Туман войны

Мария ненадолго прервалась, сделала несколько глотков чая и продолжила.

— Особенно страшно было, когда стало известно, что французы Москву захватили. Все боялись, что оттуда на столицу пойдут. А это через Тверь. От таких новостей из города все оставшиеся бежать начали. Кто куда мог. Многие друзья, что не могли себе позволить надолго из города отлучатся приехали погостить. Тут к нам твои послания и дошли. Сразу несколько. Видно, в городском доме нас дожидались, да потом там отправить додумались. Так мы с матушкой и стали «общество вспоможения» организовывать. По соседям проехались. Кое-что из твоих писем зачитывали. Она очень тобою гордится! Все, кто по поместьям сидели, проявить своё «участие» пожелали. Дядя закупку организовал, а мы в город вернулись. Матушка надеялась, что ты в Тверь приехать сподобишься. Обоз медицинский собрали. Даже, как в Могилёве, нашли мещанских барышень, готовых помогать в госпитале. Так я матушку и упросила с ними к тебе ехать.

Жизнерадостная, не видевшая ни разу ужасов настоящей войны, она казалась мне яркой птичкой, совершенно тут неуместной. Брать её с собой в Боровск было никак невозможно. Да и прибывший с ней обоз должен был быть доставлен в ставку.

Павел предложил отправить Марию с медикаментами и инвалидами в Дубраву, догонять Кутузова. А самим, на лошадях съездить в Боровск и быстро вернуться. Часть татар отрядили в охрану «тётушки». С отрядом жениха поехали только я с Ольгой, да одна из «амазонок», чтобы пройтись по домам подруг и забрать вещи. Все остальные поспешили догонять армию.

За ночь земля немного подмерзала. Но оттаивая днём, постепенно превращалась в чавкающая топь. Приходилось ехать не по дороге, а полями. «Амазонка» предложила показать короткий путь.

Лучше бы мы не ездили. Это стало понятно ещё на подходе к городу. Тот был полностью сожжён. Девушка, которую звали Аглаей, долго рыдала над трупами, на пепелище одного из домов. Она никак не могла успокоиться, потому Руслан просто посадил её на свою лошадь боком, прижав к себе. По моей просьбе люди Павла проверили город на наличие выживших. Таковых не оказалось.

Можно было вернуться, но у жениха, были свои планы. Люди Бенкендорфа уже нашли одну из интересующих их телег. Наполеон решил не рисковать и разделил «золотой» обоз на множество мелких частей. Все они шли разными дорогами в толчее отступающей армии.

Группа «поисковиков» решила собраться недалеко от Можайска, чтобы поделиться имеющимися сведениями, дабы не гоняться всем за одним и тем же. Путь лежал через Верею, повторившую учесть Боровска. Полностью сгоревшая, с отсутствием выживших, она вызвала глухой ропот в группе. Двигаясь по дороге, заметили, что отступающая армия сжигала и уничтожала всё за собой. Путь движения «великой армии» был хорошо заметен издали непрерывной линией огня и дыма.

Некоторые крестьяне успевали бежать из своих домов, хоронясь в лесу. Они потом ловили и убивали отставших французов. Их тела время от времени попадались лежащими по бокам от дороги.

Пришедшая в себя Аглая снова предложила срезать путь, проведя нас через лес к небольшому мосту. Тут и произошла неожиданная встреча.

Всегда привыкший быть настороже, Павел выслал вперед парочку татар, которые заметили несколько телег. Группа спешилась и под прикрытием леса подобралась поближе.

Часть из присутствующих с возами французов копала яму в небольшом овражке, парочка рубили ветви и собирали мох, а другие потихоньку переносили вниз какие-то сундучки.

— Как интересно, — прошептал Павел, — они собираются закопать свои «трофеи». Почему же?

— Тут и гадать ненужно Павел Матвеевич, — тихо ответил Ахмед, — кони у них никуда не годятся. В любой момент падут. Думаю, их собирались зарезать и разделать на мясо, как только всё закончили бы.

— Что будем делать? — спросила заинтересованно.

— Дадим им доделать начатое, а затем захватим.

— Почему же не сейчас?

— А нам на чём прикажешь везти всё это? Место приметим, да потом всегда выкопать сможем. Хотя… составим докладную, пусть государство само об этом позаботится.

Нам повезло. Большая часть французов была занята. Несколько человек охранения в основном наблюдали за другими, чем за творившимся вокруг. Потому наша группа смогла перебить их раньше, чем те успели кого-то ранить. Копающие же почему-то не додумались держать оружие при себе. Ну, а у таскающих и так руки заняты были.

Добыча была богатой… но не из «золотого обоза». Старинное оружие, золотая и серебряная посуда, рулоны ковров и тюки с одеждой. А также небольшие, но явно тяжёлые сундучки. По словам Павла, в Москве Наполеон приказал золото переплавлять в слитки. Так вывозить удобнее. А тут кто-то собирал «сокровища» для себя. Владелец явно приказал всё припрятать, надеясь впоследствии вывезти, раз сейчас «транспорт» был на последнем издыхании.

В плену у нас оказалось примерно три десятка человек. Судя по тому, как они ели предложенную им кашу (мы решили устроить небольшой привал на этом месте), многие из них даже обрадовались такому положению вещей. Благодаря допросам разморенных пищей людей выяснилось, что, отступая, французская армия везла к границе не только своих раненых, но и вела несколько тысяч русских пленных. Впоследствии мы убедились в правдивости этих слов.

Аккуратное уничтожение следов заняло много времени. Посему и переночевали в лесу. Костров не зажигали, огонь в темноте видно далеко. Хорошо, что Степанида заставила надеть тёплые вещи. Ночью выпал первый снег.

Вскорости, наконец, встретились с Бенкендорфом. Александр Христофорович, которому тут же рассказали о «захоронке», также не был впечатлён захваченными ценностями. Золото «утекало» и для его поиска требовались люди. Много людей, дабы проверить разные направления. Потому партизаны уже привлекли Дорохова. А также Бенкендорф требовал вовлечь в поиски и Давыдова. На что Павел хоть и скривился, но согласился встретиться с тем позже.

Мужчины ещё долго что-то обсуждали, а нас, троих женщин, ждала деревенская баня и чистая постель. Александр Христофорович обещал достать тёплую женскую одежду, так что я была спокойна за «амазонок» на зиму.

Дождавшись Дорохова, решили пока большой общей группой споро двигаться в сторону Вязьмы. Кутузов должен был направиться именно к ней.

Ехать пришлось опять через Бородинское поле. Когда-то примятая людьми и лошадьми рожь поднялась и колосилась вокруг припорошённых снегом трупов.

— Сюр какой-то, — прошептал едущий рядом Павел

Да, я тоже была surré (*удивлена) увиденным. Это соседство жизненной силы растений и огромного места смерти большого числа людей, у всех присутствующих вызывало какой-то трепет.

Дальнейшая дорога представляла собой ужасное зрелище. Теперь уже с обеих сторон на обочине лежали присыпанные снежком мёртвые тела, почему-то в основном русских солдат. Тела их были сильно истощены. На требования пояснить, пленные сказали, что скорее всего, тех кто ослаб и не мог сам двигаться, пристреливали.

— Боже мой, господа, их же кормить даже не собираются. У французов самих провизии нет. Они через пару дней их всех перестреляют!

— Ну что же, вполне достойное дело, чтобы отвлечься от поиска сокровищ, — с усмешкой заметил Бенкендорф.

— Я со своими казачками тоже не прочь развлечься, — смеясь, заявил Дорохов.

Русские пленные, были в основном ранены и слишком ослаблены голодом. Двигались, вероятно медленно. Потому, наверняка находились в арьергарде.

Посовещавшись, мужчины оставили с нами моих татар и человек двадцать казаков для охраны пленных, а сами галопом двинулись вперед.

Мы же продолжили идти в сторону Вязьмы. Наши пленные французы тоже очень нас замедляли. Ещё засветло мы свернули с дороги, остановившись на ночёвку. Стали готовить ужин пока солнце не закатилось. Татары для женщин соорудили вместительный шалаш, в котором даже умудрились разложить небольшой костёр, дым от которого, выходя, прятался среди листвы деревьев.

Проверила раненых пленных, обновив тем старые повязки. И хотя казаки смотрели на это явно неодобрительно, но вслух ничего не говорили.