Страница 2 из 8
– Мое сердце не вечное, Кора. Я должна знать, что о тебе позаботятся.
Не самое веселое начало дня. Бабушка у меня еще очень молода, ей чуть больше пятидесяти, но здоровье у нее очень слабое. И она права – кроме друг друга у нас с ней никого нет.
– Я обязательно буду счастлива, бабуль. – Я крепко обняла ее за худенькие плечи. – Я никогда не подведу тебя и маму. Не волнуйся, пожалуйста, за меня.
Машина, как всегда, подъехала к дому ровно в семь, но почему-то мы поехали не на трассу, а свернули в сторону особняка.
– Что-то случилось?
– Хозяин велел вас в дом отвезти, – меланхолично ответил водитель, новенький, похоже, я его раньше не видела у нас.
Мы с бабулей молча переглянулись – папа не так часто о нас вспоминал, иногда мы могли неделями не видеться. Видимо, случилось нечто из ряда вон. Но не в семь утра!
– Кора, – шепнула ба, когда автомобиль остановился у парадного входа с колоннами, – убери волосы в пучок, сама знаешь, как его раздражает, когда они распущены. Опять будет ворчать, что ты ими пол подметаешь.
Я послушалась бабушку. На душе и так было неспокойно – интуиция говорила, что ничем хорошим наш приезд к папе не закончится.
В доме чувствовалось напряжение в воздухе – как будто время застыло перед тем, как рухнуть в пропасть и там разбиться на тысячи осколков.
– Ты слышишь? – негромко спросила бабушка, и я уверенно кивнула. – Это Аделия плачет?
Из гостиной доносились всхлипывания моей младшей сводной сестры, ее родители негромко переругивались, но даже мне было ясно, насколько они раздражены друг другом.
– Каролина! Наконец-то!
Ко мне бросилась мачеха. Вообще-то ее зовут Ангелина Дмитриевна. Высокая, темноволосая и очень красивая. Ей чуть за сорок, но выглядит она лет на тридцать, не больше, поэтому все, включая ее родную дочь, называют ее не иначе как Геля.
– Что случилось? – Я едва не задохнулась в крепких объятиях мачехи. – Почему Аделия плачет?
– Потому что твоя сестра шлюха! – хрипло выплюнул папа. Он стоял у окна, весь красный, тяжело дыша, с ненавистью смотрел на свою любимицу. Я же во все глаза пялилась на него: Аделия – его принцесса, бриллиант на его короне. У нее всегда было все, что папа только мог ей дать: свою любовь, свое внимание, свою нежность и безлимитную кредитную карту.
– Не смей так говорить! – Геля уже обнимала свою дочь, которая ревела еще сильнее. Я оглянулась на бабушку. Та уже наливала из графина воду.
– Я… я… – За рыданиями Аделии невозможно было разобрать ни слова. Поэтому говорила ее мать.
– Девочка влюбилась! Это нормально в 18 лет! Тебя забыла спросить!
Я чуть не села мимо кресла – Геля никогда так не позволяла себе разговаривать с папой. Она у нас очень светская леди.
– А надо было спросить! – Папа изо всей силы хлопнул широкой ладонью по столу. – Надо было узнать у папы, можно в койку ложиться с первым встречным или нет! Еще и залетела от него! А теперь мы все по миру пойдем, поняла?! Все! И хорошо будет, если Аракчеевы нас не прикончат!
Эта фамилия мне ничего не говорила, так что я вопросительно посмотрела на бабушку. Она растерянно покачала головой – мы про папины дела вообще ничего не знаем, только то, что у него большой бизнес и этот бизнес приносит деньги.
– К счастью, у меня есть еще одна родная дочь!
От этих слов мне стало не по себе, я мгновенно забыла о неожиданной беременности младшей сестры и взглянула на папу. В детстве мне казалось, что он самый красивый мужчина на свете, а я просто недостаточно умна и хороша, чтобы он меня любил.
– Чего ты хочешь от Коры, Арсений? – Бабушка тоже чувствовала приближение беды.
– Кора должна выйти замуж за Даниза Аракчеева, – ответил папа, неотрывно глядя мне в глаза. – Это спасет мой бизнес, а значит, и ваши жизни тоже.
Глава 2
Аид
Утренние пробки раздражали. В обе стороны, что особенно неприятно. На часах уже восемь сорок три, и если проторчу на Рублевке еще полчаса, то весь день придется сдвигать из-за этого ушлепка. Но вправить мозг Данизу надо лично – недомерок пока так и не осознал, что он должен семье.
Раз «встречка» занята, значит, по обочине. Здесь уже стоять не пришлось.
На приборной панели появился входящий вызов. Я ждал этого звонка.
– Все подчистили, Аид. Фоток и видео его ночных развлечений в Сети больше нет.
– И не будет?
– Нет. Я лично удалил из памяти телефонов все, что касается твоего младшего брата.
Голос в динамике принадлежал Артему. Мы знакомы с ним уже пять лет, прежде он никогда не подводил. Один из немногих бывших спецназовцев, которые остались у меня работать после смерти отца.
– Журналюги?
– Им пасть заткнули.
– Эти твари ничего не должны писать. Только то, за что мы им платим.
– Понял. Огласки не будет.
Через двадцать минут я уже поднимался по ступенькам особняка. Сзади осталась раздолбанная «бентли», которую отец подарил Данизу на двадцатилетие в прошлом году.
Я никогда не любил этот дом, он напоминал о жизни, которой у меня никогда не было, и о людях, о которых теперь вынужден заботиться.
Даниз валялся на ковре в главной гостиной, до своей спальни на втором этаже так и не дополз. Две полураздетые шлюхи лежали на диванах.
За спиной послышались робкие шаги, я обернулся. На пороге стояла одна из горничных и со страхом смотрела на разбитые бутылки на полу.
– Принеси из кухни лед. Много льда.
Я уже набирал номер начальника охраны дома. Уже бывшего, но он еще об этом не знал.
– Вели увезти двух девок из дома и отгони в ремонт машину Даниза.
– Герман Всеволодович, доброе утро! Я сам собирался прийти… Мне сообщили, что вы приехали. Дело в том, что ваш младший брат не велел… мы решили не вмешиваться ночью, чтобы не усугублять. Ваша мачеха разрешила девушкам остаться.
Я нажал на отбой. Вдова отца и мать двух моих братьев никак не могла понять, что ее власть в этом доме закончилась. Пора поставить точку. Я быстро отправил сообщение Артему.
– В-вот, возьмите, пожалуйста. – Напуганная горничная протягивала ведерко со льдом.
Через пять минут два парня выволокли в коридор упирающихся мокрых телок, они тщетно пытались докричаться до Даниза, но мелкий ублюдок даже не пошевелился. Я дождался, пока их вопли прекратились и в доме стало тихо.
– Вставай, придурок. Я знаю, что ты проснулся.
– Пить дай. Сушняк, мать твою…
Я молча бросил ему бутылку воды и глянул на часы. У меня оставалось максимум десять минут.
– На хрена надо было так жестко с девочками? Они тебе ничего не сделали.
Даниз уже кинул на пол бутылку. Говорить он в состоянии, соображать, надеюсь, тоже.
– Ты под домашним арестом, недомерок. – Я наклонился и подобрал с ковра его мобильный. – Без телефона, Интернета, бухла и таблеток. Попробуешь рыпнуться – оторву твою никчемную голову.
– Да за что?!
За те несколько лет, что я знаком со своим младшим братом, уже не раз мог убедиться, что он, как и я, унаследовал от нашего отца чутье на неприятности. Вот и сейчас сквозь возмущение в мутных глазах я видел, как он на самом деле напуган.
– Ты перешел черту, Даниз. Я велел вести себя скромно, не отсвечивать, пока не женишься и мы не получим, наконец, контроль над заводом.
– Почему я? Почему не ты или Севка? Почему жениться должен я?
– Охрану я сменил, здесь везде будут мои люди. Через три дня познакомишься с будущей женой. Приведи себя в порядок, рот будешь открывать только с разрешения.
– Мобилу верни, я тут сдохну один. Черт, Аид… – Он запнулся и как-то сразу успокоился.
– Твоя мать поживет отдельно от тебя эти дни, брат.
По тому, как искривилось его бледное лицо, я понял, что верно угадал его мысли.
– Ты видел эту куклу? – Даниз продолжал ныть, когда я увидел его мать, спускающуюся по лестнице. – То ли Адель, то ли Фидель. Тощая, сисек нет совсем.
– Не видел, и мне плевать, как она выглядит. Тебе тоже должно быть безразлично. Пока.