Тень Деформации

Причину ожидания Боррини я понимал: хотелось выжечь ереси по максимуму, но нас же так прибьют в варп! Напряжённый голос мастера-протектора вторил моим мыслям, сообщая, что оставшийся ресурс генераторов до перегрева — тридцать процентов. Тем временем, от синего с золотом, явно моих “двоюродных братцев”, корыта последовал массив искажений в свете и ветре в наш адрес. Я его развеял, но с неожиданным напряжением: колдовали эти паразиты что-то сильное и мощное, весьма добротно, ну и развеивалось это гадкое колдунство, с учётом площади, с немалым трудом.

— Паника, Терентий, — вполголоса откомментировала Кристина.

Ну, в принципе — логично. Чисто эмоционально-ментальное воздействие, но перекаченное энергией. Экипаж торговца мог и сдаться или бунт поднять, да и у нас без последствий бы не обошлось.

Тем временем, Боррини убедился, что больше никто из кандидатов на сожжение прыгать под прицел мортир не хочет. Хищно оскалился, блеснул глазами и предвкушением, в свете и ветре. Ну и рявкнул, махнув рукой: “Огонь!”

Башни осадных мортир хищно (очевидно, вдохновлённые капитаном) шевельнулись, руша маскировочные статуи из сетки и пластика, да и выдали они весьма весомые залпы по летучим еретиковозкам, с весьма приятного нам, ну и неприятного предателям, расстояния.

Франциск, не дожидаясь результатов, отдал приказ “полный вперёд”, уходя от обстрела преследователей и закладывая дугу вокруг троицы — добить, если потребуется.

И можно ответственно сказать, что понадобилось: один из крейсеров в ответ на попадание отрадно взорвался. Очевидно, плазма весьма императораугодно попала “куда надо”.

А вот розово-фиолетовое, похожее на фаллоимитатор “гламурной кисы” корыто слаанешитствующих сынулек уцелело, хотя весьма оплавилось и покоробилось. Его бортовые плазменные пушки Милосердия милосердно (ну реально, стыдобища на таком летать!) разнесли в варп.

А вот сынульки тысячные, самым что ни на есть еретическим образом помирать не пожелали. Залп мортиры нанёс немалые повреждения, явно повредил двигатель, но эти паразиты хамски прыгнули от справедливого возмездия варп-прыжком!

Как доложили через полминуты операторы авгуров, потерявший ход крейсер прыгнул в тыл нашим преследователям, очевидно, рассчитывая прикрыться от нашего милосердия прочей ереснёй.

Обидно, мысленно заключил я, но тут Боррини, полыхнув азартом в свете и ветре, выдал:

— Новая вводная курса, полный вперёд. Люций, если через минуту мортиры не будут стрелять — в еретиков полетишь ты, — выдал капитан.

— Будут, капитан, — выдал мастер оружия.

А я прикидывал, в меру своего понимания, а не поднять ли мне “бунт на корабле”, стукнув развоевавшегося Франциска по голове?

Впрочем, показания авгуров давали картину как приятную, так и благоприятствующую замыслу капитана: еретики судорожно боролись с инерцией, тормозя свои корыта. Очевидно, “загонщикам” нужно было “постоять-подумать”, каким это образом они вдруг превратились в дичь.

Милосердие, тем временем, завершило разворот, ну и бодро выпалило мортирами по скоплению еретиков, после чего начало облетать их по дуге, стреляя бортовыми орудиями.

Минус три лёгких крейсера, отметили авгуры, но тут еретики взяли себя в руки. Точнее, судя по всему, тысяча сынов взяли прочих еретиков в руки — большая часть кораблей, включая фактически беспомощный сине-золотой крейсер, прыгнули коротким прыжком на полтысячи километров, где еретиковозки явно заняли оборонительную позицию вокруг полудохлого крейсера астартес-предателей.

Ещё одной причиной, с чего я взял, что тысячники взяли ситуацию под контроль, была половина лёгкого крейсера предателей.

Эта половина вывалилась из имматериума, после короткого прыжка, но, судя по месту вываливания, это были неправильные еретики, и несли они неправильную ересь. Очевидно, они не захотели прикрывать тысячников своим кораблём, а захотели то ли свалить, то ли посидеть в сторонке. Но из прыжка “в сторону и подальше” вывалилось полкорыта, а слабоощутимые (но всё же ощутимые) эманации от тысячесынного корыта указывали, что это был “расстрел труса”.

Тем временем Боррини хищность свою смирил, ну и начало Милосердие в удалении кружить вокруг офигевающих еретиков, постреливая в них время от времени.

— Поздравляю, Франциск, — искренне высказал я, поддержанный высказываниями аколитов и ликующими возгласами экипажа.

— Благодарю, Терентий, и вправду неплохо вышло, — устало улыбнулся капитан. — Я вам не нужен? Признаться, хотел бы немного отдохнуть, — признал он.

Что и неудивительно, заключил я, кивая капитану в стиле “дрыхните на здоровье” и покидая мостик с аколитами.

Вообще, если оценивать реалистично, то мы чертовски удачно выступили: три крейсера из пяти выведены из строя. Четыре лёгких разрушены, при этом на Милосердии ни царапинки.

Радоваться, впрочем, как и ликовать, смысла никакого: если бы троица “перехватывающих”, например, не стремилась “сбить щиты”, а нас конкретно убивала, то вполне могли Милосердие и уничтожить. Да и лёгкий крейсер в единственном числе, при удаче, вполне может нанести нашему крейсеру урон, причём немалый. Не уничтожить — тут реально несопоставимы соотношения “броня-оружие”, но покорёжить изрядно.

А подставляться еретики больше точно не будут, так что остаётся Милосердию вокруг предательских корыт летать, да покусывать по возможности. И обездвиженный крейсер — отлично, поскольку, вместо десанта, предатели будут его прикрывать, пытаться реанимировать и починить, а Милосердие тем временем постреливать, с невысокой, но и не нулевой вероятностью попасть, куда надо.

Собственно, в ближайшие сутки еретики потеряли ещё один лёгкий крейсер, направлявшийся в составе группы нетоварищей к Вулкану. После чего остатки еретиков сгрудились вокруг тысячесынного остова и пытались подловить Милосердие вылазками.

Кстати, уничтоженный счетверённым залпом лёгкий крейсер на этот раз сбит был не “в сухую”: Милосердие потеряло две плазменные пушки из бортовых макробатарей левого борта, еретики омерзительно скоординировано нас встретили и еретически точно садили своими погаными стрелялами.

Впрочем, это было терпимым разменом, хотя людей орудийной обслуги, безусловно, жалко.

А на Вулкане, тем временем, согласно связи со столицей, ну и докладам моих воевод, тишь да гладь. Губернатор ввёл военное положение, СПО готовится воевать еретиков со страшной силой, гвардейский полк успешно развернулся. Это выходило по столичному улью, а Эльдинг с Сином наладили вполне вменяемый диалог с шестерёнками Стеропа, бывшими фактически правителями улья, ну и готовились встретить ересь во всеоружии.

И ни варпа еретичище на Вулкане себя не проявлял, что было закономерно, но меня несколько нервировало. Вдобавок, у меня была явная и очевидная цель: предупредить коллег о ситуации на Вулкане. Да, сквозь текущую бурю вероятность пробиться — ноль целых, хрен десятых. Даже если я наплюю на секретность, которая и так фактом предупреждения будет весьма рассекречена, то, чтобы рулить в варп-шторме чем-то типа линкора (а меньшее тащить сюда нет смысла, корабль-то будет один), Кристине понадобится не менее пары месяцев “смотреть как надо навигатить линкор” в “обычном”, не охваченном бурей имматериуме.

Соответственно, смысла в “проводе судна через бурю” просто нет: сроки прибытия выйдут те же, что и после её окончания “нормальным прыжком”, а я с Кристиной буду страдать фигнёй, тогда как на Вулкане может в это время случиться еретичище желает что.

В общем, надо уже садиться с тереньтеткой на курьерский Нефилим и прыгать к Сиянию. За несколько дней обернёмся, а как только спадёт буря — в системе появится несколько кораблей, ну и и остаткам еретиков безоговорочный кирдык.

Правда меня несколько нервировали тысячесынные предатели. Не родством со своей тушкой, а весьма обширными знаниями и умениями не только и не столько в демонологии, сколько именно во всяческом варп-колдунстве.

Собственно, моё пребывание на Милосердии и было связано с прикрытием судна от подлого колдунства. Что весьма не зря, как показала практика: та “псионическая паника”, наложенная на Милосердие, была весьма гадкой и могла принести, не развеянная, немало неприятностей.

Конец ознакомительного фрагмента.