Спаси нашего сына

Господи, спаси и помоги, не отворачивайся сегодня от меня, я тебя умоляю. Не ради меня самой или Егора — ради ребенка, что толкается сейчас испуганно в моем животе, не ощущая защиты в своем домике.

Я никак не могу решиться, земля кажется так далеко от моих босых пяток, и я не знаю, как приземлиться ловко, чтобы не навредить. Я бы просидела так еще сколько угодно времени, но где-то легонько хлопает дверь, порыв ветра заставляет тюль прийти в движение, и я понимаю: они зашли в дом.

Прыгаю, полет такой короткий и быстрый, что я не успеваю даже вдохнуть. Опускаюсь на четвереньки, ударяясь коленями о тротуарную плитку и еще секунду пытаюсь прийти в себя, прислушиваясь к собственному телу.

Ребенок толкается недовольно, я выпрямляюсь, держась за стену. Все нормально, Ева, удачно приземлилась.

Стараясь не наступить ни на что, прячусь в кусты, переводя дыхание. Меня трясет всю мелкой дрожью, зубы начинают стучать. Воздуха катастрофически не хватает, все мои движения неуклюжие.

Я ползу на четвереньках, боясь задрать голову и увидеть чужую тень, все что в этот момент я испытываю — животный ужас и дикое желание выжить. Впереди маячит будка охраны, колени и ладони перепачканы в земле, глотку режет рвущийся наружу крик.

Подбираюсь к сторожке, дверь нараспашку, внутри пусто. Что, если запереться здесь?

— Мамочки, — я зажимаю себе рот рукой, и потихонько отползаю обратно, в кусты. В доме, уже не скрываясь, мелькает огонек фонарика. Они больше не прячутся!

Они найдут тебя быстро, шепчет внутренний голос, надо уходить. Стоит им только понять, что в доме никого, как эти люди бросятся за мной и перестанут скрываться окончательно.

Страх придает сил, и хоть ноги как ватные, я бегу. Рядом с задними воротами калитка, если нагнуться, меня не должны заметить. Расстояние кажется бесконечным, я несусь, придерживая живот двумя руками.

Вылетаю за забор, оглядываясь по сторонам. Вокруг никого, соседние дома тоже обесточены. Глухая ночь, где-то вдали ухает ночная птица, луна скрывается за облаками. Темно так, что я не вижу дальше вытянутой руки. Делаю несколько шагов и упираюсь в него.

Темный бок автомобиля. Сердце от испуга бьется уже в горле, я отшатываюсь, едва не падая. Но внутри никого.

Господи, это… шанс?

Я подхожу к водительскому сидению, не веря в то, что делаю, открываю ручку. Вспыхивает свет внутри авто, это старая иномарка, и главное — внутри торчит ключи. Не кнопка старт-стоп, как в дорогущих автомобилях Арслана или Егора.

Я сажусь, захлопываю дверь, завожу двигатель и нажимаю на газ. Педалей, к счастью всего две — я ездила за рулем всего два раза, я не знаю правил дорожного движения, но сейчас действуют совсем другие правила.

Правила выживания.

Я не знаю, как включить свет, слишком много незнакомых кнопок и датчиков, но ближний свет загорается сам, освещая часть дороги.

Машина разгоняется, меня потряхивает, когда я въезжаю на лежачий полицейский, но это не имеет значения. Главное, выбраться.

В зеркало заднего вида слепят фары: я понимаю, что за мной бросился кто-то в погоню. Страх, а главное, желание защитить сына, делает меня смелее. Я прибавляю скорость, и выскакиваю на дорогу, ведущую от поселка к трассе.

У меня совсем небольшая фора, если машина позади меня мощнее, чем эта развалюшка, они догонят меня совсем скоро. Судорожно цеплюясь за руль, вглядываясь в слабо освещенную дорогу перед собой. Прямо — выезд на трассу, слева — съезд. Думать некогда, я выворачиваю руль, заставляя машину вильнуть и съехать с дороги. Меня подбрасывает еще раз, я нажимаю слишком сильно на тормоз и автомобиль резко замирает, почти утыкаясь носом в густые кусты. Выключаю двигатель, надеясь, что они проедут и не успеют заметить мой автомобиль.

Так и выходит: еще секунд тридцать, и два мощных джипа проносятся по дороге за моей спиной. Я открываю дверь, ощущая как трясутся руки, и меня выворачивает прямо рядом с автомобилем.

Я дышу тяжело, сижу долго с закрытыми глазами, не знаю сколько: десять минут, час или даже два. Время здесь течет совсем иначе. А потом понимаю: нужно ехать, пока они не вернулись. В противоположную сторону — еще одна дорога, я завожу автомобиль, подбадривая себя. Если бы я не была беременной, если бы жизнь не угрожала моему сыну, я никогда не смогла бы себя так повести. Я не храбрая, я не супергероиня, я трус и плакса, но я не имею права сдаваться.

Уговаривая себя так, я поворачиваю, еду бог знает куда. Нужно добраться до города, до телефона, или хотя бы до трассы. Там много автомобилей, кто-нибудь обязательно должен помочь.

Встречный свет фар появляется так неожиданно, что я на секунду закрываю глаза руками, спасаясь от режущего луча.

Автомобиля два, они несутся на меня, заставляя нажать на тормоз: мне просто не объехать их никак.

Они останавливаются перекрывая дорогу, а я думаю, что так и не успела сказать Егору, как сильно я его люблю. Снова он улетел куда-то, и все посыпалось, как карточный домик.

Дверь одного из черных квадратных джипов распахивается, и я вижу сквозь слезы человека, похожего на Баринова. Наверное, так сходят с ума от страха и отчаянья, когда тебе мерещатся любимые люди.

Он бежит ко мне навстречу, я все никак не могу проморгаться и руки, сведенные судорогой отцепить, от автомобиля.

— Ева!

Егор. Это его голос, я его ни с чем не перепутаю!

Егор распахивает дверь, с размаха падает на колени передо мной, вцепляется в мое плечо, а я начинаю, наконец, рыдать, позволяя крику выбраться наружу.

— Ева, — он вцепляется пальцами в мои запястья так сильно, разворачивая лицом к себе, — Ева, все закончилось, слышишь? Все закончилось, девочка моя.

— Я люблю тебя, Егор, люблю, — вою я, утыкаясь мокрым лицом ему в грудь и позволяя вытащить себя из чужого автомобиля, а он несет меня, и его трясет так же сильно, как и меня:

— И я тебя, девочка, и я. Я больше никогда тебя не оставлю.

Эпилог 1

— А это кто, хахаль твой?

Тетя Мила смотрит на меня подозрительно, ощупывая взглядом с ног до головы.

— Не совсем, — обхожусь без уточнений, обнимая на всякий случай Еву за плечи. Она смотрит на меня, пряча улыбку, а потом оборачивается к тете:

— Это отец моего ребенка, тетя Мила. Это он помог тебя найти и спасти.

— А может, он все и затеял? Ради квартиры моей? Где вы жить будете, а?

Я мысленно закатываю глаза, но виду не подаю. Радуюсь только, что и вправду жить буду не с этой бодрой и вредной старушкой.

Дольше пяти минут общения с ней я вряд ли вытяну.

— Тетя, — укоризненно произносит Ева, а потом оборачивается ко мне:

— Если хочешь, можешь подождать меня на улице.

Она говорит виновато, стесняясь поведения тети, но стесняться нечего, я прекрасно знаю о ее диагнозе.

— Хорошо, нам надо еще к врачу успеть, не затягивай.

Целую Еву в висок и выхожу, оставляя ее с тетей наедине. Не хочется, вообще не хочется ее оставлять одну, но персонал здесь начеку, и за палатой, где лежит тетка, хорошо наблюдают.

Сажусь в автомобиль, включаю двигатель, чтобы прогреть салон. Осень наступила как-то резко и сразу холодно, еще неделю назад стояла африканская жара, а сегодня накрапывает мелкий дождь. Но на мое настроение погода никак не влияет.

Эти три недели выдались суетными, и наверное, сегодня первый день, когда нам с Евой почти никуда не надо, не считая врача.

Тогда, когда Арслан позвонил мне, чтобы сказать, что Ева исчезла, я думал рехнусь. Сабиров обещал, что с ней ничего не случится, но не сказал одного: что будет ловить преступников на живца.

Он сделал все, чтобы эти мрази сами пришли за Евой, раскрыл ее местоположение. Отличная ловушка, о которой не знал ни я, ни тем более, Ева. По их сценарию, она не должна была даже проснуться, пока их ловят, но она сломала все правила игры.

Услышала, как к дому приближаются чужие люди и сбежала. Никто не ждал от нее такой прыти, в том числе и я.