимые прекрасно чувствуют такое, да и в наложницы с сексуальным багажом не попадают. Людей они предпочитают чистых во всех смыслах.

– На спину, – бросает достаточно агрессивно.

Похоже, ему надоело со мной возиться. Неуверенно улыбаюсь и делаю, что приказано. Спустя секунду он оказывается рядом. Неосознанно зажмуриваюсь, хотя это и не самый умный поступок. Но хозяину, кажется, уже все равно. Он прижимается ко мне сбоку всем телом и рычит что-то неразборчивое, зарываясь носом в волосы. Пальцами прикасается к лицу, губам, ведет по шее, гладит грудь, потом живот. Опускается ниже, и я пытаюсь увернуться, широко распахивая глаза. Арш Параваль явно не собирается и дальше со мной церемониться, он просто кладет свое бедро поверх моих ног, лишая возможности активно двигаться. Смотрю на него, уже не боясь прямого взгляда. Он трется о мою ногу кое-чем, что пугает меня значительно сильнее. Почти до обморока, я просто не верю, что физиологически это возможно. В пансионате нам рассказывали, да и женщина, которую здесь ко мне приставили, Эмма, кажется, сказала пару слов.

Кэрридан, очевидно, наслаждается моими эмоциями. Смотрит настырно, ухмыляется. Хочется стереть эту улыбку с его холеного лица, но однажды я уже допустила подобную ошибку, и не хочу повторять.