Существо

Однако Никиты здесь нет.

– Нет, насколько я знаю, они живы и сейчас… Их лишили родительских прав, обоих, и Никите они больше никто.

– За что?

– За жестокое обращение, – неохотно признала Ульяна. – Вроде бы, они били Никиту… Сильно.

– Он был у них единственным ребенком?

– Да…

– То есть, вся жестокость была направлена на него. Любопытно. Ты живешь рядом с ним уже много лет. Скажи, сам он бывает жестоким?

Тут уж Ульяна не медлила с ответом ни секунды.

– Что ты, никогда! Наоборот, он всегда очень заботится и обо мне, и о маме с папой, и о маленьких…

– Понятно. Значит, он из тех, кто берет страдание и пытается обратить в любовь, а не в ненависть. Очень любопытно.

Ульяна не до конца понимала, о чем речь. Если бы это сказал кто-то другой, прозвучало бы, пожалуй, слишком пафосно. Но рокочущий голос Регины идеально подходил для таких слов.

– Что еще ты знаешь о Никите? Чем он занимается, когда не заботится о вас?

– Ну… ему нравится заниматься спортом, – ответила Ульяна. – Он всегда был в какой-нибудь секции, сейчас вот в хоккее, и получается у него здорово. Его команда уже много что выиграла, а его самого приглашают в какой-то клуб, как школу закончит.

– У него есть близкие друзья?

– Да… Вроде, да.

– Кто они? Ты их знаешь?

– Не очень хорошо. Парни из команды – два или три человека, с ними Никита постоянно тусуется… Но я ведь не из тех, кто им нравится! – горько улыбнулась Ульяна.

– Тебя не они волнуют. Тебя больше задевает то, что ты не нравишься Никите так, как хотелось бы.

– Давай не будем об этом!

– Почему? Нет ничего зазорного в том, чтобы любить его.

Ульяна почувствовала привычный жар на щеках. Когда она смущалась, то краснела заметно, густо, свекольно, и скрыть это позорище не удавалось.

– Он – мой брат!

– Он не твой брат, и ты это знаешь. Брат – это просто слово, которое ты привыкла использовать.

– Мы выросли вместе, – робко напомнила Ульяна.

– Вы были вместе меньшую часть твоей жизни. Не считается. У вас нет общей крови, а кровь все решает. Его можно любить. У него все качества человека, которого любят.

– Странные вещи ты все-таки говоришь… Да и любят не за качества, а просто потому, что человек… вот такой, какой есть!

– То есть, объединяющий в себе определенные качества, – снисходительно улыбнулась Регина.

– А ты кого-нибудь любишь?

Ульяна ляпнула первое, что пришло в голову, чтобы сменить тему, и тут же пожалела о своих словах. Регина, до этого расслабленная, заметно помрачнела.

– Да. Я любила.

– А теперь?

– А теперь тот человек умер и похоронен.

– Ой… прости, мне очень жаль!

– Не извиняйся за такое, – посоветовала Регина. Не похоже, что она затаила обиду. – Никогда не извиняйся. Ты не можешь знать чужое прошлое. У меня теперь все хорошо.

– Да, твоя семья здесь!

– Ты так считаешь?

– Все так считают, – поспешила заверить ее Ульяна. – Ну, кроме Никиты, ты уж на него не злись…

– Я и не злюсь. Поверь, скоро Никита перестанет быть проблемой.

Ульяне не понравилось, как это прозвучало, но она и сама толком не поняла, почему. Не нужно искать тайный смысл в словах Регины, не может его там быть, да еще такого зловещего…

Ведь правда?

Глава 3

Наркоз не подействовал, но я не могу сказать об этом.

Операция начнется через две минуты.

Он подставился – и по-крупному. Теперь, когда страх и гнев оставили его, Никита мог здраво оценить, как он влип.

В себе и в том, что он был прав, Никита по-прежнему не сомневался. Но ему нужно было действовать аккуратней! А он, получается, попался в ловушку, как младенец. Существо не убило его, потому что не хотело убить. Оно хотело унизить его, подставить перед родителями, выставить психом. Короче, оно сделало все, чтобы словам Никиты больше не верили.

Тут оно преуспело, высший балл! Никите сделали укол снотворного, как какому-то буйно помешанному. Утром, когда он пришел в себя, у него болела голова, его тошнило, и устраивать скандалы больше не хотелось. Так ведь его все равно не оставили в покое! Родители чуть ли не волоком притащили его в машину и повезли к какому-то знакомому психиатру Гриши.

Хорошо еще, что они решили все это скрыть, не выставлять семейные дела напоказ – и не поганить будущее Никиты. Теперь, когда он успокоился, он понимал, что был в шаге от серьезного диагноза. А это постановка на учет, и прощай, нормальная жизнь!

Его несколько часов таскали по врачам, обследовали, заставляли отвечать на вопросы. Никита стоически терпел весь этот бардак, считая наказанием самому себе. Он уже выбрал подходящую стратегию: твердил всем, что ему просто приснился страшный сон, сказалось утомление последних дней, и он сорвался.

Родители поверили ему, потому что хотели верить. Да они сами предложили похожую версию! Это было куда удобней, чем признать, что они притащили в дом монстра. Так что Ира и Гриша теперь радовались, что Никита опомнился, но оставлять его в покое не спешили.

Комиссия постановила, что у него случился нервный срыв – это плохо, унизительно, но не критично. Жить можно, да еще и как раньше. Его отвезли домой, и Никита ожидал, что теперь ему определят какое-нибудь типичное наказание и оставят в покое. Так нет же, приемные родители насели на него с непривычным энтузиазмом.

Он снова был в кабинете Гриши, но на этот раз к беседе присоединилась Ира. С детьми оставили Ульяну, двери были заперты, шторы – задернуты. Значит, разговор ожидался не из простых. Еще одним доказательством служили бумаги, разложенные на столе Гриши.

– Вы хотите, чтобы я признал, что был неправ? – угрюмо поинтересовался Никита. – Окей, я был неправ. Нужно извиниться перед Региной? Я и это могу!

Это была его миссия, которую он должен был выполнить любой ценой. Даже если это означало вилять хвостом перед Существом. Никита не считал, что сдается, это был просто обманный маневр.

Но родители не поддавались.

– Ты можешь изобразить что угодно, артист ты неплохой, – вздохнул Гриша. – Но я хочу, чтобы ты по-настоящему изменил свое отношение к ней.

– Да нормально я к ней отношусь!

– Нет, дорогой, – мягко указала Ира. – Ты с самого начала не смог принять ее. Мы ни к чему не подталкивали тебя, видели, что тебе тяжело. Но ситуация вышла из-под контроля!

– Я ведь сказал, что это не повторится!

– Речь о твоем отношении, сын. Регина все видит и понимает. Она не заслуживает того, что ты делаешь.

Осиновый кол в сердце – вот чего она заслуживает! Жаль только, что они не могли понять это.

– Я решил объяснить тебе, что ей пришлось пережить на самом деле, – продолжил Гриша. – Ты должен очень четко понимать, почему те твои слова про ее ночной визит не могут быть правдой.

Он склонился над столом и достал из папки большой снимок – черный пластик, просвечивающий на свету. Это был рентген позвоночника – от шеи до поясницы. Никита, в отличие от своего приемного отца, никогда не увлекался медициной, но и он мгновенно понял, что не так на этом снимке.

Позвоночник был перебит – чуть выше поясницы. Сложно было сказать, как это произошло, но несколько позвонков просто исчезли, и их заменили корявым протезом, который разве что удерживал тело, но никак не способствовал подвижности позвоночника.

– Это Регина, – невозмутимо пояснил Гриша. – То, что она пережила. Она младше тебя, сын, но на ее счету уже две крупные операции. Одна, как видишь, навсегда лишила ее возможности ходить. Я лично изучил ее случай, поэтому отвечаю за каждое слово. Сейчас Регина не может не только ходить, она даже сидит в специальном корсете. Я ищу способ вылечить ее, чтобы облегчить ее жизнь, избавить от болей – это самое большое, на что я могу надеяться.

– Поэтому она не смогла бы сделать все то, о чем ты говорил, – подхватила Ира. – Пожалуйста, пойми это. Регина не смогла бы незаметно выбраться из подвала, прокрасться мимо нас, каким-то чудом доползти до твоей комнаты и напасть на тебя. А даже если смогла бы, кто сильнее – ты или она? Какие у нее вообще были шансы?