Заматерение

Обидно, что в испанском почти не петрю, а то бы интересно узнать мнение команданте о моем выступлении в адрес их северного соседа. Его отзыв для меня стоил бы не меньше. Жалко мнение Че узнать невозможно, но равняться на таких людей необходимо, или же в результате окажешься хрюкающим в одной луже с хряками.

Вечером в холле отеля я попросил одного из советских коллег исполнить сопровождение на рояле, и мы записали на плёнку моё исполнение этой песни Джона. Я сопроводил его словами, что «Imagine» является моим программным документом и руководством к действию, можно сказать гимном, исполняемым на утренней заре.

На том мы отослали заказную бандероль товарищу Джону. Пусть умники из CIA поломают свои аналитические головы, и что бы это значило? Может хоть в их кругах разойдется моя запись, а то коллега учёный сильно нахваливал меня, и сказал, что совсем не ожидал столь лирического исполнение после моего выступления на трибуне конгресса. Там я был совсем иным - пламенным борцом, обличающим пороки американских империалистов.

Я посмеялся и ответил, что это разные грани моего внутреннего я. И они зависят от окружения и темы. Сегодня я был мечтателем, вместе с Джоном Ленноном, именно это придало такой оттенок моему исполнению. Думаю и надеюсь, что оказалось созвучным мысли автора, вложенной в это музыкальное произведение «всех времён и народов».

***

Конечно, я не преминул посетить все ленинские места Женевы, раз представилась такая возможность. Фрау Нагель пришлось сопровождать меня с каменной физиономией, и разумеется за мной увязался с десяток журналистов и папарацци. А пусть отметят там в своих листках, что в Женеве чудо-ребёнок, кроме конгресса посетил только места пребывания Владимира Ильича. Ни чудеса природы, ни горы, ни Женевское озеро не удостоились моего внимания.

Так у нас на Кавказе и тем более Тянь-Шане места получше имеются, там и стану любоваться природой и вкушать заслуженный отдых, вдали от туристов и любопытствующих. Природа там первозданная не приспособленная для ожиревших бюргеров.

В первый же выходной день работы конгресса я наметил этот поход по ленинским местам Женевы. Разумеется, я непременно отметился, оставив букетик цветов у барельефа на башне Молар, что отмечает заботу Женевы об изгнанниках. Она была водружена ещё при жизни вождя. А скульптор Поль Бо, создавший его по заказу муниципалитета города, по-видимому, изобразил Владимира Ильича, уж очень велико портретное сходство. Так что будет впредь ленинским местом.

Затем всей процессией направились к зданию университета. В чьей библиотеке Владимир Ильич проводил львиную долю времени, прочитав гору книг. Подошли к расположенному напротив дому, в котором проживал в те годы Плеханов, и в гостях у коего некоторое время пребывала чета Ульяновых.

Затем посетили дом на авеню Май, где их семья обитала в пансионе с 1903 по 1905 годы. На закуску я оставил квартиры, где они проживали более длительное время, и находились без малого семь лет. Прогулка вышла продолжительной и следовавшие за нами журналисты стали отставать и жаловаться.

А ничего, пусть поноют. Это их профессия, а волка ноги кормят. Сиднем сидючи, как Илья в Карачарове, славы не добыть. Удивила лишь следовавшая по пятам дамочка, не выказывавшая никакой усталости. Нам-то что с Людмилой – «бешеной собаке и семь вёрст не крюк», мы за день не меньше на кроссах наматываем, а вот нехай остальные хилые иностранцы тоже побегают.

Были на Рю де Плантапорре, где красовалась мемориальная доска, водружённая к 50-летию создания нашего государства. Там, я также оставил букетик цветов и почтил место, где Владимир Ильич написал столько своих трудов, чей гранит я грыз впоследствии, в школе, ВУЗе и аспирантуре. Оттуда направился в самый русский район Женевы, где проживали не только семья Ульяновых, но также Бонч-Бруевича, Лепешинского, Мандельштама, Ильина, Абрамова и многих других.

На Каружке мы задержались подольше, обходя русские места. Где я попутно рассказывал окружающим о тех кто жил в этих домах и какой вклад позднее внёс в политике и искусстве. Журналистам полезно послушать про русский след в Женеве, где и когда обитали видные представители нашей страны

Закончил, своё турне по Женеве, у памятной доски, водруженной на улице Шпигельгассе, где, созвав следовавших за мной журналистов, выразил свою озабоченность и удивление тому факту, что в Женеве не нашлось до сих пор места для дома-музея создателя нашего великого государства столько лет прожившего и писавшего свои труды в этом городе. Здесь же оставил ещё один букетик цветов около мемориальной доски. Бог любит троицу.

Не зря же вся эта братия тащилась за мной по пятам всё это время? Вот и дал им материал для завтрашних репортажей. Что-нибудь да попадёт на страницы их газет.

Думаю, что другой Ильич не осудит меня за проведение подобной промо-акции или променада по ленинским местам. А также прикроет от гнева идеологического отдела ЦК КПСС и лично Михаила Андреевича. Я тут собственно выполняю их работу и громлю идеологического противника прямо в его логове близ достопамятного Давоса. К тому же значительно успешнее, коль разразилась такая буря дерьма от Госдепа и прочих их МИДов.

Раз уж власти Швейцарии сочли меня неудобным младенцем, то пусть до конца осознают, как сильно просчитались - явно недооценив меня. А что, мне в Давос не наведываться, чтобы принимали с распростёртыми объятьями. Для работы в исследовательских программах и построении термоядерного реактора они вынуждены будут меня пускать со скрежетом зубовным. Правда я в ближайшем будущем такие вояжи не планирую, других дел невпроворот.

***

После этого памятного для многих, я так надеюсь, дня посещения мест, связанных с жизнью и деятельностью Владимира Ильича, я сидел, вновь как суслик, не высовывая носа из отеля, разве что для участия в дальнейшей работе Всемирного конгресса учёных. Работа продвигалась достаточно плодотворно, и наметились определённые планы на будущее.

Однако это была обычная для учёных рутина, и руководители нашей делегации, придя в себя в привычной для них обстановке, стали усиленно переживать. А какой же приём ждет нас на родине? И какие последуют оргвыводы в отношении них и меня. Они не смогли вовремя удержать малолетку от столь опрометчивых заявлений, а я его произнёс.

Тогда я им подкинул идею на обратном пути заглянуть в ГДР, по приглашению наших коллег из этой страны. С целью конкретного согласования нашего более тесного сотрудничества в намеченной области. Тут почти по пути, и нас будут очень рады принять у себя наши немецкие коллеги.

Нам следует лишь запросить согласие в Москве на такое изменение маршрута и планов. С немецкими товарищами я берусь договориться об изменении нашего маршрута и пребывании в ГДР на необходимое для обсуждения сотрудничества время.

Слава богу, видно нас в Москве в данный момент были не очень рады видеть, пока не утрясутся проблемы по дипломатическим каналам и не спадет ажиотаж, вызванный выступлением участника нашей делегации.

Что же, когда пыль уляжется, станет проще отбрыкаться от критики и выволочек. К тому же у меня на сию поездку были свои резоны и огромное желание повидать прадедушку с прабабушкой обосновавшихся в Берлине.

Вот я до перелёта и старался не появляться на публике слишком часто, следуя советам опытных сотрудников охраны, тем самым не желая изображать бегущую, а тем более падающую мишень.

Позлил я многих, но маловероятно, что агенты ЦРУ и других разведок успеют так срочно организовать операцию угрожающую моей свободе или жизни. Только моссадовцы умеют так шевелиться, но их жизнь заставляет. Я же их не трогал, и ничем не задел.