Фуэте для олигарха

Два чёрных внедорожника на бешеной скорости промчались мимо неё, и продолжили и дальше бурным потоком разливать в разные стороны грязную воду, оставшуюся на асфальте после вчерашнего сильного дождя.

Слова ругательства застряли в её горле, а на глазах выступили слёзы, когда она, опустив свой взгляд, увидела, во что превратился её белоснежный наряд. Чёрные точки и разводы грязной воды плотно впитались в ткань.

Стефания повернула голову, пытаясь рассмотреть номер хотя бы одной из стремительно удаляющихся машин, но успела рассмотреть только последние две буквы одной из них.

Осторожно отряхнув пальцами воду и достав бумажные салфетки из сумочки, она попыталась впитать излишки влаги, но сделала только хуже. Грязные следы расползлись уродливыми пятнами, и одежда была окончательно испорчена. С трудом сдерживаясь, чтобы не завыть в голос от отчаяния и неудачно начавшегося дня, Стеша двинулась к воротам школы.

Когда она преодолела калитку и стремительно направилась к лестнице, невольно заметила в левом углу своего зрения нечто, что заставило ее резко остановиться на месте и, повернув голову, ослепительно улыбнуться. Она подняла глаза к небу и поблагодарила высшие силы, за то, что справедливость на земле всё-таки существует.

Две огромные чёрные машины её неожиданных обидчиков, которые испортили ей одежду, стояли на парковке школы.

Набросив на плечо сумочку, она не спеша подошла к одной из машин и с опаской заглянула внутрь. Несмотря на плотную тонировку стёкол, ей всё же удалось рассмотреть, что в салоне никого не было. Когда она произвела осмотр и второго автомобиля, остановилась у дверей и задумалась.

Приезд подобных транспортных монстров был не редким в стенах этой школы. Многочисленные меценаты и спонсоры, любители высшего искусства, и просто состоятельные мамаши, привозившие своих талантливых дочерей на занятия, были привычным делом, и в этот раз наличие очередного богатого посетителя, появившегося на этих чёрных внедорожниках, Стешу тоже не удивили. Она осмотрела машины ещё раз со всех сторон, и немного подумав, загадочно улыбнулась.

Опустившись на корточки у переднего колеса одной из машин и, открутив колпачок для ниппеля, она стремительно отбросила его в сторону. Продавив ногтем золотник шины, осторожно спустила колесо. Обойдя с другой стороны, проделала то же самое и со вторым. Закончив своё злодеяние в подобном ключе и с другой машиной, она поднялась на ноги и, осмотрев содеянное, с улыбкой направилась по ступенькам лестницы внутрь здания.

– Стеша, что с тобой? – уборщица смотрела на неё слегка испуганно. – Где ты грязь нашла, на улице ведь сухо.

– Свинья грязь всегда найдёт. Это я не про себя разумеется, а про того, кто мне так удружил. Меня никто не искал?

– Как же не искал. Директриса уже рвёт и мечет. Ищет тебя по всем этажам. Ты что телефон отключила?

– Чёрт, совсем забыла… – Стефания выругалась вслух и полезла в сумочку, извлекая на свет, почивший с прошлого вечера телефон. – Нет, я сегодня точно кого-нибудь убью! – она топнула ногой. – Ладно, я пошла, переоденусь, пока Эвелина меня не увидела в таком виде, – Стефания быстро взбежала по ступенькам и, оказавшись на втором этаже, стремительно направилась в свой кабинет, но громкий голос директора школы, раздавшийся за её спиной, заставил её невольно вздрогнуть и резко остановиться на месте.

– Стефания Павловна, вы меня, что не слышите? – повторное восклицание противного визгливого голоса, заставило Стешу, обернуться и попытаться хотя бы сумкой прикрыть свой не очень презентабельный вид.

Директриса направлялась в её сторону стремительно, приглашая за собой какого-то важного господина в шикарном чёрном костюме, который делая большие шаги, с интересом осматривался по сторонам. За ним следовала охрана из двух человек тоже весьма изысканного вида, соответствующего своему хозяину.

Когда они поравнялись и встали рядом с ней, Оболенская в один миг поняла, что сегодня точно не её день. Потому что увидела возле себя наглую холёную физиономию мерзкого сноба, которого она уже имела честь лицезреть в своей жизни в прошлом году, столкнувшись с ним случайно в цветочном магазине.

– Стефания Павловна, я вынуждена сегодня разыскивать вас по всей школе. Где вы были? Господи, и что… – Эвелина Алексеевна с ужасом осматривала её одежду. – Что с вашей одеждой?

– Несчастный случай на дороге. Я поэтому и опоздала, – Стеша заметила на лице Томашевского лёгкую улыбку после её слов, и за это ей в один миг захотелось врезать ему сумочкой по голове.

– Кошмар! До работы себя доставить благополучно не можете. Я хотела срочно поговорить с вами.

– Слушаю Вас, – Стефания старалась не смотреть на мужчину, который прожигал её глазами, с момента, как остановился рядом с ней на расстоянии вытянутой руки.

– Я знаю, что в вашей группе одна из девочек уехала, и у вас освободилось одно место.

– Вы правы, Настя Кортнева уехала с родителями в другой город.

– Вот и отлично. В таком случае, я вам сообщаю, что с завтрашнего дня у вас будет новая ученица, – Бунина растянула губы в широкой улыбке, поворачивая голову к Эльдару. – Господин Томашевский завтра привезёт свою приёмную дочь, и вы оформите её, как положено и начнёте с ней заниматься.

– Я не могу этого сделать.

– Что значит, не можете? – Бунина пронзала её взглядом.

– Вы же знаете, что пока ребёнка не посмотрит комиссия школы и не оценит степень и уровень его готовности, и физических данных, я не смогу его взять к себе в группу.

– У нас негосударственное учреждение, и мы не готовим артистов для Большого театра, а берём всех, кто желает учиться искусству танца. А тот тщательный отбор по физическим данным и артистизму, что делаете вы, давно вызывает протест не только у родителей, но и у всех остальных педагогов.

– Но я считаю, что необходимо учить балету лишь тех детей, кто действительно этого хочет и имеет все необходимые физические данные.

– Но моя племянница именно с таким неуёмным желанием и хочет учиться балету. А её физические данные уже оценил хореограф, с которым она занималась несколько лет назад, – прерывая их разговор, вмешался Томашевский.

Стефания повернулась и смерила его уничтожающим взглядом.

– Если так, то вы вправе взять ребёнка этого господина в нашу школу, но только, не в мою группу.

Директриса схватила её за руку и, извинившись перед Томашевским, отвела Оболенскую чуть в сторону.

– Ещё одно слово, и тебя завтра здесь не будет, и заступничество твоего бывшего педагога тебе не поможет. Мы должны небо благодарить за то, что посылает нам такого клиента, а ты говоришь ему «нет». Ты что, действительно не слышала, кто такой этот Томашевский, или ты прикидываешься?

– Мне всё равно кто он такой. Я не буду заниматься с его племянницей.

– Почему?

– У меня есть свои принципы. Я отношусь к балету не как к танцульке или сиюминутной прихоти, а как к высшему искусству и потому мне хочется брать детей в свою группу, не учитывая социальный статус их родителей, а действительно талантливых и способных. И пока квалифицированная комиссия школы хотя бы из двух педагогов не выявит у девочки наличие необходимых физических данных для занятия балетом, и проверят её артистичность и гибкость, я работать с ней не буду. У меня таких блатных учеников пол класса, которые просто захотели учиться балету от простой прихоти и бездельничающих на каждом уроке. Я не собираюсь добавлять к этому списку и ещё один подобный экземпляр, только потому, что её приёмный отец какая-то шишка в этом мире.

– Тише ты! Он же всё слышит, – директриса крепко сжала её пальцы. – Я терплю твоё своеволие в стенах моей школы только из-за твоих способностей хорошего хореографа и рекомендаций твоего наставника, но в этот раз ты переходишь всякие границы. И если ты не согласишься прямо сейчас, то…

– Можете меня увольнять. Я не буду брать этого ребёнка в свою группу.

– Ну, хорошо, – Эвелина Алексеевна прищурилась и, повернув голову, посмотрела на Томашевского, который с лёгкой улыбкой на губах, терпеливо ожидал окончания их разговора. – А если завтра комиссия признает, что этот ребёнок перспективный, ты тогда возьмёшь её в свою группу?