Страница 9 из 13
Она вырвалась и вскочила на ноги.
– Вот уж нет! Еще чего! Я не такая. Нет, уходи. Я найду тебя сама.
Он засмеялся:
– Вижу, ты сама не знаешь, чего хочешь. Сначала я останусь, а уж потом уйду. Ну а за тебя решение приму я.
Она поспешно схватила свой халат, но он поймал ее за руки.
– Нет! – прошептала она в попытке вырваться. – Прекрати, Гарри! Не надо!
Он закрыл ее губы своими. Несколько мгновений она продолжала вырываться, потом ее руки обвили его шею.
– Проклятый! – пролепетала она. – Обними меня покрепче.
Утреннее солнце прошивало безвкусные ситцевые занавески. Молочник сердито накричал на свою лошадь и громко брякнул бутылками, выставив их у входа. Чуть дальше по улице забарабанил в дверь почтальон.
Джули пошевелилась, потянулась и зевнула. Из полуоткрытой двери в ванную доносился плеск льющейся воды. Она вытянула ноги под простыней и удовлетворенно вздохнула.
– Получил, что хотел, Гарри? – сонно спросила она.
– В данный момент я хочу чаю – немедленно. Ты еще не встала?
– Встаю, встаю… – Джули перевернулась и натянула одеяло к подбородку.
– Ну да, я вижу. – Гарри подошел к двери. С полотенцем вокруг бедер он показался Джули похожим на боксера: мускулистый, поджарый, загорелый. – Вылезай давай, пока я сам тебя не вытащил.
– Иду, – зевнула Джули, откидывая одеяло. – Еще даже девяти нет.
– У меня куча дел с утра, – бросил Гарри, снова скрываясь в ванной.
Она прошла в кухню и поставила чайник.
«Забавно, – подумала она. – Такое впечатление, будто он всегда был здесь, словно часть моей жизни. Как бы мне хотелось, чтобы он не был таким… уклончивым».
Они говорили чуть не всю ночь напролет, и Джули пыталась выведать хоть что-нибудь о том, как и чем он живет, о чем думает, но всякий раз наталкивалась на барьер легкомыслия, который обращал все серьезное в шутку.
Когда она вернулась в комнату с чаем, Гарри уже оделся.
– Гарри… Те кольца… Что-то мне неспокойно. Долго этим заниматься опасно, ты же сам знаешь.
Он принял от нее чашку чая и рассмеялся.
– Бога ради, только не надо беспокоиться обо мне. О себе лучше побеспокойся – если есть из-за чего.
– Я правда волнуюсь за тебя.
– Вот что я тебе скажу. Жить мне на этом свете всего ничего – каких-то сорок лет, и то если повезет, – сказал он. – Что такое сорок лет? Пшик. А потом – темнота, холод и черви. Ну а раз так, я собираюсь наслаждаться жизнью, пока дышу. Но без денег не получится. Деньги – сила, это веселая жизнь, это еда и выпивка, сигареты и любовь. Деньги – это автомобиль, бензин, одежда и обувь. Это ночь на бегах в «Уайт-Сити», это партии в покер и кресло в театре. Это все, что пожелаешь. Я пытался зарабатывать на жизнь трудом, но из этого ничего не получилось. Я побывал на войне. Внес свою маленькую лепту. А теперь намерен пожить в свое удовольствие. И меня не особо волнует, как я получаю деньги, пока я их получаю. Понятно?
– Но что же во всем этом хорошего, если ты проведешь десяток лет за решеткой? – спросила Джули, надеясь, что Гарри не отшутится, как всегда, а ответит серьезно, ведь его философия соответствовала ее отношению к жизни.
– Надо уметь крутиться, включать голову. Три года удавалось избегать тюрьмы, удается и сейчас.
– Если б не я, ты бы уже был за решеткой, – напомнила она ему.
– Ты особо не обольщайся. Кто-нибудь непременно оказывается под рукой. Я тебя удивлю. Если б ты не взяла кольца, я бы избавился от них как-нибудь иначе. Не впервой.
Его слова раздосадовали и обидели Джули. Ей хотелось думать, что именно она спасла его от тюрьмы, подвергнув себя серьезному риску.
– Ты всякий раз занимаешься любовью с женщиной, которая выручила тебя? В качестве вознаграждения, да? – язвительно бросила она.
– А ты забавная, – рассмеялся он. – В любовных делах я разборчив. Скоро сама убедишься.
Прежде Джули никогда не страдала от ревности, но сейчас мысль о том, что другая была с ним так же близка, как она, больно ее обожгла.
– Гарри… Кто эта женщина – Дана, что звонила тебе?
– Моя мать, – торопливо ответил он, вытягивая ноги. – Славная старушенция: лаванда и старые кружева или как там, мышьяк?[2] Не суть. Я ее обожаю.
– Я не позволю так обращаться со мной, – прикрикнула Джули, топнув ножкой. – И прекрати строить из себя дурачка и куражиться. Кто она? Я хочу знать!
Он скривился и следом рассмеялся снова.
– Джули, не наезжай. Это просто знакомая девушка. Для волнения нет повода. Она и в половину не так хороша, как ты. К тому же она мне безразлична.
– Откуда она узнала, что тебя ищет полиция?
– Она ясновидящая. Разглядела в чайных листьях старину Доусона.
– Ты прекратишь наконец валять дурака и расскажешь все или нет? – Джули рассердилась уже не на шутку.
– Не лезь не в свое дело, – ответил он и улыбнулся, но в глазах его холодно сверкнула колючая искорка.
Повисла долгая пауза – оба смотрели друг на друга. Джули опустила глаза первой. Она поняла, что давить на Гарри бесполезно, и решила сменить тактику.
– Ладно, если хочешь сделать из этого тайну, можешь не рассказывать, – сказала она, изобразив равнодушие. – Еще чаю?
Он передал ей свою чашку, снова закурил и зевнул.
– Через минуту мне надо убегать, – сказал он, глянув на свои часы.
Джули вновь стало не по себе. Он может вот так запросто уйти из ее квартиры, и она больше никогда его не увидит.
– А где ты живешь, Гарри? – спросила она, наливая чай.
– Даунинг-стрит, десять[3]. У меня маленькая квартирка на верхнем этаже. Чертовски удобно, поскольку у нас с премьер-министром один дворецкий на двоих.
«Бесполезно», – подумала Джули, встревоженная и недовольная. За легкомысленной рисовкой скрывался непредсказуемый, «ртутный» тип, который не давал себя прищучить. Ей следует умерить свою ревность. Быть может, позже, когда они получше узнают друг друга, она завоюет его доверие.
– Ты когда-нибудь бываешь серьезным? – беспечно спросила она.
– А чего ради мне быть серьезным? Ешь, пей, делай деньги и люби сейчас, потому что завтра тебя будут жрать черви. Нет у меня времени на то, чтоб быть серьезным. Веселиться – это работа на полную ставку.
– То есть я так и не узнаю, где ты живешь?
«Он живет с женщиной, – подумала она. – Потому и не хочет говорить».
– Иногда ты бываешь поразительно догадливой, Джули.
– Ладно, продолжай напускать на себя таинственность, – раздраженно проговорила она и отвернулась.
– Чем меньше ты знаешь обо мне, тем лучше, – ответил он и взял пальто. – Все, я ушел. Так как насчет той работы, Джули?
– Уговорил, – неохотно ответила она. – Наверно, все же стоит взяться за нее. А что там делать-то – горничной, и больше ничего?
Он ухмыльнулся:
– Больше ничего. И разумеется, глядеть в оба.
Джули сразу поняла, что ей отведена роль «засланца» для подготовки ограбления. Какое-то мгновение она все же колебалась, и Гарри, видя ее нерешительность, вытащил две пятифунтовые банкноты.
– Я обещал тебе небольшой задаток. На, положи в кармашек.
Нерешительность как рукой сняло. То, чего она не знает, неприятностей ей не принесет. О себе она может позаботиться сама. Она взяла деньги.
– Что надо делать?
– Держи. – Гарри вручил ей карточку. – Пойдешь по этому адресу. Спросишь миссис Френч и скажешь, что от меня. Она в курсе и объяснит, что делать. Все ясно?
– А это не опасно? В смысле – я не вляпаюсь в историю?
– Можешь быть спокойна, риска никакого, – беззаботно ответил он. – Все, что от тебя требуется, – быть горничной. Все просто, верно?
– И глядеть в оба, – повторила она, не спуская глаз с Гарри.
Он усмехнулся:
– В этом вся идея. До скорого, Джули!
– Когда увижу тебя снова?
– Скоро. Нынче у меня куча дел. Я тебя найду.
2
«Мышьяк и старые кружева» – классическая американская черная комедия режиссера Фрэнка Капры, вышла на экраны в 1944 г.
3
Даунинг-стрит, 10 – официальная резиденция лорда-казначея, который с 1905 г. является также премьер-министром Великобритании.