Страница 8 из 10
– Я что, блять, плохо выражаюсь по-русски?! – рычу я бессильно, чувствуя, как дрожит голос, а в голове бьется предательская мысль: Кристина, дура, идиотка, дебилка, пизда тупая, беги! Вот только бежать некуда: я прижата к стене грузным потным телом. Я никак не рассчиывала, что их может оказаться двое!
– А ты не выражайся, – подает голос второй мужик, который Жека. – Лучше отсоси мне, – он расстегивает пряжку на ремне и одним движением стягивает и штаны, и трусы, вываливая багровый член.
– Сам себе отсоси! – рявкаю я. – Отпустите меня! – я дергаюсь, пытаясь вырваться, но Максим хватает меня за запястье и оттаскивает от стены, швыряя на постель. Падая, я ударяюсь ногой о край кровати и кричу от боли. Оба мужика приближаются ко мне, вывалив волосатые мошонки.
Я вскакиваю на постели, отбегая к самому изголовью, к стене, надеясь проскочить мимо них, когда они приблизятся, и выскользнуть наружу.
Кричу. Но мой крик ничего не значит в этих стенах: он глушится криками и стонами из соседних кабинок, битами музыки с танцпола, кожаными стенками, бархатным занавесом.
Тот, который Жека, хватает меня за щиколотки, и дергает вниз. Пока я пытаюсь отопнуть его, второй уже рвет платье на моей груди. В четыре руки они сдирают с меня клочья одежды, и я остаюсь в одном белье. Платье отброшено на пол вместе с дороженной камерой, которая больше ничего не снимет. Я вырываюсь, задыхаясь истеричными воплями. Одна рука зажимает мне рот. Вторая ложится на грудь, сжимая сквозь ткань бюстгальтера. Третья скручивает руки. Четвертая лезет между ног и сходу впивается в сухое, сжатое влагалище двумя пальцами. Из глаз брызжут слезы. Я пытаюсь сжать ноги, пытаюсь укусить руку, придавившую мне челюсть, извиваюсь змеей, но четыре руки держат меня крепко… Зажатая между двумя телами, я едва могу пошевелиться.
Когда неоновый красный свет вдруг сменяется ярким желтым, и два мужских тела скатываются с меня, я не сразу соображаю, что произошло. Потом вижу четырех секьюрити – больших мужиков в черных футболках, которые стаскивают моих почти-насильников с кровати и тащат на выход. Штора отодвинута. У входа в кабинку стоит Мирон. Маски нет, руки скрещены на груди, выражение лица озадаченное.
– Ты ебнутая, что ли? – спрашивает он спокойно, без всякого осуждения, но немного с любопытством. Я смотрю на него исподлобья глазами, полными ненависти, а потом стягиваю с кровати красное покрывало и укутываюсь в него.
– Не пялься на меня, – шиплю я мрачно.
– Поздно. Я пялился на тебя с того момента, как ты вошла в клуб. Сначала из лаундж-зоны наблюдал, а потом по видеокамерам.
– Ты видел все, что эти ублюдки делали со мной?!
– Они ничего не успели сделать. Так, немного тебя напугали.
– Это ты их подослал?! – рычу я.
– Ты ебнутая, что ли? – повторяет он, теперь уже удивленно. – Нет, разумеется. Ты сама их подцепила. Ну, точнее, одного подцепила, а второй достался даром по акции, – он усмехается. – Потом я пытался понять, зачем ты в это ввязалась. А когда не понял – послал охрану выпроводить этих придурков. Ты, конечно, очень везучая: таких агрессивных лбов тут почти не бывает, а тебе с первого раза аж два достались…
– Ложь! – возмущаюсь я. – Вы тут все такие!
– Даже я? – он ухмыляется и делает шаг по направлению ко мне, но я выставляю вперед руку:
– Стой где стоишь, мать твою!
– Окей-окей, тигрица… Вот видишь, я не такой же, как они. Я не набрасываюсь на тебя, как голодный зверь…
– В прошлый раз набрасывался.
– В прошлый раз ты этого хотела, – он улыбается и быстро переводит тему разговора: – Голос сорвала, да? Тебе нужно молоко с медом…
– Да заебал ты со своим молоком с медом! – признаюсь я.
– А ты заебала со своим хамством, – он закатывает глаза. – Вставай давай, я принесу тебе новое платье, а потом мы пойдем в лаундж и ты расскажешь мне, зачем сюда пришла.
10 глава. Лаундж и молоко с медом
– С чего ты взял, что я буду тебе что-то рассказывать? – я насмешливо фыркаю, поднимая с пола то, что когда-то было ярко-желтым платьем, а теперь – просто кусок порванной ткани. Как хорошо, что это не мое, а выданное в клубе. Если бы эти ублюдки порвали мое, почти за тысячу долларов, в этот раз мне не у кого было бы требовать возмещения убытков… Я мрачно сдергиваю с ткани свою камеру-глазок и прячу в сжатый кулак. Сумки при мне нет. Когда Мирон выдаст мне новое платье – спрячу в широкий и глубокий карман, предназначенный для памятки и презервативов.
– У тебя выбора особо нет, – замечает между тем мужчина. Он все так же стоит в отдалении и с любопытством наблюдает за мной. Меня это раздражает: я не гребанный зверек в зоопарке, вообще-то. – Ты пришла в мой клуб, – говорит он. – И вела себя подозрительно.
– Твой клуб? – я кривлю губы.
– Ну, фигурально выражаясь… – слова-то какие умные! Я и забыла, что он вообще-то известный компьютерный дизайнер с высшим образованием! – На самом деле, это клуб моего близкого друга… лучшего друга, если точнее.
Я щурюсь:
– И сколько вас тут таких… мастеров?
– Тринадцать. Три основных и десяток приглашенных.
– И ты, конечно, среди основных? – я фыркаю.
– Ага, – Мирон кивает.
– Ну разумеется! – я всплескиваю руками. – Так где мое новое платье?
В этот момент в пространство между стеной и шторой просовывается чья-то рука – секьюрити или администратора, – и протягивает Мирону небесно-голубое платье. Он швыряет его мне через всю комнату:
– Переодевайся и выходи.
– Мне нужно заказать такси до дома. Дай телефон.
– Больше тебе ничего не дать? – он ухмыляется. – Будешь себя плохо вести – отдам тебя обратно этим лбам.
Очень смешная шутка. Я кривлюсь. Окей, не хочешь – не надо. Я переоденусь, заберу все свои вещи на ресепшне, или как тут у них называется это место, выйду на улицу и там закажу такси со своего телефона.
Но не тут-то было. Как только я напяливаю на себя голубое платье и выныриваю в коридор, Мирон тут же подхватывает меня под локоть:
– Вот и попалась.
– Отпусти меня немедленно! – рыкаю я, вырывая руку.
– Даже спасибо не скажешь? Я вообще-то спас тебя.
– Я бы и сама справилась! – не справилась бы, но ему это знать не обязательно.
– Да ладно? – он неожиданно дергает меня на себя, так что у меня дыхание перехватывает, а потом прижимает грудью к стене. Вокруг полно людей, но никто не обращает на нас внимания. Я дергаюсь, шиплю, пытаясь вырваться, а он держит меня так крепко и так легко, словно ему не нужно для этого на малейшего усилия. Чертов ублюдок. Все они, мужики, одинаковые.
– Отвали, отцепись, блять, отпусти меня!
– Так ты и им говорила, правда? – шепчет он громко и влажно в самое ухо, обжигая горячим дыханием с привкусом табака и алкоголя. – А они что? Послушались тебя, мм, детка? Или им было наплевать на твои мольбы? Они решили для себя, что засунут в тебя члены, а там – хоть гори все синим пламенем! – он грубо сжимает мою задницу, ныряет ладонью между бедер, и меня едва не выворачивает от тошноты. Но потом он вдруг убирает руки и отпускает меня, отступая на шаг в сторону: – Так зачем ты пришла? Явно не потрахаться. Ты ведь такая правильная, – замечает он язвительно. – Такие хорошие девочки, как ты, не трахаются.
Тут он окончательно меня выбешивает. Сжав зубы, я размахиваюсь и залепляю ему крепкую пощечину. Он дергается, явно ошалев от неожиданности, двигает челюстью из стороны в сторону, прижимает к щеке ладонь, а потом вдруг широко улыбается:
– Хороший удар.
– Спасибо, блять. Еще вопросы будут, или я могу идти домой?
– Ты можешь идти, а вот это останется у меня, – он поднимает руку, и я вижу, что между пальцами у него блестит моя микро-камера. Вот же урод! Он не просто так меня к стенке прижал! Он видел, что у меня что-то есть! Видел, а теперь вытащил у меня из кармана!