Медальон

– Я планировал выпить кружку пива после работы, не хочешь присоединиться? – спросил Рихард.

Кристиан обернулся, едва заметно кивнул, и продолжил работу. Рихард тоже погрузился в чертежи. Так, в абсолютной тишине прошел весь рабочий день.

Глава 7

На улице было еще жарко, когда Рихард и Кристиан зашли в бар: «Встреча». Он представлял собой небольшое ассиметричное помещение с простой деревянной мебелью и слабым освещением, что создавало за столиками приватную атмосферу кабака из средневековья. Здесь часто звучала живая музыка – как правило, пели девушки. Бар был пропитан запахами: дыма от сигарет, еды: в основном жареного мяса и пива. Сегодня здесь было немноголюдно: два клерка разместились за центральным столиком, и компания из четырех мужчин средних лет сидела у окна, судя по жестам и мимике – военослужащие.

– Давай туда. – Рихард указал на столик у стены.

Кристиан молча кивнул и прошел к столу. Ему было двадцать девять лет. Внешностью он обладал вполне привлекательной: высокий рост, атлетическое телосложение выдавало спортивные увлечения, темные, почти черные волосы и сапфирово-голубые глаза, которые в последнее время чаще смотрели вниз, чем по сторонам. Из всех сотрудников бюро Кристиан вызывал большую симпатию в глазах Рихарда нежели остальные. У Рихарда сложилось впечатление, что Кристиан всегда на своем месте: на работе – ответственный сотрудник, дома – хороший семьянин, имевший двоих сыновей и отдававший все свободное время их воспитанию.

Стоило им присесть за стол, как к ним тут же подошла официантка – рыжеволосая девушка в синей блузе с закатанными рукавами и черной прямой юбке ниже колен. Она поставила пепельницу и положила перед ними раскрытое меню.

– Добрый вечер. Сразу сделаете заказ или подойти попозже?

– Нам только две кружки пива, – сказал Рихард, возвращая ей меню. Она кивнула и меньше чем через минуту принесла их заказ. Кристиан закурил. После первой же затяжки он сделал глубокий выдох, как будто через него хотел выдохнуть всю боль из своего сердца.

– Я не видел, чтобы ты курил. – Сказал Кристиан.

– Я не курю.

– Почему? – с удивлением на лице спросил Кристиан.

– Ты же знаешь, кто мой отец. Я с детства слушал нравоучения о здоровом образе жизни – вот меня эта привычка и миновала.

Кристиан понимающе покачал головой, после чего сделал глоток пива.

– У меня сегодня было такое чувство, что все рассматривают меня с позиции – не похож ли я на брата – продолжил он, не отрывая взгляд от кружки – еще Моген со своими чертежами. Прям вижу, как он пляшет перед руководством, что Мэллер и всю документацию испортил, но все оперативно исправлено.

– Если честно не заметил ни одной грубости в твою сторону, тебе сочувствуют.

– Знаешь, что у него было?

Рихард отрицательно качнул головой.

– Маниакально-депрессивный психоз. Без осложнений: у него не было ни галлюцинаций, ни агрессии – просто подавленное состояние. Когда ему было шестнадцать он пытался поступить в Берлинский технический университет, но провалил экзамен – один из членов комиссии раскритиковал его рисунок. Глупость. – Кристиан улыбнулся с горечью. – И все, длительная депрессия перешла в психоз. У меня вопрос – может это лечение было такое, что пациенту стало только хуже? И, разве это такой страшный диагноз, это не шизофрения, не Аспергер. Ему всего двадцать один год. Да половину художников, чьи работы выставлены в галерее «Новые мастера» можно стерилизовать по такой причине!

– Уверен, партия поддержала бы тебя в отношении создателей «Дегенеративного искусства»,7 – отозвался Рихард, – такие высказывания лучше не бросать на публике. Я соболезную твоей ситуации, но тебе есть ради чего жить – у тебя двое прекрасных сыновей растет.

– Это да, – кивая, согласился Кристиан. – Знаешь, в чем ирония? Я ведь когда-то сам поддерживал евгенику8. Считал, что это гуманизм. В свое время был я свидетелем такой истории. У владелицы пекарни, что стоит не далеко от дома – родилась дочь. Крепкая девочка, помогала ей в домашней работе: подмести, вылепить не сложный хлеб, в общем самые простые вещи, так как девочка сильно отставала в развитии. И вдруг, ее дочь забеременела. Случай признали исключительным, аборт разрешили. И понеслась – по несколько абортов в год, при чем следов насилия на девушке не было, видимо процесс любила. Мать уже и закрывала ее дома на замок, да только без толку, та все равно находила выход. В итоге, один из абортов закончился сильным кровотечением – дочь не спасли. Я тогда еще подумал: «стерилизуй ее сразу – была б жива и пользу приносила».

– Да, все так просто, когда это не касается твоих близких, – задумчивым голосом прервал его Рихард.

– Да, – прошептал Кристиан.

– Кстати, какие ты правки внес в проекты Мэллера? – Сменил тему Кристиан.

– Да глупости всякие: опустил окна на три сантиметра, сместил вход в здание на четыре, и все в таком духе, чтобы фасадные линии остались прежними, – там нечего исправлять.

– В любом случае, Ханс Моген сможет отчитаться.

Они посидели еще несколько минут, после чего Рихард подвез Кристиана домой. На его приглашение зайти, он тактично отказался, сославшись, что у него еще есть дела. Однако, истинным желанием было просто побыть наедине с собой, чтобы события дня поскорее остались позади. Но нет, их он прокручивал и прокручивал в голове, чувствуя, как надвигается приступ мигрени. Рихард не мог понять одну вещь: вот Кристиан член партии, а ведь сядь откровенно поговорить – далеко не все идеалы разделят и таких как он не мало. Какая же сила привела нацистов к власти?

Глава 8

Еще буквально час езды и поезд из Лондона должен был прибыть в самую романтичную столицу Европы – Париж.

Семейство Картер полным составом сидело в купе и обсуждало планы на поездку. Мэри и Шарлотта постарались одеться так, чтобы, как они считали слиться с местными дамами в своих образах. На Мэри было платье в вертикальную полоску с кожаным ремешком на талии. Шарлотта же выбрала легкое платье розового цвета. Девушки сидели рядом и вспоминали забавные истории из детства. Вдруг Шарлотта обняла Мэри и сказала:

– Представьте, а ведь скорее всего это последняя наша совместная поездка.

– Почему ты так думаешь, милая? – Спросила ее Элизабет.

– Мэри выйдет замуж осенью и переедет к Чарльзу. Они будут ездить вдвоём, а потом и вовсе переедут в Париж.

– О, я думаю до нашего переезда, мы будет путешествовать еще более расширенным составом, – улыбаясь, сказала Мэри, – будем брать с собой Чарльза и всю его семью.

– Это вряд ли, – недоверчиво сказала Шарлотта, – хотя было бы весело.

– Было бы шумно, – резюмировала Элизабет.

– Папа, а ты много будешь уделять времени работе во время поездки, – не унималась Шарлотта, – или все-таки сходишь с нами куда-нибудь?

– Конечно, у меня обязательно найдется время для моих принцесс, – он повернулся к Элизабет, – и владелице моего сердца. Элизабет улыбнулась ему в ответ.

– Ой, как трогательно! – Почти пропищала Шарлотта.

– У тебя тоже так будет, – с улыбкой сказала мама.

– Кстати, раз уж заговорили о планах на поездку, – продолжил Томас, – в Париж приезжает из Лиона Этьен, надеюсь помните его.

– Да, это же сын твоего друга и партнера, – отозвалась Мэри, – он будет один или семьей?

– Вроде, один. В любом случае он составит нам компанию в прогулках по лучшим местам города.

Тем временем поезд прибыл на вокзал Парижа. Отдых семьи Картер начался.

Глава 9

Томас Картер на время отдыха семьи, арендовал двухэтажную квартиру недалеко от центра Парижа. На первом этаже была гостиная, совмещенная со столовой и кухня, на втором две спальни с санузлами. Квартира полностью была оформлена в светлых, пастельных тонах с намеками на Прованс. Более того Томас нанял на время своего пребывания домработницу Клэр, местную студентку девятнадцати лет, которая подрабатывала на каникулах. Клэр была маленького роста с мальчишеской фигурой и очень подвижная. При общении с ней в глаза бросалась небольшая щербинка в зубах на верхней челюсти. Впрочем, ее лицо с тонкими чертами это совсем не портило, напротив, добавляло шарма.

7

Термин введённый нацисткой пропагандой для искусства в стиле Авангард. Примечание автора

8

Учение, идея, которого улучшение наследственных свойств человека. В Германии, в период 1939-45 гг. проводилась программа «Т-4», в ходе, которой неизлечимых людей принудительно стерилизовали, а позже уничтожали. Примечание автора