Страница 3 из 21
– Тиссе ида, тааре! – укоризненно сказала она.
– Мда, задачка. Ээээ… ду ю спик инглиш? – на пробу спросила Зинаида и по не изменившемуся взгляду женщины поняла, что мимо. – Шпрехен зи дойч? Парле ву франсе?
Последнее она спросила уже исключительно ради эксперимента. Ни по-немецки, ни уж тем более по-французски она и сама не смогла бы связать двух слов. Важнее было увидеть, как отреагирует собеседница.
А отреагировала она на все вопросы совершенно одинаково: как на бессмысленный набор звуков. И со вздохом снова взялась за ложку.
Да что же это такое! Похоже, пока эта маньячка не накормит свою, хм, подопечную, добиться от нее ничего не удастся.
Вздохнув не менее выразительно, Зинаида решительно отобрала у женщины ложку и быстро-быстро заработала ею самостоятельно, торопясь съесть наконец эту треклятую кашу, чтобы безумица от нее отвязалась и можно было спокойно разбираться, что произошло.
Однако и на это невинное действие женщина в чепце отреагировала странно. Она издала невнятное восклицание и попятилась, глядя на Зинаиду, как на восьмое чудо света.
Пятилась она до тех пор, пока не уперлась во вторую кровать – и, похоже, задела ее ненароком.
Удар заставил женщину вздрогнуть и обернуться.
– Тиссе ада, крите мо…
За ее спиной на второй постели села незнакомая очень юная девушка – или даже девочка-подросток со встрепанными длинными волосами – тоже темно-каштановыми.
– Шо? – девчушка хлопнула глазами, озираясь. – Итицкая сила! Это шош творится, а?! Это ш куда она меня, тварюка, сдала-то, а?
Зинаида уронила ложку, звонко звякнувшую о тарелку.
Потому что, во-первых, девушка, в отличие от женщины в чепце, говорила по-русски.
А во-вторых – с какими-то уж очень подозрительно знакомыми интонациями…
Глава вторая. Близнецы
Наверное, эта безумная мысль все равно не пришла бы Зинаиде в голову. Если бы в этой голове уже не сидело не менее безумное понимание, пусть до конца еще не сформулированное даже для себя, но оказавшееся единственно логичным: ее собственное тело… больше не ее.
– Баба Зина? – не веря себе, на пробу спросила она.
Девчушка смерила ее взглядом и скривилась.
– А ты еще хто?
– Я… вы правда баба Зина?!
– И шо? Я 83 года как Зина!
В устах девчонки вряд ли старше пятнадцати это звучало дико и невероятно, но…
Так. Есть вероятность, что все это безумный бред. Тогда это значит, что Зинаида сейчас лежит где-то в больничной палате и пускает пузыри. Или… она украдкой ущипнула себя за руку – больно. Кстати заурчало и в животе. Каша, между прочим, тоже была вполне реальной – в меру горячая и на удивление довольно вкусная, хотя каши она никогда не любила.
Ладно. Бред или не бред, сейчас она может или принять окружающую реальность, или… да никаких “или”. В конце концов, если она очнется в палате с мягкими стенами, о ее поведении в собственном бреду никто не узнает. Если это все-таки не предсмертный бред. А здесь и сейчас будем решать проблемы по мере их поступления. Принимая реальность окружающего мира, познаваемого эмпирическим путем.
– Баба Зина, – осторожно начала она, – посмотрите на свои руки.
Женщина в чепце тем временем оторопело переводила глаза с одной из них на другую.
А девчонка, которая каким-то невероятным образом была бабкой Зинкой, невольно кинула взгляд на свои руки – и завопила.
– Это… это шош… это как! Это чего!
Еще бы. Для нее-то, наверное, разница куда заметнее – с первого взгляда, можно и не присматриваться особенно.
– Зина, – Зинаида старалась говорить спокойным, умиротворяющим тоном, – То есть баба Зина, я Зинаида. Ваша соседка. Учительница. Помните, вы ко мне зашли? Меня ударило током, а потом… Знаю, что выгляжу сейчас по-другому. Как и вы. Я тоже не понимаю, что случилось. Я тоже растеряна. Но вот эта женщина точно пришла сюда, чтобы накормить нас обеих. И она не понимает по-русски. Я думаю, сейчас рациональнее всего съесть то, что она принесла – тогда она угомонится – и можно будет попробовать знаками договориться с ней. Хотя бы чтобы привела кого-то, знающего русский.
Не переставая говорить, Зинаида поднялась с кровати, взяла вторую тарелку с кашей и ложку и, шаркая ногами – тело плохо слушалось – понесла ее к подруге по несчастью. Та продолжала хлопать глазами и ловить ртом воздух.
А вот женщина в переднике отреагировала бурно: отмерев наконец, она с невнятным восклицанием бросилась к двери и выскочила из комнаты, хлопнув дверью – слышно было, как она несется куда-то и что-то вопит на своем языке. Слышно было только начало фразы – уже знакомое “тиссе ида”.
– Ну вот, – Зинаида покачала головой, – кажется, мы лишились единственного источника информации… Но, может, она хотя бы позовет кого-то.
– Шо… шо… – взгляд девчонки, которая вовсе не была девчонкой, заполошно метался от захлопнувшейся двери к Зинаиде, – как это?! Шо это?!
– Баб Зин, только успокойтесь. Я правда тоже ничего… – Зинаида, почувствовав, что коленки подгибаются, тяжело опустилась на кровать рядом с собеседницей. Отдельным усилием наклонившись, поставила тарелку на пол. Руки дрожали. Хорошо, хоть не расплескала. Оказалось, пройти через комнату и донести тарелку – серьезный труд. Тело было слабым, вялым, неуклюжим, непослушным. Будто долго-долго просидела в одной позе, и затекли все до единой мышцы. Нет. Будто долго-долго лежала, не двигаясь.
– Тисс, мерканте! – дверь резко распахнулась, и в нее практически ввалились давешняя женщина и незнакомый мужчина лет 30 на вид, одетый по моде века эдак девятнадцатого. Следом, после короткой заминки, вошло еще одно действующее лицо: тоненькая женщина, показавшаяся чем-то знакомой. Моргнув, Зинаида осознала: молодая женщина просто была очень похожа на девочку-бабку Зинку. Одета она была еще более занятно: в длинную голубую юбку с оборками и блузу с широкими рукавами, поверх которой был надет кожаный корсет.
Что ж, может, хоть с ними удастся как-то объясниться. Зинаида с трудом поднялась навстречу и сделала шаг к двери.
– Ида! – женщина в голубом порывисто бросилась к ней, обняла и принялась что-то лопотать – разумеется, ни слова понять было невозможно. Зинаида осторожно отстранилась, покачав головой – и тут же пошатнулась.
Женщина немедленно всполошилась, подхватила ее под руку, а с другой стороны уже подскочил мужчина, который обхватил Зинаиду за талию и практически дотащил ее до той кровати, на которой она очнулась.
Они некоторое время еще восторженно восклицали, наперебой говорили что-то – но Зинаида могла только беспомощно пожимать плечами, качать головой и разводить руками. Похоже, надежды на объяснения не оправдались. Впрочем, это не мешало пришедшим смотреть на каждый ее жест и слушать каждую ее реплику на русском с таким видом, будто она – снизошедшая к ним богиня или святая, которая творит чудеса прямо на их глазах. Оба счастливо улыбались, а женщина в голубом даже утирала слезы – понять бы еще, что их так радовало.
В конце концов все трое ушли, оставив наконец Зинаиду наедине с молчавшей все это время и таращившейся во все глаза так неожиданно помолодевшей бабкой Зинкой.
Ну вот… теперь по крайней мере можно попытаться подумать и проанализировать происходящее. Для начала… нужно зеркало!
Зинаида осмотрелась и тотчас обнаружила искомое – на стене над низеньким комодом.
Для того, чтобы дойти до него, потребовалось серьезное усилие – шла по стеночке, придерживаясь рукой. Но оно того стоило.
Одно дело – видеть свои руки. Или знакомого человека с чужим лицом. Но совсем другое – смотреть на незнакомку в зеркало и понимать, что вот это – ты. Можно моргать, поднимать и опускать руку, корчить рожи – отражение повторит все и останется прежним. Чужим.
Узкое, очень юное лицо – девочка-подросток или совсем молодая девушка. Тонкокостная фигура с небольшой, едва наметившейся грудью. Светлая матовая кожа без следа загара. Темно-каштановые слегка вьющиеся волосы по пояс. Яркие на их фоне глаза, серовато-зеленые, травянистые – такого оттенка бывает трава в конце лета, когда ее цвет уже не слепяще-жизнерадостный, а спокойный, чуть выгоревший. Симпатичная девочка, но это не главное. А главное…