Из духа и оков (ЛП)

Или это принадлежало Серому?

Он проклял меня с самого начала. Это был не Лор, как я думал.

Я во многом ошибался.

Потому что, если это был Лор, проклятие было бы снято с его смертью. Когда Лирика забрала его жизнь.

Лирика, Жрица Духа.

Та, которую я не мог любить.

Она любила меня. Она думала, я был ее родственной душой. Может, так и было.

Потому что я помнил рану в своем животе, когда она получила смертельный удар от меча, который Лор вонзил в ее живот. Я помнил шокирующую боль и отражение ее раны.

Но я не мог быть ее родственной душой.

Потому что я был проклят. Мне не суждено было получить ее.

Мне нужно было снять проклятие.

Выбраться отсюда.

Было важно вернуться к Лирике и спасти свой народ. Может, мне не удастся ее любить, ведь я не мог удержать эту эмоцию в себе, пустоту во мне нужно было наполнить… чем — то.

И, может, это был мой народ.

В этом был смысл. Я оставил легенду о Жрице Духа судьбе и королевству Люмьер. Я отвернулся от нее не зря, но все же сделал это. Я оставил Родесу и другим поиски Жрицы, пока я оставался в мире мейсонов, пытаясь не дать Обскуриту разбиться на миллион кусочков.

Может, я оставил не только это. Может, Серый давно все устраивал так, чтобы проклясть мою душу, сердце и тело.

Я больше ничего не знал.

Что я знал? Что все болело. Я не хотел больше ощущать боль. Не хотел признавать ее. Потому что если бы я признал, я ощутил бы кое — что, что не ощущал дольше, чем мог себя помнить.

Страх.

Истинный ужас, который звал меня песней сирены. Я должен быть сильнее этого.

Родес точно был таким.

Что — то дернулось во мне, и я попытался вдохнуть.

Потому что Родес был мертв.

Чертов принц Люмьера был мертв. Сброшен с утеса, утонул, убитый его отцом. Он умер, а меня забрали в мир Теней. Мир из дыма, зеркал… и ничего. И Лирика осталась одна.

Мне нужно было выбраться отсюда. Вернуться в Обскурит и защитить свой народ от короля Люмьера. Потому что он придет. Я знал это. Он захочет отомстить за произошедшее с его братом. Он захочет мести. Потому что, хоть я все еще был королем Обскурита, мне вряд ли хватало власти сделать то, что было нужно. Не с Серым, нависшим надо мной. Но мне все еще нужно было защитить свой народ. Мне нужно было как — то найти силы сделать это.

Мне нужно было защитить Лирику.

Потому что, если я не защищу ее, в чем был смысл всего?

Были причины у судьбы и пророчеств. Они держали королевства вместе. Потому что без надежды в чем был смысл передвигать ноги? Без веры народа в то, что Жрица Духа была там и объединит всех, мы падем.

До того, как мы нашли Лирику, я пытался защитить их.

Люмьер унижал нас. Они звали нас хаосом, тьмой. Обскурит был злом, потому что тьма должна такой быть. Даже моя фамилия, Скуро, была взята итальянцами как их слово для тьмы. Я не упустил того, что фамилия Родеса, Люче, была итальянской версией света в мире людей.

Похоже, мы вечно будем заперты в соответствующих коробках, откуда нельзя выйти.

Это было неправильно. Потому что Родес не был хорошим. Но и не был плохим.

Я точно не был хорошим.

Но и не был злым.

Проклятие окружало мое сердце цепями, обмотанными янтарем, и они сжимали сердце. Это было плохим.

Мне нужно было найти ее. Мне нужно было спасти Лирику.

Нет, это было неправильно. Она могла спасти себя. Она много раз доказывала, что не нуждалась во мне. Мне нужно было защитить свой народ и как — то найти способ спасти ее, чтобы она могла понять, как получить все пять стихий и объединить их.

Мы были так близки.

Но оказались вовсе не близко.

— Ты перестал так усиленно думать? — спросил Дурлан, шагая вокруг меня.

Я посмотрел на дейна, бывшего мага Земли, плюнул кровь к его ногам.

— Я в порядке. Просто готовлюсь к тому, что ты решил со мной сделать, — я подмигнул и усмехнулся козлу.

— О? Возомнил себя плохишом. Думаешь, выдержишь все это? Мой хлыст рассек твою кожу. Твоя кровь на земле, и ты даже не отбиваешься. Что ты за король? Ты — ничто. Ты просто стоишь тут, пока твой народ умирает, и все лежат у твоих ног в поклоне. Кто теперь у власти? Ты в цепях. А я на стороне твоего хозяина. Серый верит в меня. А ты? Ты — ничто.

Дурлан вытянул руку в сторону, странный лиловый свет комнаты сверкал на кожаном хлысте.

— Готов к следующему вопросу?

— Ты меня ничему не учишь, да? — мне нужно было выбраться отсюда. Мне нужно было выбраться из оков и найти путь в мир мейсонов. Там я смогу снять проклятие, найду способ. Потому что все проклятия можно было снять. Были такие правила. Как только я сделаю это, я больше не буду во власти Серого. И я больше не буду слабостью моего королевства.

Может, я смогу даже любить. Может, связь родственных душ сработает.

Я отогнал эти мысли. Они не были нужны. Мне не нужна была Лирика. А я не был нужен ей. Все будет хорошо. Но сначала мне нужно было вырваться из цепей.

Только это было сложно, когда Дурлан все смотрел на меня как на большой сочный стейк. У него был хороший аппетит.

«Фу, это гадко».

Первый взмах его запястьем вызвал взрыв боли на моей спине, и я попытался отпрянуть от этого. Не мог. Было больно. Но я должен был помнить, что я переживал худшее. Даже в этой комнате.

Он взмахнул снова, и в этот раз я не шевелился, был немного лучше готов к этому. Мне не нравилось проявлять слабость, а этот мужчина не заслуживал видеть это. Серый оставил нас одних уже давно, ушел работать над планом, который требовал его внимания. Я пытался слушать, пытался понять, что случится дальше, чтобы предупредить других. Но они были осторожны рядом со мной, и я ничего не выяснил.

Серый что — то хотел. Он хотел или разбить все в мире мейсонов, чтобы потом все собрать, или хотел довести нас до грани, чтобы мы побежали к нему для защиты, и он мог править нами.

Я был королем Обскурита, и если меня убрать, он мог занять мое место. Но мне казалось, что он хотел больше этого. Он хотел оба королевства.

И это означало, что король Люмьера был или в опасности, или уже работал на него.

Мне нужно было выяснить и выбраться отсюда.

Еще удар, и жидкость потекла по моей спине, теплая кровь собиралась у пояса штанов.

Мне это надоело, хотя я не мог выбраться.

Гаррик, четвертый Серого, прошел в комнату с миской воды в руках.

— Что ты делаешь, по — твоему? — спросил Дурлан.

— Серый попросил вымыть его спину и дать ему воды.

— Теперь ты будешь нянчиться с ним? — спросил резко Дурлан.

— Нет. Чем больше я помогаю, тем больше он протянет для тебя. Это важно, да? Чтобы он продержался дольше?

— Я могу протянуть весь день, ребята. Я просто не знал, что вам настолько скучно, что от меня нужно это.

— Теперь скучно, — сказал Дурлан, пародируя один из моих любимых сериалов из мира людей, и я вздохнул. Дурлан щелкнул хлыстом в сторону Гаррика. Дейн, бывший маг Воздуха, отпрянул на шаг, миска упала на землю у его ног, вода расплескалась на нас.

Я хотел бы воды, в горле ужасно першило.

Они сковали меня веревками из дыма и цепей, они вытягивали мои стихии. Я не мог даже управлять кусочком земли. Не смог бы подчинить язычок огня.

Я найду выход.

Я не позволю Серому захватить мое королевство.

Я не дам Лирике идти одной.

Может, я не любил ее — вряд ли я смогу любить ее — но она все равно была моей.

Глава седьмая

Лирика

Я точно потеряла счет дням. Пока мы двигались по территории Духа, было немного сложно понять, когда был день, а когда ночь. Тут не было рассветов и закатов. Только сепия, пропитавшая каждый дюйм земли, впитывающаяся в нашу кожу.

Мы были близко.

Родес теперь мог сидеть в телеге, его коричневая кожа была бледной, но он хотя бы был целым.

Он не говорил со мной в пути, хоть и полностью проснулся. Впрочем, я и не давала ему шанса.