Страница 4 из 16
Я сплю до обеда, ровно до тех пор, пока в комнату не заходит сестра. Приподымаю голову, всё ещё сонными глазами смотря на Тейку.
– Чего тебе, нечисть?
– И я тебя ужасно рада видеть, – залезает на кровать, начиная меня тормошить.
– Тея, дай поспать.
– Ник, там все уже тебя заждались, в предвкушении новостей с утра бегают. Просыпайся.
– А сколько времени?
– Четыре.
– Сколько?
– Ага, – заваливается рядом, рассматривая свой маникюр.
– Чёт меня накрыло. А ты чего здесь тусуешь? Я думала, ты улетела к своему суженому.
– Нет.
Сказано это таким тоном, что, походу, нашему канадскому другу очень и очень не повезёт.
– Ладно.
– Даже не спросишь почему?
– А надо?
– Было бы не плохо.
– Ну, ты же на пять часов рассказ растянешь.
– Вот такой у меня брат, любящий, всегда сестру поддержит.
– Не нуди. На час раньше бы разбудила, вообще бы обматерил.
– Это да, это ты можешь. Мелочь пузатая.
– Ха-ха.
– Так что? Подписали?
Переворачиваюсь на спину, закидывая руки за голову.
– Ну? Никита, блин.
– Подписали.
– То есть ты теперь в команде «Мерседес»?
– Ага.
– Ну я тебя поздравляю. Дай обниму.
– Ой, давай без этого.
– Представляешь мамину реакцию? Может, зря ей не сказали?
– Ты разве не знаешь маму? Если ей такие вещи заранее сообщать, она до момента подписания тебе весь мозг съест. Хотя сейчас тоже не легче. Она будет рыдать, что со мной теперь что-нибудь случится.
– Причём громко так рыдать, показательно. Чтобы папа получше слышал, что это он виноват в твоей помешанности на спорте.
– Ага. А потом пойдёт бабушке звонить, с повторными жалобами.
– Короче, папе я сегодня желаю терпения. Потому что если у нас кто и виноват, то виноват всегда кто? Папа!
– Бесспорно, – ухмыляюсь, поднимаясь с кровати, – футболку мне найди в шкафу, умоюсь пока пойду.
– Я тебе не горничная.
– А могла бы и прибраться.
– Фу, ты хам!
– Я знаю. Футболку тащи.
Пока я чищу зубы, Тейка стоит в дверном проёме ванной, чавкая жвачкой. Бесит эта её привычка, она это знает и специально на нервы действует.
– Ник, вот скажи, почему вы все такие пришибленные?
– Я, блин, чуть не поперхнулся, аккуратней в выражениях. Кто мы-то?
– Спортсмены, – вздыхает.
– Чего у вас опять?
– Чемпионат!
– И?
– Что «и»? Он только и делает, что об играх думает своих. Сколько так ещё будет продолжаться?!
– Ты сама знала, кто он и кто ты. И какая ты.
– То есть я виновата?
Пожимаю плечами.
– Спасибо, ты настоящий брат. Как тебя Лерка терпит?
– Обожествляя, – ржу, вытирая рожу полотенцем.
– Так и знала, что она втайне тебе поклоняется.
– А то. У нас есть маленький алтарь.
– Пошли вниз уже. Божество.
– Пошли, – натягиваю футболку по дороге в гостиную.
Мама сидит ко мне спиной, ярко жестикулирует и что-то очень тихо говорит отцу. Он, стоящий к нам лицом, широко улыбается, заметив нас с сетрой.
– Доброе утро!
– И тебе того же, пап, – зеваю, идя к нему поздороваться.
– Не при маме будет сказано, но говоритьнадо. Подписал?
– Подписал.
– Что он подписал?
– Контракт.
– Какой контракт?
– С «Мерседесом», – тру шею.
– Что? – поднимается с дивана. – Ты знал? – отцу.
Папа обнимает её за плечи, а Тейка усаживается в кресло, наблюдая за всем этим с интересом.
– Прекрасно, все всё знали!
– Мам, ты бы стала волноваться. Я попросил отца не говорить тебе.
– То есть сообщать вот так, по факту, для вас с отцом норма. Прекрасно просто! Великолепно! – она взмахивает рукой, после чего выбирается из отцовских объятий.
– Герда, это вынужденная мера.
– У тебя всё вынужденная мера.
– Мамулечка, – Тейка, как порхающая бабочка, окутывает маму своими ручками, – мы не хотели тебя волновать раньше времени, мы же тебя любим. Очень-очень.
– И ты всё знала?
Накрываю лицо ладонью.
– Спалиться так тупо надо уметь.
– Ой, отстань, – отмахивается, – ты же не обижаешься на нас?
Мама гордо вытягивает шею.
– Я подумаю. Давайте обедать, или ужинать уже, не знаю.
Мы с Тейкой идём впёред, оставляя родителей одних. Папа что-то тихо-тихо объясняет маме, а мы заворачиваем за угол.
– Даже вот не говори сейчас ничего, понял?
– Молчу.
Вытаскиваю телефон, видя на экране двадцать пропущенных от Лерки. Блин, забыл про неё. Набираю, замечая, как систер кривит лицо, она так «любит» мою Валери, врагу не пожелаешь, чтоб его ТАК любили.
– Никита, – раздражённый голосок, режет слух.
– Привет, я только проснулся, не слышал, что звонила.
– Будем считать, что я поверила и не знаю, что ты вчера тусил с Жориным.
– Хорошая считалка. Мне нравится.
– Не ёрничай.
– Никогда в жизни.
– Блин, Ник, будь серьёзнее уже. Ты помнишь, что мы сегодня идём на открытие выставки моей подруги?
– Это которая недоактриса?
– Очень смешно. В восемь за мной заезжай.
– Ладно. До вечера.
– Целую и люблю. Я так соскучилась.
– И я.
Ди
Зачем он мне помог? Разве ему есть дело до таких, как я? Странный.
В обед я грею три ведра воды и выливаю их в ванну. Моюсь, натирая тело мочалкой чуть ли не до дыр. Ненавижу эту вонь, мне всегда кажется, что запах нашей квартиры въелся во все мои вещи, кожу.
Наматываю на голову полотенце и, облачившись в спортивный костюм, накидываю куртку на плечи и выхожу в подъезд. Прикуриваю сигарету, вдыхая дым. Через маленькое окошко вижу играющих во дворе детей.
Соседка из квартиры напротив поднимается с пустым ведром, зыркая недовольными глазками.
– Здрасьте!
– Всё уже со своим отцом-алкашом прокурили, – ворчит, застывая напротив меня.
– Чего? Хотите, чтоб выкинула? – усмехаюсь. – Не дождётесь, – делаю затяжку, выдыхая дым в её мерзкую и злую морду.
– Проститутка. Думаешь, не видела, что тебя вчера на машине привезли? Всё, по рукам пошла Дианка? – она смеётся, подхрюкивая.
А мне, мне так и хочется огреть её этим пустым ведром. Сука старая.
– А вы молча завидуйте. Вам такое уже не светит.
– Вот лярва, – шипит и наконец сваливает к себе.
Тушу окурок, возвращаясь домой. После трёх звонит Серёга, местный, с района. Типа крутой. Мы с ним в том году познакомились на Настюхиной днюхе.
– Привет, красотуля, тусить пойдёшь? У Дизеля родоки свалили, хата наша.
– Пойду. Заезжай.
Серёга ездит на старом фольце и очень этим гордится. Хотя в наше время тачка – не роскошь, а необходимость.
Переодеваюсь в джинсы, застёгиваю длинные сапоги, тоже, блин, два года ношу. На ботильончиках, купленных в сентябре, через месяц отлетел каблук, с мясом вылетел, починке не подлежит, сказали. Вот и хожу в этих, но на неделе новые покупать буду, накопила немного, жалко денег, конечно, но эти уже слишком ущербно выглядят, хоть я за ними и ухаживаю.
Надеваю куртку и спускаюсь к Серёгиной тачке.
– Здорово, красотка, – целует своим слюнявым ртом, довольно улыбаясь.
Не то чтоб Серёга мне очень нравился, просто у него можно перекантоваться, пока дома батина орава, да и не пристаёт он ко мне. Это уже плюс. Не хочу я с ним спать и ни с кем другим тоже. Причина, наверное, очень глупая, я девочка взрослая, понимаю, что предохраняться можно, но…
В общем, я боюсь забеременеть. Куда я с ребёнком? У меня ничего нет, отцу я не нужна, лет мне немного, зарплата мизерная, а даже если Серёга на мне женится, то что? Не хочу я так жить, как они. Как мамочка моя, которая вечно бухого батю терпела. Я просто хочу уехать и начать жить заново. Вот там, когда на ноги встану, можно думать об отношениях, семье.
А пока защита защитой, но она же не на сто процентов, а обрекать себя и ребёнка на такое жалкое существование мне совсем не хочется.