Страница 13 из 15
У всех, кто прожил в мире с Ними столько лет – имеется свой арсенал ухищрений.
Но они ничего не предприняли.
А потом – все так же без проверки – сами пригласили на ужин!
Подобного дружелюбия порой не приходится ждать даже от вечных путников, как мы. Иной раз вымениваешься, чтобы меньше отдать взамен на еду.
А эти – бесплатно.
И первыми позвали.
И безопасники.
Вижу, что отец насторожился. Очевидно, думает сейчас, что я ошибся и это Они. Пытаются заманить нас в ловушку.
Но нет.
Я уверен в себе. Это точно люди.
Но кто сказал, что у людей не может быть ловушек на других людей?
Однако, я не упускаю из вида соотношения наших сил. Учитывая плетеные ботинки на обоих (и Эйна, и Калеб) – в города не выходит все их семейства. Значит самое страшное оружие, какое у них может быть – это дубинка из подручных средств.
У нас есть ножи.
Много ножей.
И мы с папой оба отменно метаем.
10 из 10 попаданий.
Если вдруг это ловушка на людей – мы не только выберемся из нее живыми, но и заимеем припасы тех, кому они уже больше не понадобятся.
Может, это действительно такой трюк?
Безопасники даром что безумцы. А с годами сдвигаются еще больше. Может это план?
Вывести детей на речку, они якобы вызывают доверие.
Те предложат путникам поесть, и любой конечно тут же согласится. Почему нет? Вода, еда, кров.
И забесплатно. Даже своего ничего отдавать не надо.
Мечта!
Приходят – а там охота на них самих. Дичи, как мы с отцом заметили, тут немного.
Конечно, мы еще не слышали о случаях намеренного каннибализма среди Выживших, но кто знает, что происходит с безопасниками в такой глуши.
Насколько они могли одичать.
Когда папа повторно, уже на тропинке, принимается расхваливать их радушие, сравнивая его с восьмым чудом света – тут же осекаю. И он замолкает.
Потому что знает – так надо.
Если я говорю, так надо.
Все, что касается взаимодействия с кем-либо – он полагается на меня.
И я уверен, что сейчас болтать ему не надо. Незачем давать понять, что мы частые гости в различных домах. Что много встречаем людей, раз есть с чем сравнивать.. а значит может быть отлично подготовлены к стычке любого рода.
Нет, пока не поймем, что тут за дела – ни слова.
Тем более, что и Калеб с Эйной не спешат поддерживать разговор.
Такое чувство, что мы играем в какую-то игру, и сейчас подходим к финалу. Поскольку мы с отцом идем в конце – чуть оборачиваюсь через плечо.
Они не видят, зато отец замечает.
Едва заметно киваю.
Он запускает руку себе в карман джинс.
Нащупал нож. Из тех, что всегда под рукой.
Мой в кожанке. Моя реакция намного лучше – мне не нужно держать пальцы на рукояти, чтобы успеть среагировать на нападение.
Вот и крыша.
Так, держать ухо востро.
Калеб выскакивает вперед, едва не переходя на бег. Однако, Эйна, идя впереди меня – сохраняет прежнюю скорость.
Мы с отцом тоже.
Домик убитый, убогий. Вероятно, чья-та старая лачуга еще до времен Падения.
Ожидаемо.
Обычно безопасники и селятся в таких хибарах. Считают, что они неприметные и Они не обратят внимание, даже увидев его издали.
Простаки.
Именно на такие дома Они внимание и обращают.
Так что они чуть ли не вешают красный флаг, приглашая Их в гости.
Идем уверенно, не тормозя. Подстраиваюсь под шаг Эйны, боковым зрением наблюдая за отцом. Тот тоже собрался, рука в кармане.
Отлично.
Но не успеваем мы и подойти к «крыльцу», как воздух резко пронзает оглушительная сирена. Громкая и неожиданная – она будто закрадывается в самый мозг и начинает играть на струнах.
УИИ-ИИ-НЬ!
– Черт! – я тут же зажимаю уши руками, но звук и на немного не становится тише.
Вижу, как отец, забыв про нож, так же зажимает уши руками. Падает на колени, не в силах переносить эту громкость.
Какую-то ультрагромкость.
Кажется, еще немного – и мир разом окутает тишина.
Потому что у меня лопнут перепонки.
– Какого хера вы делаете?! – воплю – вырубите! Вырубите сейчас же!
Если нас так оглушает эта фигня – это как далеко же ее слышно? Черт возьми, да они просто дали клич всем Имитационным!
«Скорее! Сюда! Мы здесь!».
Почему-то у меня даже не возникает сомнений, что это безопасников рук дело. Сирена завизжала именно тогда, когда мы подошли к дому.
Но зачем?
С какой целью?
Что это – сигнализация на их лад? Тогда они еще тупее, чем казалось. Зайди так Они – и уже по этому звуку поймут, что пришли по адресу.
Белки сигналки не ставят.
Еще бы бенгальские огни запустили!
На крыльцо выходит какой-то мужчина. На вид – не больше пятидесяти. Однако, проседи в волосах поменьше, чем у папы.
Глаза зеленые, узкие губы искажены гримасой ненависти.
Он успевает сделать к нам пару шагов, когда вдруг замирает, как вкопанный.
Только смотрит не на меня.
А на папу.
– Руби?!
Я скорее читаю по губам, чем слышу за этой сиреной, что он сказал.
Из двери выглядывает женщина.
А в следующее мгновение звук прекращается так же резко, как начался.
Эйна с Калебом словно и с места не сдвинулись.
Рывком отнимаю руки от ушей.
Папа тоже действует быстро. Путникам это необходимо.
Пара мгновений – и он уже на ногах. Нож в руках.
Однако, мужчина будто не обращает на это внимание. Делает еще пару шагов, изумленно глядя на него:
– Руби, это ты, мать твою?! Вот так земля, оказывается, по-прежнему круглая, а?
– Папа?
Эйна.
Растерянно глядит на него, словно ожидала другого.
Мне же не до объяснений. Я понимаю, что из-за них нам теперь угрожает чертовская опасность.
Даже если мы с отцом дадим деру отсюда прямо сейчас – можем наткнуться по пути на тех тварей, что бегут теперь на замолчавшую сирену.
То есть на тех, на которых обычно не наткнулись.
Делаю резкий выпад вперед и хватаю мужика за грудки.
Да, он значительно выше меня и, что греха таить, намного мощнее – но мною движет выплеск адреналина, а это страшная сила.
А еще гнев.
Руби часто говорит, что вспыльчивость мне досталась от отца.
С тем достаточно было не так пошутить, как он бы хватался за пистолет, будь тот под рукой.
По рассказам Дейва (которые слышал Руби) – отец не гнушался насильственным приучением к дисциплине тем тугоумных, с кем ему приходилось какое-то время делить машину, кров или звездное небо.
Что ж, от крови никуда не деться.
– Сукин сын! – цежу, едва не плюясь слюной ему в лицо – на хера вы это сделали?!
Но тут вмешивается отец, хлопнув меня по спине:
– Хватит, Стенли, подожди..
Но голос какой-то растерянный.
Чего ждать?
– Нет, не хватит! – ярюсь, сверкая глазами – они взяли и..
– Стен.
Голос жесткий и внушительный.
Хлопок по спине более увесистый.
– Подожди, сказал же.
Неохотно размыкаю пальцы.
Очень хочется заехать этому кретину по роже. А когда он решит помериться собственной силой – достать нож.
Но лишь делаю шаг назад, замолчав, как велит отец.
Играю желваками.
Теперь перевожу взгляд с мужика на женщину, что подошла к нам. Эйна с Калебом зашли за их спины, точно промокшие щенки.
– Стен? – переспрашивает мужик, услышав как меня назвал папа.
Теперь его взгляд скользит на меня.
Оценивающий. Ищущий.
Словно пытается что-то сопоставить. После чего едва заметно вскидывает бровь:
– Сын Рочески?
Рочески – фамилия моих родителей. Вернее, отца, но если верить папе Руби, то их поженили в убежище и она переняла его фамилию по традициям старого мира.
– Да! – рявкаю в ответ.
И только теперь до меня доходит то, что ошеломило папу.
Откуда он знает мою фамилию? Откуда знает имя отца? И почему мое имя сразу же навело его именно на эту фамилию?
Слишком много странностей для обычного «совпадения».