Страница 13 из 103
Тонкая молочного оттенка кожа, практически без макияжа, собранные в аккуратный пучок белокурые волосы, слегка вздёрнутый кончик маленького носа, тонкие губы красивой формы и пушистые ресницы, слегка тронутые тушью.
Взглянув в лобовое стекло, он снова перевёл свой взгляд на неё, но уже задержал всё своё внимание на её одежде.
Простенькое ситцевое платье нежного голубого оттенка, летний пиджак серого цвета с рукавом три четверти и лёгкие неопределённого цвета, балетки на ногах. Её руки были сложены на коленях, а пальцы крепко сжимали ремешки небольшой сумки коричневого цвета.
Словно почувствовав на себе взгляд Полонского, Мария повернулась, и Ростислав снова встретился с её проникновенным взглядом цвета серебра. Правда он уже был лишён прежней ярости и ненависти по отношению к нему, как это было в Луговом.
– Может, вы снимете обувь? Нога болит, наверное, – спросил тихо Полонский, обращаясь к ней.
Мария смущённо опустила глаза.
– Ничего страшного. До дома осталось не так далеко, и я потерплю.
Полонский заметил, как она слегка вытянула ногу, пытаясь размять её, и сморщилась от боли. Он повернул руль вправо, остановил машину на обочине и снова взглянул на неё.
– Снимайте свою обувь, немедленно. Вот увидите, вам сразу станет легче.
– Мне неудобно, – тихо произнесла она.
– Перед кем неудобно? Передо мной?
– Да. Мне неловко, что вы вообще повезли меня домой. А снимать обувь в вашем автомобиле, это верх неприличия.
– А я думал, что только Максимка упрям. И ему нужно повторять несколько раз, чтобы он сделал то, о чём я его прошу.
Мария улыбнулась.
– Ну что вы, Максим, очень хороший и послушный мальчик, и выполняет любую просьбу сразу же.
– Ну, значит, порицания за непослушание заслуживает не воспитанник, а его наставник, – Полонский улыбнулся.
Маша невольно чуть дольше задержала свой взгляд на его широкой, ослепительной улыбке. Когда он улыбался, его лицо становилось необыкновенно красивым. Светлым, лучезарным и располагающим к себе человеком. Она отстегнула ремень безопасности и, протянув руку вниз, сбросила с ног балетки.
– Ну, вот совсем другое дело. Давно бы так. Легче?
– Да, намного. Спасибо вам большое!
Полонский улыбнулся и снова направил машину на дорогу.
– Вы давно работаете воспитателем?
– Работать начала сразу после окончания университета. В общей сложности пять лет, но в садике, куда ходит Максим, работаю всего три месяца. Моя мама заведует хозяйством в этом саду много лет и когда воспитатель в группе Максима ушла в декрет, меня взяли на её место. Так отцу легче нас отвозить на работу утром и забирать вечером. Раньше мы работали в разных частях города и в связи с большими дорожными пробками постоянно опаздывали, или нам приходилось выезжать на несколько часов раньше.
– Вам не сложно работать? Вы ведь целый день на ногах.
– Нет, не сложно. Я привыкла. Не могу без работы. Очень люблю то, чем занимаюсь. К тому же, чем больше я двигаюсь, тем лучше себя чувствую.
– Понимаю, но мне кажется, что сегодня ваша нагрузка была более чем повышенная.
Мария улыбнулась.
– Ничего страшного, такое случается нечасто.
– Вас родители не потеряли?
– Видимо потеряли. Мой телефон разрядился в самый неподходящий момент. И разговор с отцом оказался прерванным.
– Может, позвоните ему и предупредите, что уже едете, – Полонский протянул ей свой телефон.
– Я думаю, теперь уже разговор всё равно окажется бесполезным. К тому же дозвониться не получится, телефоны остались в моём аппарате, а по памяти помню лишь несколько первых цифр. Никак не заставлю себя завести бумажный телефонный справочник.
Полонский улыбнулся.
– Максим, как только оказывается в моём доме, только о вас и говорит. Вы ему очень нравитесь.
Мария улыбнулась.
– Мне тоже он очень нравится. Он не просто мой воспитанник. Мы с ним лучшие друзья.
– Вот как? – Полонский улыбнулся.
– Да. Он чудесный ребёнок. Смышлёный, любознательный и очень ласковый. Он с большим рвением учиться читать, считать и очень мечтает о школе. Он единственный в группе, кто уже бегло читает, и я приношу ему из дома свои старые книги, которые когда-то с удовольствием в детстве читала сама.
– Он ими очень дорожит. Я попытался предложить купить ему новые, но он категорически отказался и назвал ваши книги настоящими.
Мария улыбнулась, и Ростислав невольно задержал свой взгляд на её лице чуть дольше.
– Ростислав Андреевич, а чем вы занимаетесь в жизни? Я видела вас на стройке и подумала, что вы представитель местных органов власти.
– Нет, я строитель. Вернее, будет сказать, у меня своя строительная фирма. Мы строим жилые дома, торговые комплексы, школы, в общем, всё, на что выиграем тендер.
– Ясно. Значит, вчера на стройке вы были…
– Вы правы. Я исполнитель строительных работ в вашем бывшем посёлке.
Заметив её потухший взгляд, он попытался извиниться.
– Простите, я не хотел употреблять слово бывший. Понимаю, что вам до сих пор тяжело это признавать. Я просто хотел объяснить вчера вашему отцу, что ни я, ни мои сотрудники, пытавшиеся вас выселять из дома, ни в чём не виноваты. Мы всего лишь исполнители, и от нас ничего не зависит. А как ваше новое жильё? Уже освоились?
Маша внимательно на него посмотрела.
– Что-то не так? – спросил он, снова обращаясь к ней.
– Мне пока трудно судить о нашей новой квартире объективно. Мы даже вещи не стали распаковывать и сразу принялись за ремонт.
– Квартира в таком плохом состоянии?
– Не новостройка. И там до нас, по всей видимости, жила не одна семья. Слишком всё оказалось запущено.
– Может быть, вам нужна моя помощь?
– Думаю, не стоит. Папа всё ещё зол на вас.
– Тут я с вами спорить не буду. Он действительно настроен ко мне воинственно. А где вы учились?
– В педагогическом. Я поступила в университет только после двадцати. Пока жили с отцом в гарнизоне, было не до учёбы. Слишком далеко воинская часть располагалась от города, и родители не рискнули меня отпустить одну. А потом, когда папа подал рапорт об отставке, мы вернулись к бабушке и дедушке в Луговое. И я поступила в Санкт-Петербургский государственный педагогический университет по профилю дошкольное образование.
– Почему вы пошли именно в детский сад?
– Я люблю маленьких детей. В них столько непосредственности, чистоты, открытости и любознательности. Всего того, чего лишены мы взрослые. Вопросов иногда задают так много, что только успевай отвечать, а ответить нужно, и непременно каждому, – Маша улыбнулась. – Они чудесные и я их всех так люблю.
Полонский с улыбкой смотрел на её сияющие глаза, когда она восторженно говорила о своей работе.
– Ну а вы кто по образованию? – она внимательно посмотрела на него.
– Я архитектор-градостроитель и тоже окончил университет. Я строитель во втором поколении. Мой дед был строителем, правда, без высшего образования, но зато с золотыми руками. Построил не один дом на своём веку, в том числе свой дом, где прожил с бабушкой всю жизнь и дом моих родителей.
– Ваши родители живут в городе?
– Нет, за городом. В деревне Старая Пустошь. Три года назад я спроектировал и построил им новый дом, на месте старого, и они туда переехали.
– Хорошая у вас работа. Она приносит пользу людям.
Полонский улыбнулся.
– Ваш отец другого мнения о моей работе.
Маша вздохнула.
– Просто для папы потеря этого дома, это словно потеря самого себя. Он родился в Луговом и прожил там много лет своей жизни и ему очень тяжело.
– Поверьте, Мария Владимировна, была бы только моя воля, я бы с удовольствием оставил ваш дом на прежнем месте. Но я всего лишь исполнитель этих строительных работ и все мои попытки вмешаться в этот ваш вопрос с выселением, не дали никаких результатов.
Она повернула голову и внимательно на него посмотрела.
– А теперь куда? Я не очень ориентируюсь в этом районе, – Полонский взглянул на неё.