Страница 70 из 79
Старик грустно покачал головой, по другой щеке тоже скатилась слеза. Тут Афанасий всё же решил, что слишком размяк, и смахнул влагу рукой. Его взгляд отвердел.
— Нет. Их ломают.
— Не понял, — только и вырвалось у меня.
— Предтеча, мы все ждём Последние Времена, или Блаженные, как их называют. Но некоторые главы Церквей решили, что они не нужны, и тех Привратников, которые имеют потенциал стать мессией, лишают… — он резко оборвал мой вопрос, — Не спрашивай меня, я не знаю, как они видят потенциал.
— Но ты же увидел это во мне?
— Я почуял «магию Вето», наложенную на тебя — этому меня научил в своё время отец Филиппо. А Эвелина сообщила мне, что ты обладаешь зачатками Привратника, вот и всё.
— Понял. Значит, слухи о Восточной Пустыне, куда ссылают некоторых Привратников, не просто так возникли?
— Не просто так. В Храме Первого Полнолуния знают очень многое о Привратниках, и это очень древняя система обучения. Там могут как раскрыть тебя, так и закрыть. Твоё «Вето», как ты догадался, это лишь малая часть той самой магии.
Я кивнул с довольным видом. Ну вот, хотя бы что-то прояснилось.
Если на меня наложили «магию Вето», значит, так было нужно. Это сделал одноглазый Филиппо, и, скорее всего, по поручению своего Верховного Совета. А может, наоборот, против их желания.
Ведь я не оказался в школе Привратников, и более того, чернолунники даже не знали о Василии до последнего. Да и сейчас не совсем знают — таскаются с пробиркой, не подозревая, чья там кровь.
Теперь понятно, что мне в эту школу Привратников точно не надо — там мои способности рассмотрят под микроскопом, и распорядятся, как им надо.
А я очень не хотел, чтобы меня «сломали».
Тут мне сразу вспомнились капитские допросные… Немногие псионики могли выдержать их пытки, и лучше уж сразу умереть в бою, чем попасть туда.
— Ладно. Филиппо, так Филиппо, — усмехнулся я, и напомнил, — А что насчёт изгнания Одержимого?
Внутри меня всколыхнулась злоба. Тёмный подселенец прекрасно слышал нас, и я был уверен, ещё будет пытаться помешать.
Афанасий бросил на меня быстрый взгляд, потом оглянулся на спящую Избранницу.
— Отшлёпай Незримая эту Эвелину, дочь неразумную, — вырвалось у него, — Болтает вечно, чего не попадя.
Некоторое время он смотрел на свою застывшую руку с ложкой, и тут я заметил, что его пальцы дрожат. Но старик взял себя в руки, сжал ложечку в кулак, и медленно выдохнул.
Он поднял взгляд на небо, рассветная половина которого уже окрасилась в малиновый цвет, и прошептал коротенькую молитву. Потом закрыл глаза, словно меня тут не существовало, и будто я не ждал от него ответа.
С другой стороны, я остро ощущал, что внутри старика шла борьба, не уступающая мои внутренним разборкам с Одержимым. Словно Афанасий решал, кидаться ему грудью на амбразуру, или же отступить обратно, в тёплую и уютную жизнь войскового священника.
Наконец, глаза старика раскрылись:
— Эвелина говорила тебе, что обряд изгоняет всех, оставляя лишь законного хозяина?
Я прикусил губу, потом кивнул:
— Да.
— Я не могу взять на себя такой грех. Убить Предтечу? Нет!
Афанасий замотал головой. Стараясь не смотреть на меня, он осторожно стал снимать с треноги котелок.
— Твою псину, старик, — не сдержался я, — Ага, значит, как кинжалом угрожать, так ты первый в очереди после неё?!
Я повысил голос, и проснулась Эвелина. Девушка осторожно, чтобы не потревожить Хромого, села и сонным взглядом уставилась на нас, широко при этом зевая.
Старик покосился на чернолунницу и стал оправдываться:
— Да, мы хотели убить Одержимого. Но я же не знал тебя тогда, сын мой! Теперь не смогу…
Я едва сдержался, чтоб не застонать от бессилия. То есть, иди с миром, Иной, и пусть твою душу Одержимый сожрёт, но рисковать твоей жизнью мы не можем.
Тут послышался сонный голос Эвелины:
— Если бы можно было как-то пересадить тебя, деверь, на время обряда. Или закрыть где-нибудь, ведь говорят, бывают артефакты.
— Какие артефакты, дочь моя? Это надо в Храм Первого Полнолуния…
— Зачем тогда вообще завели разго..? — начал было я, но тут же осёкся, — Погоди, что ты сказала?!
Я уставился на Эвелину. Так как раз тянула носом, вдыхая аромат малинового чая, как удивлённо вздрогнула.
— Я?
Я радостно кивал. Яркой, медленно затухающей вспышкой мой разум озаряла идея.
Ну, ты и тугодум, Тим, очковый ты пёс…
«В задницу пошёл», — коротко ответил я, сжав в ладони раскалившийся символ Чёрной Луны.
— Я не могу тебя убить, Предтеча, — оглянувшись на Эвелину, повторил старик и грустно вздохнул, — Я и там в городе не смог бы тебя убить, если уж честно.
— Так, не паримся, — по-деловому отмахнулся я, потому что мой мозг заработал уже на всю, — Итак, старый. Если я найду способ спрятаться, ты устроишь обряд?
Тот вытаращил глаза:
— Найдёшь способ?
— Да, чернолунная твоя душа!
— Ну-у-у-у мне надо долго молиться, потому что только духовная чистота перед Незримой позволяет выдержать обряд. И если я буду полон сомнений, то…
— Ты. Устроишь. Обряд?
— Да, — вздохнул Афанасий, мельком недовольно оглянувшись на Эвелину.
Та улыбалась, зачерпывая чай ложечкой из котелка.
Я как раз думал, не завалялся ли где в лагере никому не нужный оракул, когда в лагере послышались свистки. Вокруг потухших костров засуетились тени, солдаты стали вставать.
Меня кольнуло предчувствие, и оно не обмануло. В свете нашего костра появился усатый Хомяк и, широко улыбаясь, сказал:
— Ну что, вылунь, сбылась твоя мечта, глянешь сейчас на Царскую Гвардию. Едет, едет государь-то!
Я автоматически стал тянуть голову, пытаясь вглядеться в горизонт, в ту сторону, куда смотрела половина лагеря. Рассвет был за спиной, поэтому в том краю ещё темнела отступающая ночь, и ничего толком не было видно.
— Так, я не понял, а чего расслабились-то? Как Царя встречать надо, не знаете? — голос Хомяка налился сталью и прогремел трубным рёвом над лагерем, — Отделение, ра-а-авняйсь!!!