Безлюдье. Эвакуация

  Наконец, через полчаса все уселись в автомобиль, стараясь, устроится поудобнее на тюках с вещами. Юрин вездеход был завален ими до самой крыши, и даже на багажнике лежали несколько огромных баулов.

– Знатно прибарохлились! – весело воскликнул Юра.

– Да все равно что-нибудь забыли, – поспешил обломать друга Михаил. Он сразу же открыл боковое окно и уселся поудобнее. На коленях удобно расположился стандартный армейский АК-74, а поверх горки была накинута современная разгрузка. Шесть запасных магазинов он уже рассовал по её карманам, на голову одел удобную в ветреную погоду бандану. Поскольку яркое летнее солнце слепило глаза, на носу висели стильные солнцезащитные очки, также позаимствованные в этом магазине.

– Ну, ты прямо Рембо, брат! – хохотнул весело Юра, взглянув на друга.

– Лучше на дорогу смотри остряк.

– Это двор, а не дорога! – ещё раз захохотал неуёмный водила.

   Они, и в самом деле, проезжали по дворам, улицы в данном районе оказались напрочь забиты остановившимся враз транспортом. Ведь ЭТО произошло в самый разгар обычного рабочего дня. Минут через десять они выехали на широкую поперечную улицу Воскресенскую, которая делила центр города напополам и шла прямиком от железнодорожного вокзала до набережной Северной Двины. Недалеко от реки и находилась первая и самая высоченная в городе башня двадцати пяти этажей в высоту. Её было видно за десятки километров от города. Она как некая башня возвышалась над плоской поверхностью, на которой и стояла древняя столица русского севера.

   Юра устало упал прямо на бетонную ступеньку. Тёплую одежду они сразу оставили на входе, но и так майки можно было уже выжимать. Всё-таки забираться пёхом на восемнадцатый этаж – это не самое нелёгкое занятие, да и им уже далеко не двадцать пять лет, когда они как лоси носились по тайге с тяжеленными рюкзаками и только посмеивались. Михаил сделал пару глотков воды, покатал её во рту и только затем проглотил, и передал бутылку Ипатьеву:

– Ну, ещё пара этажей и мы на месте.

– Дай дух перевести! И на фига я подписался на такое?

– Не фиг инициативу проявлять, она у нас наказуема! Так что давай двигай, родина ждет своих героев, – хохотнул в ответ его товарищ. Мужчины тут же начали укладывать на широкие подоконники коробки от канцтоваров, а уже на них устанавливать лампы, чтобы те находились повыше. Все-таки на них будут смотреть снизу. Михаил придумал ещё оставить дополнительно маленькие диодные фонарики, приклеивая их скотчем прямо к оконному стеклу. В темноте свет от них будет хорошо виден.

  Они обошли этаж кругом, здание было квадратного сечения, город наблюдался с него как на ладони. Ветер под вечер немного стих и из окна было отчётливо видно, что север города весь утонул в дыму. Кроме бывшего комбината горели деревянные кварталы в Соломбале. В южной стороне города также местами наблюдались дымы от пожарищ. Но больше всего Михаилу не понравился вид ТЭЦ, на одном из производственных зданий были отчетливо заметны следы разрушений. Дым оттуда шёл пока небольшой, но уже не белёсый, а чёрный. Родной город умирал, и это действовало на друзей угнетающе. Бойкич зябко повёл плечами и повернулся к Юре Ипатьеву. Тот молча кивнул, и они двинулись к лестнице.

  В привходовом вестибюле все так же казалось пустынным. В кафе через стеклянную дверь виднелись оставшиеся на столах чашки с кофе, кое-где на полу валялись оплавленные бляшки мобильников и почерневшие от неведомого излучения монеты. Шаги мужчин отдавались в стенах здания излишне гулко, обычно тут было много народу, всегда спешившего куда-то по своим делам. Рядом с лифтами быстро выстраивалась очередь, царила некоторая суета.

  Рыбаковы остались устанавливать на улице плакат для спасшихся людей. На нем сообщалось, что с одиннадцати до двенадцати следующего дня здесь их будут ждать для дальнейшей эвакуации, а потом можно будет встретиться до пятнадцати часов на развилке магистрали после железнодорожного моста. Мужчины стали молча одевать оставленную здесь тёплую одежду. Уже накидывая флисовый жилет, Михаил услышал неподалеку чьё-то тихое злобное рычание, по спине сразу пробежал мерзкий холодок, как будто по нему прошлись огромным ледяным напильником. Мороз ударил в пятки, сковав тело. Пришлось сделать усилие над собой, чтобы тихонько обернуться.

  Из дальнего закутка в его сторону смотрел большущий лохматый пёс обычной дворняжьей породы. Шерсть его была вздыблена, а глаза горели ужасающей злобой, такие взгляды существуют только в киношных страшилках. В жизни так не бывает, собаки – это просто животные, и далеко на всегда злобные, но явно не в их случае. Михаилу стало не по себе, уж слишком странная обстановка сложилась сейчас вокруг, можно было реально поверить и в настоящих слуг дьявола. Собака между тем зарычала сильнее и оскалила пасть. Каким-то первобытным чутьём Бойкич осознал, что Эта псина уже не из их обычного мира, а некое перерождение, и она хочет просто разорвать их на куски.

  За первым псом вылезла ещё одна собака, поменьше размером, но такая же злобная и страшная, как в нелепом ужастике. Михаил очень тихонько прошептал:

– Юра, не шевелись резко, – а сам исподволь начал протягивать руки к автомату. Патрон в нем уже был загнан в патронник, так, на всякий случай. Кто бы мог подумать, что вот он – этот гадкий случай уже наступил! Хм, а ведь злобные твари застали их практически врасплох. Двери "ходоки" оставили открытыми настежь, и лохматые исчадия ада, видимо, зашли сюда поискать, чем бы им перекусить. Теперь и решится, кто кого будет сейчас перекушивать.

– Внимание, – еле слышно пробормотал Михаил, в горле резко пересохло, в висках застучало. Большой пёс тут же оскалил зубы и зарычал ещё сильнее. Мужчине стало неимоверно жутко, он боялся их не как собак таковых, а скорее, как представителей неведомого ужаса. Но Михаил знал, что сможет преодолеть страх, не впервой! Бойкич резким движением схватил оружие и щелчком снял его с предохранителя. Все-таки армия – штука полезная, некоторые движения заучиваются до автоматизма, и тело даже спустя столько лет их само вспоминает.

  Псы стремительно бросились вперёд, в один миг они проскочили пространство между ними и людьми, но человек уже яростно жал на спусковой крючок автомата. Короткими, правильными очередями стрелять, конечно, же, не получилось, страх и ярость заставляли жать и жать, до самого последнего патрона! Первая же длинная очередь смела обеих собак в их порывистом движении, ведь он стрелял фактически в упор. Оставшиеся в магазине пули разворотили уже лежащие на полу тела животных, вырывая из них клочья мяса и шерсти. В помещении кисло запахло порохом и ещё чем-то очень вонючим. Неожиданно стрельба прекратилась. Михаил заполошно дёрнул затвор АК-74, но потом осознал, что это просто кончились патроны. Рядом стоял ошеломлённый и бледный до посинения Юра, в руках он держал монтажку, выхваченную им из рюкзака.

– Фу, я чуть не обосрался! Такие злобные псины! Хотя подожди, нет, не обделался. Они ведь реально нас сожрать хотели. Ты видел пасть у первой зверюги! Я чуть не оглох. Бля!

  Юра чего-то тараторил, а руки ходили ходуном, во в человека адреналина сейчас влилось! Михаила и самого немного начало потряхивать, давно он не переживал подобного накала стресс.

– Писец полный, что это за хрень такая! Твоё оружие где, твою мать?

– Так, это… – Юра растерянно показал на вахтёрский стол, где совершенно спокойно себе лежал его «Вепрь». От автомата Ипатьев младший отказался, ведь в армии он стрелял только из карабина, да и то перед присягой.

– Вот именно это! Б..ять, расслабились мы и чуть не поплатились. Все! Теперь всегда только с оружием ходим, и всегда прикрываем друг друга, понял Юрка?

– Ага. Ну, нах! Надо же такому. И откуда эти таври, только взялись? – Юра уже немного отошёл от шока, схватил оружие в руки, и осторожно подошёл к убитым собакам, держа карабин перед собой.