Медальон

– Можно взглянуть?

Элен развернула блокнот.

– О, мне, кажется, я становлюсь похожим на француза, и Рифеншталь меня отвергнет.

– Тогда позволь еще пару штрихов для окончательной схожести? – Попросила Элен.

– Конечно.

Элен двумя взмахами нарисовала на лице Рихарда маленькие усики мелком. И тут же засмеялась. Рихард попросил зеркало, чтобы оценить работу художника. Элен ему протянула дамское зеркальце. Он посмотрел на себя со всей серьезностью и сказал:

– Мне, нравиться!

И тут же улыбнулся самой добродушной улыбкой, которую только можно представить. Поль позвал всех обедать. Они быстро нашли кафе с верандой, где и расположились. Из веранды открывался вид на парк. Друзья пообедали, продолжая шутить друг над другом. Поль вспомнил несколько историй из университетской жизни и рассказал их в свойственной ему манере. Затем держа бокал спросил:

– Рихард, если мы окажемся по разные стороны баррикад, у тебя будет в руках пистолет и ты будешь видеть меня, как ты поступишь? Уверен у тебя как у талантливого архитектора глазомер хорошо развит.

В этот момент Элен очень серьезно, (наверное, впервые серьезно), посмотрела на Рихарда.

– Глазомер может и развит, но память иногда подводит. Я забуду зарядить пистолет, а ты поступай на свое усмотрение. Я не буду тебя обвинять, есть моменты, в которые мы принадлежим не себе, а обстоятельствам.

– А у меня, вообще, осечки привычное дело, – улыбнулся Поль.

– Мальчики, нашли интересную тему! – Недовольно проговорила Элен.

– Больше не буду, прости дорогая, – сказал Поль, целуя ее руку.

Больше никто из них не поднимал подобных тем.

Вечером в квартире Монтери, Поль и Рихард сидели в гостиной в ожидании Элен, которая вносила последние штрихи в свой вечерний образ. Оба были в черных костюмах тройках. Рихард рассказывал о тенденциях в немецкой архитектуре, о «великом» замысле фюрера превратить города Германии в монументальные помпезные сооружения в едином ансамбле, и о первом таком творении – проекте реконструкции Берлина. Как вдруг из дверей вышла Элен. На ней было платье с открытыми плечами и пышной юбкой до середины голени с широким поясом на талии. Платье переливалось перламутровым оттенком, благодаря двухслойности: непрозрачная основа, поверх которой водружалась газовая ткань с вышитым рисунком в виде виноградной лозы. Ее волосы были аккуратно уложены под широкую ленту вокруг головы, обшитую стразами. Поль и Рихард с нескрываемым изумлением резко поднялись с дивана при виде Элен.

– Почему мы раньше не ходили в оперу? – Спросил Поль, не скрывая восторга.

– Потому, что Рихард к нам только сейчас приехал, – кокетливо ответила Элен. – Только жакет захвачу и поедем.

Войдя в здание Оперы Гарнье, появлялось ощущение, что попал в другую эпоху. Что еще мгновение и начнется бал, устроенный Наполеоном Бонапартом. Это где-то далеко над миром нависла угроза войны, здесь нависала только богатое убранство комнат. Вернее, сжимало, поражало сознание и подчеркивало всю незначительность человека – его призрачное присутствие в этом мире. Стоя в фойе оперы казалось, что попал под какое-то гигантское мифическое существо из древних сказаний: колонны – это его ноги, обтянутые золотым хитином, на животе-потолке сложный рисунок в виде фресок с сюжетами из легенд. Караван из зажженных электросвечей в старинных люстрах освещал это фойе, добавляя золотого блеска. Потихоньку зал начал заполняться, прибывающей публикой. Воздух наполнился ароматами дорогих парфюмов и шумом голосов. Публика явно была в прекрасном расположении духа, периодически слышался женский кокетливый смех. Рихард смотрел на людей: все мужчины были в строгих костюмах, ввели себя сдержано – никаких нацистских приветствий, никого в форме СС; дамы же напротив, как будто готовились несколько дней к этому выходу, тщательно подбирая наряд и все сопутствующие детали. Обилие дорогих тканей, украшений и мехов, подчеркивали контраст с реальным миром. Неожиданно все пространство как-то странно исказилось в восприятии Рихарда. Роскошное помещение и роскошная публика начали тускнеть и терять очертания, звук заглушался, и все как будто замедлилось, кроме одной фигуры. Это была брюнетка в струящемся платье пастельного фиолетового оттенка длинною в пол, на ее запястье мерцал браслет, а в руках переливалась маленькая сумочка. Она рассматривала убранство зала, но какими глазами! В них было: и кошачье любопытство, и детская наивность, и восторг эстета. Рихарду не хотелось отводить от нее глаз. Да и куда смотреть, ведь мир просто исчез.

– Мэри, на тебя так откровенно смотрит тот господин, даже неприлично, – шепотом, улыбаясь сказала Шарлотта.

В этот вечер она не чуть не уступала своей сестре в очаровании, несмотря на свой юный возраст. Ее хрупкая фигура была облачена в нежно-розовое облегающее платье с открытыми плечами с отделкой из пера страуса. Ожерелье и серьги из жемчуга подчеркивали изысканность ее образа.

– Где он стоит? – Серьезно спросила Мэри, смотря только на Шарлотту.

– Справа от тебя, тридцать градусов по диагонали.

– Спасибо. – Ответила Мэри и повернулась к Рихарду спиной, как бы демонстрируя вырез в платье на спине чуть ниже лопаток, обработанный кружевным плетением.

– Зачем? – Удивилась Шарлотта.

– Для меня существует только Чарльз, а посторонние воздыхатели совсем не интересны.

Рихард не отводил глаз теперь от спины Мэри. Наверное, если бы ему предложили на выбор: прослушать оперу или все это время смотреть на прекрасную незнакомку, он бы не колеблясь выбрал второе.

– Мэри Картер! Забудь! – Голос Поля встряхнул Рихарда и вернул в реальный мир.

– Ты ее знаешь?

– Кто ж не знает английское семейство Картер, особенно ее отца – Томаса. Вот кто талант в бизнесе – зарабатывает даже на подготовке к войне, даже на чужой территории, при чем на товарах, которые мы также можем поставлять из своих колоний. Перед его приездом, была статья, описывающая всю семью. Кстати, она помолвлена. За такого же бизнесмена.

– У нее брак по расчету? – не скрывая удивления, спросил Рихард.

– Сложно сказать, возможно нет. В статье писали, что две семьи давно знакомы и дети росли вместе. Может привязанность с годами и правда переросла в чувства.

– Спасибо за разъяснения, – сухо и с безразличием сказал Рихард.

– Дружище в этой семье есть еще младшая дочка, год другой и ей активно начнут искать супруга, – начал было Поль с ноткой иронии, – так, что если ты подождешь…

– Спасибо Поль, кажется нам пора занимать места.

Зрительный зал оперы продолжил купать публику в роскоши. Это был Колизей, отлитый из золота. Над зрителями возвышалась огромная восьми тонная люстра из хрусталя, красный бархат на шторах и креслах служил дополнением для сакральной театральной обстановки. Рихард, Поль и Элен заняли свои места. У каждого из них было свое эмоциональное состояние и свои мысли: Элен немного волновалась – ее захватывала окружающая роскошь, и восхищал внешний вид публики, Поль думал, как выдержать зрелище. «Зря выпил вино, а не чашку кофе. Еще и нить сюжета надо не потерять» – думал он. Опера не была его любимым развлечением. Что касается Рихарда, то он взглядом искал Мэри. Наконец, зазвучала музыка, поднялся занавес и на сцене началась магия. Перед зрителями на скалах, опоясывающих Рейн сидели три русалки. Они пели песни, весело плескались, как вдруг на сцене появился страшный гном, который пытался поймать их. Но они лишь смеялись над ним. «Какую красивую музыку писал Вагнер», думала про себя Мэри. Ведь действительно в ней слышны естественные звуки природы: плеск воды, ночные крики птиц. Какой же нужно иметь талан, чтобы их перевести в мелодию. Мэри посмотрела на рядом, сидящую Шарлотту – та похоже была одной из участниц действия происходившего на сцене, разумеется у себя в голове. Во время перерыва все семейство Картер и Этьен вышли в фойе. Первая не сдержалась Шарлотта:

– Это просто потрясающе, я не ожидала, что увижу полноценный спектакль под музыку. И какую музыку – она просто божественна!