Мальчик из леса

– Тебе звонят, – сказала она Уайлду. И добавила: – На мой номер.

Уайлд кивнул, взял у нее телефон, поднес к уху.

– Между нами все нормально?

Звонил седой. Уайлд не удивился. Они же видели номерной знак. Такие парни без проблем выяснят, на кого записана машина: имя, адрес, телефоны – домашний и мобильный. Хозяйкой машины была Лейла. На ее номер и позвонили.

– Наверное, – сказал Уайлд.

– Допускаю, что Крах перегнул палку.

– Угу.

– Но ему сейчас несладко. Надеюсь, вы все поймете.

– Пропала девочка, – сказал Уайлд.

– Он ничего про нее не знает.

– Коли так, почему ему несладко?

– По иным причинам.

– Могу я узнать ваше имя? – спросил Уайлд.

– Зачем?

– Затем, что вам известно мое.

– Гэвин Чеймберс, – сказал седой после паузы.

– Охранное агентство Чеймберса? Полковник Чеймберс?

– Да. Отставной полковник.

«Ого», – подумал Уайлд. Мейнарды серьезно относятся к вопросу безопасности. Он хотел было отойти в сторонку, чтобы Лейла не слышала разговора, но по выражению ее лица понял, что лучше этого не делать. Иначе будет скандал.

– Вам известно, как Крах поступил с Мэтью, полковник?

Услышав это, Лейла широко раскрыла глаза.

– В подвале стоит система видеонаблюдения, – ответил Гэвин.

– Значит, вы все видели?

– Видел. К сожалению, этой записи больше не существует. Случайно стерли. Сами знаете, как оно бывает.

– Знаю.

– Вы примете мои извинения?

– Избили-то не меня.

– В таком случае прошу передать мои извинения Мэтью. – Уайлд промолчал. – Я обязан обеспечивать безопасность Мейнардов, мистер Уайлд. Это моя работа. И ставки в ней повыше, чем стычка между подростками.

– Например?

Чеймберс не ответил.

– Я знаю, что вы специалист в своем деле. Как и я. И у меня широкие возможности. Думаю, если между нами вспыхнет конфликт, ничем хорошим он не закончится. Сопутствующего ущерба не избежать. Я понятно выражаюсь?

Уайлд взглянул на Лейлу и Мэтью. Сопутствующий ущерб.

– Я не очень люблю, когда мне угрожают, полковник.

– Никому из нас не хочется провести остаток жизни, постоянно проверяя, нет ли кого за спиной. Верно?

– Верно.

– Поэтому я протягиваю вам руку дружбы.

– Крепковата ваша дружба.

– Согласен. Скорее это предложение разрядить обстановку. Как говорят французы, détente[1]. Кстати, пистолет можете оставить себе. У нас хватает других пистолетов. Доброй ночи, мистер Уайлд. – И Чеймберс завершил звонок.

– Что это, черт возьми, было? – спросила Лейла.

Уайлд вернул ей телефон. Сегодня ему пришлось решать сразу несколько проблем. С непосредственной угрозой (той, что тревожила его сильнее всего) он вроде бы разобрался. Люди Мейнарда не пустились в погоню. Мэтью дома. В безопасности. Поэтому Уайлд переключился на проблему Наоми Пайн.

Когда Хестер говорила с отцом, тот сказал, что Наоми гостит у матери. Это неправда. Очевидно, начинать нужно с отца Наоми.

– Этот звонок как-то связан с Наоми Пайн? – спросила Лейла.

Мэтью тихонько охнул:

– Ты про это знаешь?

– Все про это знают. После эфира твоей бабушки школа разослала срочное оповещение. Ожили все родительские чаты в соцсетях. Не желаешь рассказать, что происходит? Пожалуйста!

– Желает, – сказал Уайлд и бросил Лейле ключи от машины. – Мне нужно идти.

– Постой. Идти? Куда?

Объяснение затянулось бы надолго.

– Постараюсь вернуться, если ты не против.

– Уайлд?

– Мэтью все расскажет.

Уайлд развернулся и побежал в сторону леса.

Глава десятая

Существует теория – сформулировал ее психолог Андерс Эриксон, а популяризировал Малькольм Гладуэлл, – согласно которой десять тысяч часов практики делают вас экспертом в определенной области. Уайлд считал, что это чушь, но понимал, что подобные попсовые лозунги подкупают своей простотой.

Теперь он бежал по лесу. Глаза уже привыкли к темноте. Правила вроде эриксоновского не учитывают две переменные: интенсивность и вовлеченность. Сколько Уайлд себя помнил, он всегда бегал по лесу. Один. Приспосабливался. Выживал. Это была не практика. Это была жизнь. Врожденный инстинкт выживания. Да, часы имеют значение. Но интенсивность гораздо важнее. Представьте, что у вас нет выбора. Одно дело, если ты бегаешь по лесу веселья ради или для того, чтобы порадовать своего папашу. Другое – когда ты стоишь перед выбором: изучить лес как свои пять пальцев или умереть. Вот она, настоящая вовлеченность. Когда человек пробует понять, каково это – быть слепым, он завязывает глаза. Нет уж, извините, это не то же самое, что ослепнуть. Повязку всегда можно снять. Это дело добровольное и потому безопасное, в такой ситуации ты сам себе хозяин. Некоторые тренеры говорят детям: играйте так, словно от исхода игры зависит ваша жизнь. Неплохой мотивационный совет, но если это не так – а это не так, – нужной интенсивности не добиться. Реальная угроза – совсем другое дело.

Взять, к примеру, чемпионов. Для них вопрос жизни и смерти стоит лишь в воображении. А теперь представьте, какие результаты они показали бы, будь эта ставка всамделишной.

Хотя зачем представлять. Просто взгляните на бегущего по лесу Уайлда.

На подходе к дому Пайнов он заметил патрульную машину и три фургона с логотипами местных телестанций. Безумного оживления не было, ведь это не главная новость года, но телевизионщики, очевидно, смотрели передачу Хестер. А копы, в свою очередь, попросили их припарковать фургоны в квартале от дома. У двери дома Пайнов стоял Орен Кармайкл. Он говорил с каким-то мужчиной – по всей видимости, отцом девочки, Бернардом Пайном. У отца был расстроенный вид – похоже, не из-за дочери, а из-за вторжения СМИ и полицейских. Он бешено жестикулировал, а Кармайкл то и дело поднимал ладони, чтобы Пайн утихомирился.

Телефон Уайлда завибрировал. Дважды. Пришла эсэмэска. Взглянув на экран, Уайлд увидел, что сообщение прислала Ава О’Брайан:

Нашел Наоми?

Отвечать ему не хотелось. Но сейчас нужно было ответить. «Еще нет».

Пауза. По экрану запрыгали точки. Затем пришло новое сообщение от Авы:

Заходи в гости. Я не буду запирать дверь.

Снова точки:

Уайлд, я соскучилась.

Он сунул телефон в карман. Неприятно было отвечать молчанием, но Ава поймет, что́ он хотел сказать.

Уайлд выбрался из леса. Вжимаясь в траву, пополз к соседнему двору. Его никто не заметил. Вставать он не стал. Отец Наоми сказал Орену все, что хотел сказать, и захлопнул дверь. Несколько секунд Орен не двигался с места, словно ожидал, что дверь откроется снова. Когда этого не произошло, он развернулся и направился к машине. Там его ждал еще один коп, гораздо моложе Орена.

– Не подпускай прессу, – сказал Кармайкл.

– Хорошо, шеф. Мы входим?

– Входим? – Орен нахмурился.

– Ну, чтобы обыскать дом.

– Отец утверждает, что она в безопасности.

– Но по телевизору сказали…

– Это ничего не доказывает, – отрезал Орен. – Гони журналистов прочь.

– Есть, шеф.

Когда парнишка ушел, Уайлд решил, что можно показаться. Выпрямился и пошел к машине. На сегодня ему хватило стрессов, поэтому он, оказавшись в поле зрения, окликнул:

– Орен?

Кармайкл обернулся. Увидел, кто его зовет. Снова нахмурился:

– Уайлд? А ты откуда взялся?

– Что отец сказал по поводу Наоми?

– По-моему, это не твое дело.

– Вы же знаете, что он солгал, когда говорил с Хестер?

– Ну на кой черт Хестер тебя в это втянула? – вздохнул Орен Кармайкл.

– Отец сказал ей, что Наоми у матери.

– Может, так и есть.

– Вам он это же сказал?

– Он сказал, что дочь в безопасности. И попросил меня не вмешиваться в ее частную жизнь.

– Так вы и поступите?

– Ни мать, ни отец не заявили о пропаже ребенка.

1

 Передышка (фр.).