Медальон

– Уверен, тебе не о чем беспокоиться, милая.

Луиза в ответ смущенно улыбнулась.

После завтрака Рихард попрощался с родителями до вечера. Он заглянул в свою спальню. Она находилась на втором этаже и имела достаточно скромный вид по меркам дома. В ней не было фресок и картин, только мебель. Рихард надел галстук в тон к жилетке и такой же светлый как брюки пиджак, взял заранее приготовленный портфель из темной кожи и вышел из комнаты.

Садясь в свой автомобиль Mercedes-Benz 770, черного цвета, он все еще думал о разговоре накануне. На работу не было желания ехать, вернее видеть коллег. Он единственный представитель круга аристократии и понимал, что этот факт обязательно ввернут в беседу его коллеги, желая переложить на него ответственность за происходящие события. Нет, конечно, все входили в партию, но не все в открытой и яростной форме поддерживали политику фюрера, многие просто не комментировали и не озвучивали свои мысли вслух. Но идею войны не поддерживал никто.

Рихард припарковал свой автомобиль. Выходя из машины, он столкнулся взглядом с двумя девушками лет девятнадцати. Они улыбнулись ему, Рихард ответил им улыбкой, после чего они проследовали далее по улице, смеясь и оглядываясь ему вслед. Он обошел здание, в котором находилось бюро и увидел, что около входа стоят почти все сотрудники за исключением Кристиана Лингера. Он стоял в стороне и курил. На его лице была абсолютная отрешенность и взгляд содержал нечто среднее между потерянностью и безразличием. Рихард попытался взглядом отыскать Эльзу Урер – секретаря бюро. Это была молодая девушка двадцати лет отроду с мягкими чертами лица и светло-русыми волосами, заплетенными в две перекрученные между собой косы на затылке. Рихард вызывал особое волнение в ее сердце. Увидев Эльзу, Рихард окликнул ее – она обернулась, ее медово-ореховые глаза наполнились блеском, а на лице появился румянец. Она вышла из толпы ему навстречу. На ней была белая блузка и темно-синяя юбка ниже колен, на шее был повязан синий платок. Через ее плечо была перекинута маленькая черная сумочка.

– Здравствуй, Рихард, – с улыбкой поприветствовала Эльза.

– Здравствуй. Что происходит? Почему здесь все собрались?

– О, не беспокойся. Обычная дезинфекция и санитарная обработка помещений. Приблизительно через десять минут закончат.

– Дезинфекция?

– Да, от грызунов и насекомых. Для людей безопасна. С неё начали день в бюро. Нам пояснили, что сегодня еще немного будет пахнуть, но это не опасно. Господин Моген сказал, что отпустит всех на час раньше.

– У нас завелись грызуны? Я не замечал, – удивился Рихард.

– В некотором роде – да.

– Что это значит?

– Это значит, что во всем виноват Иоган Мэллер. Но, к счастью, этого преступника уже арестовали.

– Иоган? Эльза, что здесь произошло, что он сделал?

– Он прикинулся немцем и вдобавок устроился работать в бюро! – Лицо Эльзы изобразило возмущение. – Ты можешь себе представить какой-то жид мало того, что подделал документы, так еще и посмел прикоснуться к великим замыслам фюрера?! Благо, его обман раскрыли. Господин Моген как узнал об этом, сразу велел обработать все бюро!

– Где сейчас Иоган?

– Насколько знаю, его еще вчера арестовали.

В этот момент дверь бюро распахнулась, и из нее вышли: руководитель бюро – Ханс Моген, и сотрудники, проводившие эпидемиологическую и санитарную обработку. Взглянув, на сотрудников Ханс поднял правую руку и воскликнул:

– Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – хором ответили сотрудники, повторив жест. Рихард, также медленно поднял руку.

– Господа, можете приступать к работе, – сказал господин Моген.

Все проследовали в бюро, Эльза и Рихард пошли вслед за ними. Рихард наклонился к уху Эльзы и полушепотом спросил:

– Эльза, ты случайно не знаешь, что с Лингером? Его так расстроила эта ситуация?

– Ох, лучше не трогай его. Помнишь его младшего брата, не помню, как его зовут, кажется Бруно, – Эльза сморщила межбровье, пытаясь вспомнить, – нет, не помню, неважно. Он лечился от какого-то психического расстройства. В общем, доктора сочли случай безнадежным – сегодня его повезли на стерилизацию.

– Да уж, не представляю, как ему сейчас. – Грустно сказал Рихард, глядя в печальные глаза Эльзы.

– Рихард, зайди в мой кабинет, пожалуйста, – сказал господин Моген и положил папку на стол Эльзе. Они вдвоем вошли в комнату. Первое что в ней бросалось в глаза это макет будущего Берлина, согласно плану Шпеера. На него смотрел сам фюрер, конечно не лично, а через портрет, висевший на стене. Судя по выражению его лица, ему нравилось данное творение. Далее стоял стол самого Ханса Могена и несколько шкафов – вся мебель цвета вишни. В углу лежали несколько туб с чертежами. К каждой была прикреплена наклейка с фамилией архитектора и номер объекта. Такие же три тубы лежали на столе господина Могена. Ханс сел за стол. Это был пятидесятилетний мужчина, довольно таки полный. Его лицо с красноватой кожей заканчивалось крупной залысиной.

– Присаживайся, Рихард! – Сказал господин Моген, указав на кресло перед столом. Рихард медленно сел в кресло, закинув ногу на ногу.

– Благодарю, Вас, господин Моген. Вы хотели о чем-то поговорить?

– Да, твой отъезд на следующей неделе… Ты ведь едешь в Париж, я ничего не путаю? – Он говорил быстро и сбито, как будто не знал, как выстроить фразу.

– Все верно. Возникли какие-то проблемы?

– Нет. Просто, ты понимаешь, какое время… Скажи, ты ведь точно едешь к другу и вернешься в указанный срок?

Рихард, чуть приподнял брови, изображая недоумение по поводу вопроса.

– Я не то, чтобы не доверяю, – продолжил господин Моген – просто я отвечаю за все бюро и его сотрудников. Тут эта ситуация – благо она решилась, и виновные понесут наказание. В этот момент он посмотрел на портрет фюрера, будто отчитываясь перед ним.

– Господин Моген, – остановил его речь Рихард, – я еду к другу по университету. Пригласительное письмо я предоставил. Пробуду не более недели. Если есть какое-то недоверие к члену партии, а также выходцу из уважаемой не в одном поколении семьи, я отменю поездку, и мы прекратим этот унизительный для нас обоих разговор.

– Нет, ну что ты! Я тебе доверяю, ты на хорошем счету. Я просто… уточнить. Поезжай. Возможно, увидишь, что-нибудь занятное в архитектуре данной европейской столицы, что сможем у нас реализовать, – нервически усмехнувшись, проговорил он. После чего достал платок из нагрудного кармана пиджака и протер лоб от крупных капель пота. – Тут, кстати, еще момент – вот здесь чертежи, которые нужно исправить, – Ханс указал на тубы, лежавшие на его столе.

– Что это за чертежи? – Спросил Рихард.

– Их сделало это ничтожество, – ответил Ханс и откинулся в кресле, скрестив руки на животе.

– Они содержат ошибки? – Не отводя, взгляд спросил Рихард.

– Да, эти чертежи начертил проклятый жид! Это большая ошибка! Ее нужно исправить – полностью, переделав их! – Почти кричал Ханс, – ты можешь себе представить, что великую задумку вождя Третьего Рейха, – он взглянул вверх, изображая недосягаемость партии, – чертило это, даже называть противно.

– Я Вас понял, – отрывисто сказал Рихард, – могу быть еще чем-нибудь полезен?

– Нет, это все, – уже спокойно отозвался Ханс, – можешь идти.

Рихард встал, поднял правую руку для привычного жеста партии. В ответ мистер Моген встал и ответил взаимностью. Рихард забрал тубы со стола, боря в себе желание швырнуть ими в Ханса. Изнутри его разрывал гнев, но внешне он был абсолютно безэмоционален. Он вышел из кабинета и пошел к своему рабочему месту. Оно находилось в общей комнате с другими архитекторами, представляло собой: стол с несколькими лампами, креплением для чертежей и прочими инструментами необходимыми для работы. Рихард положил тубы у стола и взглянул на работающего неподалеку Кристиана Лингера. Тот, что-то увлеченно записывал, периодически делал замеры в чертеже, лежавшем перед ним и вносил правки. Рихард подошел к нему и положил руку ему на плечо. Кристиан замер.