Страница 8 из 14
– Ненавижу! – выдыхает сквозь стиснутые зубы Ванька, как только за отцом закрывается дверь, и смотрит на меня с такой яростью, что я понимаю: он сейчас устроит козью морду и мне, и несчастному русскому языку.
Он так и стоит посреди комнаты со сжатыми кулаками. Костяшки пальцев белеют, как игральные кости. Точечек только на них не хватает.
Я делаю несколько шажков, осматривая комнату. Очень хорошая пацанская комната. Сделано с любовью, как говорят. Богато, но не по шнурку. Нет идеальной чистоты и солдатского порядка. Валяются вещи. Груша боксёрская висит – маленькая такая, детская. Компьютер, конечно же, стол тетрадями, учебниками завален. И я решаюсь. Если не сейчас, то потом никогда.
– Поиграть хочешь? – Ванька смотрит на меня недоверчиво. Он с толку сбит. – Не в компьютерную игру, конечно, но, может, тебе понравится?
Я подхожу к столу и начинаю перекладывать его вещи. Тетради в одну сторону, книги – в другую.
– У тебя есть альбом? А ещё мне нужны ножницы, карандаши, фломастеры, клей.
Ванька вздыхает и с видом опытного знатока и по совместительству фокусника выуживает всё перечисленное.
Решение пришло спонтанно. Мне сейчас важно, чтобы он оттаял. Не могу его видеть таким. Я не смотрю на него. Я занята очень важным делом. Рву листы из его шикарного альбома. Режу на прямоугольники. Не спешу. Любовно закругляю края, рисую рамочки фломастерами. За плечом пыхтит Ванька, но я не обращаю на него внимания.
– И что вы делаете? – интересуется он, делая вид, что ему скучно. Брезгливо морщит нос, совсем как его мамашка.
– Мы будем играть в карты, – сообщаю, заглядывая в карие глаза. – Но не простые, а волшебные.
Ванька скептически кривит губы. Ну и пусть. Я тоже не собиралась в игры играть, но сейчас не вижу другого пути.
Когда часа через полтора папа Драконов заглянул в дверь, мы с Ванькой ползали по полу, отвоёвывая друг у друга карточки со слогами, из которых составляли слова. Раскрасневшиеся в пылу нешуточной битвы, мы не сразу сообразили, что в комнате нас уже не двое.
– Сдавайся, Драконов! – хохочу я как Мефистофель.
– Ни за что! – пыхтит мой ученик и бессовестно захватывает в плен побольше вариантов, чтобы укрепить свои позиции.
– Я вижу брешь в твоей защите! Стена сейчас рухнет, потому что там слово с ошибкой! И мои воины войдут в твою крепость!
– А если так? – находит Ванька верное решение.
– А если так, то мы осаждаем! Рано или поздно твоя армия сделает ошибку, и мы ворвёмся победителями!
Наверное, никто ещё не видел у грозного Ивана Аркадьевича такого лица.
– Что здесь происходит? – спрашивает он, оглядывая «поле боя».
Я стою на коленях. Я сдуваю упавшую прядь с глаз и поспешно заправляю её за ухо. Пытаюсь оправить блузку и юбку. Мда, как-то мы увлеклись.
– Не мешай, пап! – Ванька весь в азарте, и пока я растерялась, отвоёвывает ещё несколько карточек.
– Гм-кхм, – почёсывает старший бровь и заинтересованно осматривает наши слова-сооружения. – Вот здесь у тебя…
– Не надо, пап, я сам! – сердится Драконов и лихорадочно пытается составить ещё несколько слов, пока мои «войска» дезориентированы. Укрепляет позиции, «стены замка», так сказать.
– Да нет же, – вдруг возражает папулька и… опускается на колени рядом с сыном. – Чушь собачья, ты что, не видишь? Нет такого – «кантингент». Есть «а-гент» и «кон-тин-ент». И «контингент» есть, кстати. Кон, а не кан.
– А «кан» тогда куда? – вырывает Ванька карточку из отцовских рук
– Кан-ал? Вул-кан? Тара-кан? – гадает папа и хищно поглядывает на мои баррикады и нехилую осаду.
– Не отдам! – закрываю я свои кровью и потом отвоёванные позиции раскрытыми ладонями. – И вообще, двое на одну – нечестно.
– На войне, как и в бизнесе, все средства хороши, – холодно возражает папуля, и по его расчётливым глазам я вижу, что сейчас начнётся «отжимание» моей собственности.
Возразить я не успеваю. Как-то не до того мне становится. В открытых дверях стоит Александра свет Николаевна и прожигает меня таким взглядом, что в груди сердце сжимается в нехорошем предчувствии.
Как долго она за нами наблюдает? И почему мне кажется, что это война? И она сделает всё, чтобы жизнь моя перестала быть томной?..
Глава 9
Илья
Они ругались – отец и его жена Сашка.
– Иван, я не хочу больше видеть её в нашем доме! – шипела рассерженной тигрицей огненная «мачеха» – бывшая одноклассница старшего брата Димки. – Это моветон – приводить в дом учителя да ещё классного руководителя ребёнка! Если тебе так приспичило нанять репетитора, мог бы посоветоваться со мной, я бы подобрала Ванечке лучшего педагога, а не эту… проходимку!
– Ну, у тебя было предостаточно времени, чтобы и в школу сходить на собрание, и успехами единственного ребёнка поинтересоваться, и репетитора нанять такого, который бы тебе по душе пришёлся. Но ты всего этого не сделала, хоть и торчишь сутками дома и ничем иным не обременена. Я нашёл время, чтобы посетить школу и сделал выбор, подобрав ему лучшего учителя.
Отец делает акцент на слове «лучшего», а это значит – Сашка проиграла. Ей вообще не стоило рот открывать. С отцом не спорят. Отцу внимают и кивают. Но госпожа Драконова – бессмертная, поэтому спорит.
– Лучшего?! Это она-то лучшая?! Да она из яйца только вылупилась, не знает, что такое индивидуальный подход! И её профессиональные качества вызывают сомнения! Ни опыта, ни имени!
– У Варвары Андреевны будет и опыт, и имя, поверь, – и звучит это так зловеще, что даже мне хочется поёжиться. – Я разбираюсь в людях.
– Ну да, – язвит неожиданно горько Сашка, – молодая, перспективная. На свежую кровь потянуло, Драконов? По старым меткам, так сказать?
Батюшки! Да она же ревнует! И мне срочно захотелось увидеть чудо педагогической науки, из-за которой сыр-бор.
О чём старшее поколение спорит дальше, я уже не слышу: по широкому коридору на цыпочках бесшумно скользит фигурка. Я видел её дважды: на входе в клуб «Алые паруса» и в полутёмном коридоре, когда падал, лежал, целовал. Варежка. Убейте меня, но я узнал её сразу. Моментально.
Тело быстрее мозгов. По крайней мере, моё. Я ещё подумать ничего не успел толком, как кинулся и прижал её к стене.
– Ты что здесь делаешь? – я вжимался в неё с наслаждением. Пахла она чудесно: смесью парфюма, горячего тела и неожиданно осени, что заблудилась в её густых волосах на прямой пробор. Тёмно-коричневая патока с глубокими оттенками рыжины. Я помню тяжесть её прядей у себя в руке.
– Пустите! – затрепыхалась она как рыбка, выброшенная из воды. – Что вы делаете?
– Варежка, – позвал я её и приподнял подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.
– Варвара Андреевна! – рявкнула девушка, ударила меня по рукам и двинула кулаком в грудь. И я отпустил. Сделал пару шагов назад. – Попрошу впредь обращаться ко мне по имени отчеству и не позволять себе лишнего!
Бог мой. Училка. Я завёлся так, что впору охладитель в трусы засунуть. О, да. Этот строгий колючий взгляд. Эта почти классическая блуза и юбка-карандаш. Столько достоинства, грации, праведного негодования. Правильная хорошая девочка. Но я помнил поцелуй с ней. И стон. И пальцы на бритом затылке. И тело, что изгибалось подо мной дикой кошкой.
Я помнил, а она нет. Не притворялась. Не делала вид, что видит впервые. Не узнала. Забыла. Вычеркнула из памяти. Ну, ничего, я освежу её воспоминания – обязательно. Теперь она от меня никуда не убежит.
– Илья Иванович Драконов, – учтиво склоняю голову, заложив обе руки за спину. – Средний сын Ивана Аркадьевича. А вы, я так понимаю, та самая учительница, репетитор, которую для Ваньки наняли.
– Да, – она смотрит на меня подозрительно. У неё два плюс два не сходится. Ну, надо помочь человеку в беде.
– Вы простите. Я спутал вас с другим человеком.
Она кивает мне по-королевски. Прощаю, мол, неразумный. У меня дико чешутся руки – хочется притронуться, смять, подчинить, увидеть страсть в её глазах. Она как наваждение – половодье, что переполнило реку моей жизни.