Страница 9 из 25
— Сколько тебе лет?
— Двадцать, — ответила я, стараясь говорить вежливо, но профессионально.
Если он сочтет меня грубой, то может пожаловаться Мисс Хоторн.
— И ты учишься в школе?
Я подняла голову.
— В Йеле. Перехожу на четвертый курс.
Он присвистнул и посмотрел на меня сверху вниз.
— Я учился в Йеле. Много лет назад, но не припоминаю там таких красивых девушек, как ты.
Я сдержалась, чтобы не съежиться от его слов. У него жена и двое детей. Почему он так себя ведет? Кретин.
Когда мы шли через поместье, мимо нескольких мужчин, возвращавшихся с гольфа, я почувствовала, как у меня горит затылок. Дойдя до бара, я улыбнулась ему и повернулась, только чтобы его рука обвилась вокруг моего запястья.
Я уставилась на его руку, большая ладонь поглотила меня.
— Не торопись, дорогая. — он усмехнулся и порылся в кармане пиджака. Он медленно достал пачку банкнот и вытянул из нее пятьдесят долларов, словно хотел произвести на меня впечатление. — Вот. За твоё драгоценное время. — он протянул руку с купюрой на ладони.
— В этом нет необходимости, сэр. Было приятно пообщаться с вами, — сказала я, слегка улыбаясь и отступая назад.
— Ой, да что ты, — заскулил он, подходя ближе. — Всего пятнадцать минут твоего времени.
Я покачала головой и быстро зашагала прочь. Я не хотела, чтобы он преследовал меня.
Вытерев руки о юбку, я почувствовала себя грязной. Он смотрел на меня так, словно хотел проглотить. Я вздрогнула.
После этого остаток дня прошел быстро, и я успешно избегала Натаниэля.
Возвращаясь к коттеджам, Питер, один из официантов, остановил меня.
— Сегодня вечером нам нужна дополнительная помощь в столовой. Ты поможешь?
Я вытерла руки о юбку и оглянулась на белые коттеджи, затененные ивами. Мое единственное спасение. Мой единственный оазис здесь.
Я вздохнула.
— Конечно.
Как и девушки, мужчины носили белые рубашки поло и шорты, но во время ужина: белый пиджак и белые брюки. Мне сказали, что это сделано для сохранения классического вида загородного клуба.
Я подавала вино всем гостям, вежливо улыбаясь и стараясь не прерывать их разговоров.
И тут мой желудок сжался.
Передо мной в эркере сидел Натаниэль, одетый в темный пиджак, такой темный на фоне его загорелой оливковой кожи.
Его глаза встретились с моими, и я увидела, как его рука на столе сжалась в кулак.
Просто так, его глаза зажгли во мне огонь и заставили ноги задрожать. Мое сердце пульсировало и болело, чтобы он снова наполнил меня.
Но он был не один.
Глава 7
Светловолосая девушка сидела напротив него, протянув руку, накрывая его сжатую. Я почувствовала онемение, когда проглотила свою гордость и двинулась вперед, бутылка вина дрожала в моей руке.
Я напомнила себе, что мы не говорили о том, что единственные друг у друга.
Двери многих балконов были открыты, и летний вечерний ветерок дул сквозь них, но никак не успокаивал меня. Во всяком случае, это еще больше вывело меня из себя.
Я улыбнулась ей, но девушка была слишком сосредоточена на Натаниэле, сидящем напротив нее, чтобы заметить мое присутствие.
Натаниэль окинул меня оценивающим взглядом, и я поняла, что он пытается понять меня еще до того, как я поняла себя.
Мне хотелось вылить красное вино на его безупречный костюм и наблюдать, как его идеальное самообладание рушится.
Я стряхнула с себя это чувство. Это ничего не значило. Между нами, ничего нет, кроме гнева и секса. Ему разрешалось встречаться с другими девушками. Он не принадлежал мне, и я определенно не принадлежала ему.
Я встала у края стола и вежливо улыбнулась ему.
Натаниэль просто смотрел в ответ, поднеся два пальца ко рту.
— Добрый вечер. Хотите белого или красного вина? — поинтересовалась я, стараясь говорить спокойно.
Пот струился у меня по спине.
— Красное вино, — сказала Оса, сверкнув на меня зубами, и похлопала салфеткой по коленям.
Я кивнула, наливая красную жидкость в хрустальный бокал.
Оса снова обратила свое внимание на Натаниэля.
— Моя семья передаёт тебе привет. — она улыбнулась ему, и на ее щеках появились ямочки.
Я все еще ощущала на себе его взгляд, прожигающий дыру в моей голове.
Медленно повернувшись к нему лицом, я выпрямилась. На этот раз я была выше его, возвышаясь над человеком передо мной.
— Вам, сэр? — я поперхнулась этими словами.
Он опустил глаза, темные ресницы веером легли на его оливковые щеки. Он оглядел меня с головы до ног, как человек, которого знает близко, и мне стало жарко. Потому что так оно и было. Он целовал места на моем теле, которые никто никогда не видел.
— Красное вино, Мисс Монро, — сказал он, и мое имя, словно рай и ад, слетело с его пухлых, надменных губ.
У меня задрожали руки.
— Ты ее знаешь, Натан? — спросила девушка, переводя взгляд с него на меня.
Ее пальцы играли с краем хрустального бокала, ногти с маникюром скользили вверх и вниз.
Его блестящие глаза вновь скользнули по мне и вернулись к лицу. Он откинулся на спинку стула, оценивая меня, и я не могла огрызнуться.
— Да, — наконец произнес он, самодовольство исчезло из его голоса и выражения лица. Звук, который я не могла понять, эхом отозвался в его голосе. — Она предложила помочь моей матери этим летом. Мы соревнуемся в Йеле. Она моя самая величайшая соперница.
Мое горло сжалось, и я изо всех сил старалась удержать его властный взгляд. Я наблюдала, как его рот расслабился и открылся.
— Твоя величайшая соперница? — девушка рассмеялась, ее ногти больно царапнули дорогой хрусталь. — Какая древность. Кроме того, не могу поверить, что кто-то может быть таким умным и сообразительным, как ты, Натан.
Он не отмахнулся от комплимента.
Тем не менее, его взгляд все еще удерживал мой.
— Ты поверишь в это, пока не увидишь, как она в одиночку уничтожает парней своим острым язычком, — сказал он, и в уголках его рта появилась улыбка.
В моей груди стало легко, слишком легко, когда я уставилась на него.
Оса втянула щеки.
— Кажется, ты непобедим для моего острого языка, — произнесла я, склонив голову набок.
Это вызвало улыбку, и она ослепила меня, как солнце.
— Я бы сказал обратное.
Жар нарастал, и я не могла удержаться, чтобы не покраснеть. А затем жар остыл, когда брызги ударили по моей коже.
— Ой, мне так жаль, — сказала Оса, ее тонкие руки подняли хрустальный бокал. — Я такая неуклюжая. — она снова рассмеялась.
Я медленно оглядела себя, заметив яркие красные пятна на своей белой форме.
Когда я взглянула на нее, она спрятала улыбку за пальцами, пытаясь казаться расстроенной.
Стоя перед ними, в комнате, полной людей гораздо более могущественных, чем я, я почувствовала себя маленькой, униженной.
Я сглотнула.
— Джульетта, — сказал Натаниэль, вставая.
— Нет, — резко отрезала я и снова повернулась к Осе. — Желаю приятного вечера.
Ее улыбка дрогнула, и я отвернулась, выбежав в коридор. Несколько пар остановились при моем появлении, но я продолжала идти, надеясь, что смогу избежать смущения.
Я с грохотом распахнула женский туалет и, подойдя к раковинам, схватила нелепое роскошное бумажное полотенце, привезенное из Франции, и намочила его.
Красные пятна выглядели как кровь, когда я терла их, смаргивая злые слезы. Она сделала это нарочно, это не был несчастный случай. Я перешла черту.
Я покачала головой, бормоча про себя проклятия.
Услышав звук открывающейся двери, я взглянула в зеркало, собираясь извиниться, но тут увидела его.
Натаниэль вошел, закрыв за собой дверь.
Я снова опустила голову и сосредоточилась на пятнах. На дурацких пятнах, которые не смывались, а лишь слегка стали светлыми.
— Ты здесь, чтобы извиниться от имени своей спутницы? — прошипела я сквозь зубы.