Страница 3 из 7
– Теперь ты моя, поняла? – зашептал он, приподнимая пальцами её подбородок и ловя взгляд.
– Это кто так решил? – попыталась возразить Юлька, а сердечко её, уже сделав кульбит, бешено забилось где-то в желудке.
– Я решил, и это не обсуждается. Все видели, что ты ушла со мной, теперь к тебе никто не подойдет, пока я не разрешу.
– Вот ещё, – возмутилась Юлька, но он даже слушать её не пожелал, а, наклонившись, властно накрыл своими губами её. Юлька и ахнуть не успела, как его влажный язык раздвинул ей рот и проник в него, вращаясь и исследуя каждый уголок тёплого пространства.
Юлька поддалась и расслабилась, закрыв глаза. Я бы сказала, что от наслаждения, но это было далеко не так. Она ещё ни разу по-настоящему не целовалась. Видела в фильмах, читала в книгах, но сама была полный профан. И вот он, тот самый момент, когда в душе должны пахать бабочки и трубить ангельские трубы, а её едва не скрутило от отвращения.
Первый Юлькин поцелуй должен был быть не таким.
Юлька оцепенела. Вот что ей прикажете делать? Стоять и терпеть это слюнявое вторжение в свой девственный рот? Или оттолкнуть мальчишку и лишиться покровительства столь видного самца. А то, что его уважают друзья, сразу видно. Так она стояла и терялась, пока он облизывал ей лицо, оставляя на её подбородке влажные дорожки слюны.
«Господи, ну когда же…когда…?» – изнывала она в его тесных объятиях. Даже тихонько постанывала от отвращения, а ему, наверно, казалось, что от восторга. Наконец-то он выпустил изо рта её помятые губы и впился в открытую шею. Вот тут уж Юлька позволила себе расслабиться и насладиться приятными ощущениями. Шея всегда была её слабым местом, правда, касаться её было некому.
Он придавил девочку к стенке, властно протиснув колено ей между ног.
«Ого, вот это поворот!» – растерялась Юлька и ловко вывернулась из цепких рук. Она видела, как он возбудился. Конечно же, ей это льстило. Но не на первом же свидании? И вообще, с кем и когда терять свою девственность, она еще не решила. Да и не место тут.
Он дёрнулся было за ней, но Юлька отпрянула, уперев ладошку в грудь возбуждённого самца.
– Торопишься, Лёша!
– А ты не…
– Нет, – прервала Юлька его мысль и сконфузилась.
– Не понял, – оторопел он, впиваясь настороженным взглядом ей в глаза.
Что он пытался там разглядеть? Единственно правильный ответ? Разглядел, но сам не поверил себе.
– Ты что, в натуре ещё девственница?
Юлька обиженно вскинулась и поджала губы:
– А что здесь такого? – глаза её предательски заблестели. Почему вообще она должна объяснять что-то этому едва знакомому парню. Кто он такой ей? Вот Вадим бы поверил, не посмеялся бы. Он с детства знал её, как облупленную. Ох, Вадим, Вадим! Солёная влага размазала мир, и Юлька, спохватившись, немедленно отвернулась.
– Ты что, плачешь? – изумился Лёха. – Совсем, что ли, дурочка? Это же классно! Сейчас попробуй найди девственниц? А ты прям сокровище, и сразу моё! Теперь я точно тебя не отпущу!
Юлька смотрела в сияющие глаза парня и видела в них столько восторга, что сердце на миг замерло, а потом вновь понеслось по волнам обещаний, переполняющих его взгляд через край.
Так бы и стояли они, если бы не щёлкнул замок на Юлькиной двери. Видимо, отец устал ждать, пока дочь соизволит зайти в дом, и решил её так ненавязчиво поторопить.
Спешно распрощавшись и пообещав завтра встретиться, окрылённая и в то же время расстроенная новыми впечатлениями Юлька наконец-то впорхнула в квартиру.
– Ну и что ты так долго толклась у двери? – скрестив на груди руки, отец буравил её пристальным взглядом. Юльку передёрнуло. Знаете, бывает у человека такой взгляд, как у змеи, приготовившейся к атаке? Нет? Значит, вам повезло. У Юлькиного отца глаза цвета осеннего неба, уже не тёплого, но ещё и не холодного. А взгляд такой пристальный, внимательный, выворачивающий наизнанку всю душу. Вот и сейчас он впился в неё этим взглядом, попробуй сбреши.
– Всё нормально, пап, меня просто провожали друзья.
– Какие ещё друзья? – нахмурился тот.
– Дорогой, – как всегда вовремя пришла мать на помощь, – надо же Юле друзей заводить. Я там видела девочку. Да, Юль?
– Ага, соседка с восьмого этажа, – с облегчением выдохнула Юлька.
– Ну, вот и хорошо, – мать поспешно утащила отца в зал, многозначительно косясь на запоздавшую дочь. Там вовсю гремел телевизор, возвращая родителей к привычной излюбленной жизни, а виновница торжества поплелась в их с Женькой общую комнату.
Вот совсем не понятно, стоило ли так кардинально менять всем им жизнь ради ещё одной комнаты и всё равно делить с сестрой одну на двоих. Зато мама с папой теперь спят раздельно. Странно, конечно, но им, значит, нужнее.
Комната была пуста. Ну, не в смысле «совсем пуста», а в том смысле, что Женьки дома ещё не было. А так посреди комнаты стояли две сдвинутые полуторки, образуя одно широкое ложе. У стены притулился старенький, обшарпанный письменный стол. Рядом с ним древний сервант, почти антиквариат, в котором гордо сверкал экраном маленький телевизор. Справа, то есть с Юлькиной стороны кровати, вплотную к стене был придвинут высоченный шифоньер, достающий до самого потолка. А с Женькиной стороны – аккуратный трельяж с разбросанными на широкой тумбе девчачьими принадлежностями. Вот и всё убранство. Да, ещё про балкон забыла сказать. Вместо стены за трельяжом было широкое, во всю стену, окно с балконной дверью. Выходить на него и смотреть во двор с высоты девятого этажа было ещё то приключение. Юльке казалось, что она вот-вот сверзится вниз вместе с переломанными бетонными плитами, так что от посещения данного кусочка нового жилища она чаще всего воздерживалась.
Выйдя из комнаты, сразу упираемся в узкую прихожку с тремя дверцами. Две прямо, туалет и ванная, а по правую руку небольшая комнатка, которую сразу застолбил себе отец. Слева же поворот во вторую прихожую, которая упирается во входную дверь. Справа от неё спряталась кухня, а напротив входной двери коридор плавно переходит в широкий, просторный зал. Со стенкой во всю стену, большим телевизором и мягкой тройкой. Кресла обычно занимают родители при просмотре ящика, а притулившийся у стены навечно разложенный диван служит постелью для матери ночью.
В общем, с переездом особо ничего и не изменилось, по крайней мере, для обоих детей. Лишь рухнула привычная жизнь, надежды и радужные мечты.
Юлька разделась, привычным жестом затолкав шмотки на свою полку в переполненном шифоньере, и устало поплелась в ванную. Вот что-что, а поваляться в горячей водичке, это её и хлебом не корми. Где ещё расслабиться, если не за закрытыми дверями ванной комнаты? Придирчиво оглядев себя в ещё не успевшем запотеть зеркале, Юлька, как всегда, недовольно скривилась. Слишком тощее тело, слишком маленькая грудь, плоские лепёхи ягодиц, цыплячья шейка, а про ноги вообще лучше молчать. Худенькие, кривенькие, подобно вихляющимся верёвочкам. Да они и не видны в этом зеркале, Слава Богу. Самое заветное желание Юльки – хоть немного поправиться.
Окинув себя придирчивым взглядом, она наконец-то погрузилась в ласкающий кокон горячей воды. Рука сама потянулась в низ живота, и, нащупав подушечками пальцев чувствительный холмик, Юлька закрыла глаза. Движения пальцев, сначала нежные и воздушные, с каждой минутой становились всё более требовательными и настойчивыми. Густая слизь, обильно смазав все складочки, позволила пальцам порхать в бешенном ритме, доставляя своей хозяйке невероятное удовольствие. Другой рукой Юлька сжала грудь, зацепив между пальцев коричневый бугорок соска, и сдавила напрягшуюся горошину. Задышав, подобно паровозу, под неистовый стук разогнавшегося сердца Юлька выгнула спину, подаваясь навстречу руке, конвульсивно сжала бёдра и забилась в сладких судорогах оргазма.
Потом она ещё долго откисала в почти остывшей воде и блаженно улыбалась. Она, конечно, вполне могла бы обойтись и без мальчишек, но в своём неуёмном воображении Юлька так часто представляла сильные, грубые руки на своём худом теле, горячие поцелуи, описанные в многочисленных книжках, что ей уже не терпелось поскорее опробовать всё на себе. Как должно быть это прекрасно!