Страница 51 из 59
Навеки.
Глава тридцатая
Лирика
Мы победили? Вряд ли. Можно ли было звать победой миг, когда мир будто рушился? Когда народ умирал? Когда я чуть не умерла?
Вряд ли это можно было звать победой. Но мы могли звать это жизнью. И мы были тут, те, кто выжил, и мы доживем до следующего боя, это был повод праздновать.
Было все сложно думать об этом, как о победе, хотя те, кого я любила, кто был мне дорог, были живы — почти все.
Я сидела на стуле в тронном зале, уставшая, но взволнованная. Я знала, что это было от магии во мне, благодаря Истону. Я подумаю об этом больше позже.
Сначала нужно было посмотреть на всех вокруг и увидеть, что я могла сделать.
Была боль, много боли, и я не знала, сможем ли мы исцелиться, пока не победим короля.
Может, даже Серого.
И после того, что я видела, я не была уверена, что мы сможем. Пока что. У меня было пять стихий, но меня не хватило.
Я чуть не умерла, и Истону пришлось меня спасать.
Мне это не нравилось.
Мне нужно было уметь спасать себя. Защищать тех, кого я любила. Нам нужно было работать над этим.
Еще одно.
Я повернулась направо и посмотрела на Тигана, который расхаживал по комнате, глядя на свои ладони, ни с кем не говоря.
Я не знала, смог бы кто — нибудь пробить его барьеры и поговорить с ним.
Он страдал, но выглядел стойко. Словно ему было нечего сказать. Да и что говорить?
Его мать билась за всех нас, использовала магию Огня так, как я еще не видела. Я не знала, могла ли сама так делать, даже после практики и тренировок. А потом она умерла. Из — за короля. Потому что нам не хватило сил спасти ее.
Отец Тигана ушел в свою комнату, чтобы исцелиться во многих смыслах. Я знала, что он ужасно горевал, потеряв жену, свою половинку. Тиган упоминал, что они были вместе сотни лет, перенесли боль, голод, предательство других. Но были друг у друга.
Меня убивало то, что я ничего не могла сделать. Я не могла сделать это лучше для них или вернуть ее.
Шиммер умерла, защищая этот мир, спасая сына и помогая всем нам. Возврата не было.
Я отвернулась от Тигана, зная, что он нуждался в личном пространстве, хоть тут не было углов, где можно было спрятаться. Я посмотрела на Вин, которая отдаленным взглядом смотрела на Тигана.
Вин переодела боевой наряд, как и все мы, но никто еще не принял душ и не искупался. Мы просто стерли кровь, залечили ушибы, как могли, и пришли поговорить о том, что нужно сделать.
Мокрые волосы Вин были убраны в косу, и она оторвала взгляд от Тигана и посмотрела на меч в руке.
Я хотела сказать ей, что мы это исправим. Что мы найдем ее магию, и что все будет хорошо. Но это была ложь, по крайней мере, сейчас. Я не хотела обещать то, что мы не сможем сделать.
Я не знала, как вернуть ее магию. Пока что я только следила, чтобы мы не навредили кристаллам сильнее, чем они уже пострадали.
Если они не угаснут сильнее, никто больше не потеряет свою магию.
Что будет с теми, кто уже потерял все?
Я не знала. И потому не могла говорить с Вин. Я буду рядом, если буду нужна, но я вряд ли ей понадоблюсь. Я не знала, что ей было нужно, и как Тигану взять себя в руки… вряд ли кто — то из нас знал, что делать дальше.
— Я слышу их, — сказал Истон, расхаживая передо мной.
Он посмотрел на меня, впился темными глазами в мои, а потом отвернулся. Нам нужно было поговорить, обсудить произошедшее. Но не сейчас.
Королевство нуждалось в нас. А позже мы разберемся с тем, что проклятие было снято, и я ощущала связь между нами даже сейчас.
— Они хотят ответы, — сказала я, Истон пронзил меня взглядом. Но не от гнева. Может, от беспомощности. Это я ощущала. Беспомощность.
— У меня нет для них ответов. Они будут бунтовать, потому что не знают, кому доверять. Они умирают, и наш двор проигрывает. Сложно желать идти за королем, который не может победить.
— Это бред, и ты это знаешь, — рявкнул Джастис со своего стула в другой стороне комнаты. Он был с ногой на подставке и бинтом на голове. Ридли сидел рядом с мужем и молчал.
Ридли старался всех исцелить. Мы все знали, что он был не просто целителем. Не был дейном.
Нет, он был бывшим членом Люмьера, магом Воды. Он скрывался на виду так долго, что никто не помнил, что он не родился тут.
Я не знала, что с ним случится. Но это не было важно.
Мы говорили друг другу, что это был не Люмьер против Обскурита. Это были те, кто против Серого, и те, кто не хотел исцелить мир.
Вряд ли кто — то в этом зале судил Ридли за его решения. Это почти казалось идеальной историей любви.
Я не знала, что думали другие. Я знала только, что Ридли пожертвовал всем ради Джастиса. И, скорее всего, Джастис тоже так сделал для мужа.
Для меня было честью знать Ридли. И то, что на нашей стороне был такой сильный маг Воды, могло означать только хорошее.
— О чем ты? — прорычал Истон.
— Они знают, какая у тебя сила. И что ты сделал ради них. Они боятся, да. Но ты можешь выходить туда день за днем, чтобы они видели твое лицо. Как и все мы.
Мне все еще было сложно понять, что сказать. Я был тут не так долго, чтобы ощущать себя полезным. Я был только сосудом, хотя не знал, для чего меня используют.
Джастис продолжил:
— Добавить факт, что вы с Лирикой вместе? Это поможет. И это поможет привести народ со стороны Люмьера, боящийся того, каким стал их король. Они могут прийти сюда.
Я подняла голову, мои глаза расширились.
— Что, простите? — мне было все равно, что Джастис говорил с Истоном. Мне не нравилось, куда поворачивал разговор.
— Мы все ощутили связь между вами. Проклятие снято.
Молчание. Тишина. Она скользила по моей коже, и я затаила дыхание.
— Да, — прорычал Истон. — Но нам нужно поговорить с Лирикой наедине позже. Сначала нужно обсудить войну.
— Ваша связь — часть этого, — парировал Джастис.
— Как? — спросила я.
Истон стоял у моего стула, но мы не соприкасались. Я ощущала его. Он был моим, и я сделаю все, чтобы защитить его.
Я не знала, что чувствовала насчет этого.
— Вы всегда были символом, — ответила Розамонд. — И теперь вы вместе, и вы будете сильнее, чем раньше.
— Это поможет, — отметил Родес, и я подавила гримасу.
— С чем поможет? — спросила я.
Родес просто посмотрел на меня, серебряные глаза щурились.
— Ты — не Обскурит, не Люмьер. Теперь ты связана с королем Обскурита. Это поможет тем, кто всегда верил в пророчество. Тем, кто хочет, чтобы Серый ушел, даже если они не знают, что он существует. Те, кто хотят соединить кристаллы и помочь нашим умирающим королевствам. Я не говорю, что они станут Обскуритом. Они увидят смысл. И ты, как пара Истона и будущая королева, поможешь этому.
В его голосе не было горечи, гнева. Я была благодарна. Родес никогда не любил меня, и я не любила его. Мы думали, что между нами была связь, пока мы не поняли, что ее не было.
— Я — не королева Обскурита, — сказала я, и Истон сжал мое плечо. Я не хотела ранить его. Но это нужно было сказать.
— Ты с королем, это логично, — сказала Эмори. Я посмотрела, забыв, что она была там.
Она стояла возле Розамонд и Родеса, сцепив ладони перед собой.
Ей было некуда идти, и она была с нами.
Она помогала перевязывать и прочищать раны. Она не была на поле боя. Но была потом тут.
И это было исцелением. Я надеялась на это.
— Я не могу быть королевой там, где я еще и Жрица Духа.
Молчание, Истон снова сжал мою руку. Я сжала его пальцы. Он не отодвинулся, и я выдохнула с облегчением.
— Она права. И мы разберемся с титулами и прочим позже. Сначала нужно, чтобы остался мир или даже королевство, чтобы править.
Я не знала, что это означало. Он отступал? Сдавался? Я не знала. Это не было важно. И он был прав.
Нам нужно было сначала защитить наш народ. И для этого нужен был план.