Страница 6 из 13
– Погоди, амиго, а что за «Вольто»?
Вполоборота глядя на профиль единственного в этой машине (а возможно, и во всей криминальной Джакарте) человека, который не хочет его пристрелить, Рид произносит всего одно слово:
– Руссо.
И лицо Боргеса озаряется пониманием. А затем в обсуждение врывается всем знакомая (не)приглашенная звезда:
– Ты тупой? – спрашивает Салим. – Как ты вообще умудрился натравить на себя Руссо?
– Давайте поговорим об этом в исповедальне, святой отец, – отшучивается он.
Потому что это длинная история, включающая в себя плохо компонующиеся для неподготовленного слушателя элементы: Чили, Пунта-Аренас, пятизвездочный отель, снотворное в стакане с виски, искусственный глаз, грубо сколоченный ящик с оружием, ушные палочки, двух горячих мексиканок, одного горячего мексиканца и рукоприкладный диспут на фоне пролива Дрейка. Ну и понеслась.
Рид быстро возвращается к предыдущей теме:
– Так что у вас здесь за праздник дружбы и толерантности? В прошлый раз, когда мы виделись все вместе, Зандли пообещала прострелить тебе голову. А теперь, гляньте-ка, сидите в одной машине, ближе, чем на расстоянии судебного запрета…
– Ха-ха-ха, очень смешно, – игриво говорит Зандли, зубами открывая чупа-чупс и сплевывая ошметки упаковки на пол. – Смешнее будет, только когда я отстрелю тебе член.
Рид не уверен, что это будет смешно. Это даже не будет забавно. Это будет намного ниже среднего. Конечно, она не выстрелит – это ясно как дважды два, но ему все равно немножко, самую малость неуютно, когда пистолет тычется ему в место, которым он, по расхожему мнению, думает.
– Давай не будем впадать в крайности… – просит Рид. Чтоб он еще когда-нибудь вообще сел рядом с ней! – Лучше вы опустите свои стволы, и мы обсудим, почему вы тут все такие злые.
– По-моему, это очевидно. – Салим очерчивает дулом дугу в направлении Рида, явно подразумевая что-то нелицеприятное.
– Да нет, – Рид не хочет возвращаться к теме любимого себя, потому что это чревато. – Вы с какого-то хрена работаете вместе. У вас что…
– Слышал про Гринберга? – перебивает его Боргес с затаенным восторгом.
И на самом деле это очень, очень внезапный вопрос.
Рид перебирает в голове всех Гринбергов, которые ему знакомы, – таких оказывается немного. Маленького Гринберга из Техаса Боргес знать не знает, а Гринберга из Толедо, спустя секунду вспоминает Рид, на самом деле зовут не Гринберг, а Гольдберг. Значит, остается…
– Про Карла Гринберга? – уточняет он. – Илона Маска от фальшивомонетничества?
Если что-то и можно было сказать про Карла Гринберга, так это то, что слава шла впереди него. Рассказы о мастере над монетой сновали по криминальному миру не первое десятилетие; Рид, кажется, сам услышал о нем впервые лет в шестнадцать, еще когда батрачил курьером на мелкую шушеру из Селатана. Страничка в «Википедии» вполне может служить индикатором популярности, искренне считает Рид. Особенно если статья про тебя начинается со слова «гений».
Так что, с одной стороны, мало кто это имя не слышал, а с другой – судя по лицам в салоне, кажется, в этом имени и кроется причина, почему конкретно эти лица собрались конкретно в этом салоне. Рид щурится на них:
– И какое отношение селебрити криминальной тусовки имеет к вам? Бо, не к тебе.
Проблема только в том, что о Гринберге ничего не было слышно уже лет… Десять? Пятнадцать? Много, в общем, лет. «Таинственно исчезнувший» и все такое. Слухов ходило много: были подозрения, что он осел под чужим именем в какой-то из стран третьего мира или его таки сцапал Интерпол. Хотя было бы здорово, если бы он всплыл. Только желательно не в Чиливунге спиной кверху. Рид, конечно, печатанием денег не занимался, но автограф бы взял с удовольствием.
– Ну, он был в городе, – неохотно говорит Салим, наконец убирая пистолет, за что Рид ему очень благодарен.
– Был? – с его лица даже исчезает выражение «я все знаю». – Гринберг? Так ты серьезно? Ну и когда встреча с фанатами? Дресс-код повседневный или нужно сказать Нирмане, чтобы завернула за смокингом?
– «Был» – глагол в прошедшем времени, Рид, – обрывает полет его мечты Нирмана. – И пошел на хер, я тебе не таксистка.
– Милая, я со всем уважением, – врет Рид в ее сторону. – Зандли, убери пушку, пристрелишь меня, когда выйдем из машины. Так что с Гринбергом? Расскажите, хочу все знать!
Много позже Рид пожалеет, что не сказал в этот момент что-нибудь вроде «Ничего мне не рассказывайте» или «Остановите машину, я выйду тут». Но пока он думает о том, что все не так плохо, как могло бы быть. Ему всего лишь надо пережить эту поездку – легкотня, разговор с монсеньором – терпимо, а затем смотаться из этого города прежде, чем его начнут узнавать на улицах. План кажется ему осуществимым, только руку протяни: наври там, наври здесь, купи место на лодке до Южной Суматры, пересядь на тачку, брось тачку, купи билет на самолет, помаши Индонезии ладошкой, скажи гудбай – и поэтому Рид проявляет благосклонный интерес. Поэтому – а еще потому, что любопытство однажды доведет его до эшафота.
– Что ему здесь было надо? – с жаром интересуется он. – Чего это именно Джакарта внезапно, после стольких лет радиомолчания?
Типы вроде Гринберга предпочитали другую половину земного шара: Нью-Йорк, Лондон, Мадрид, Берлин. Это была их вотчина – финансовые махинации проходили не в загаженных подвалах на улицах с невыговариваемыми названиями, а в красивых конспиративных квартирах в переулках Бронкса или Челси. Джакарта – ну, Джакарта для таких, как Рид, Боргес или Салим. Тех, кто отстреливается от полиции, а не прячется от нее.
– Он объявился месяц назад. – Салим откидывается на сиденье и сумрачно рассматривает проносящийся мимо грязный городской пейзаж. – Наворотил дел, а теперь снова пропал. Весь город уже неделю его ищет. Мы с твоими дружками столкнулись, – он смотрит на Боргеса и Зандли, а потом утомленно вздыхает, – пока… проверяли кое-какие концы по Гринбергу.
Если вранье было стихией Рида, то Салиму оно не давалось совершенно: каждое абстрактное «наворотил дел» и «кое-какие концы» он выдавал с таким видом, будто у него кость поперек горла встала и не выкашливается. Рид почти чувствует ностальгию – ему всегда нравилось заставлять Салима выкручиваться, – но этой ностальгии недостаточно, чтобы он решил задержаться еще на денек. Будет скучать по Салиму издалека, так они лучше ладят.
– Звучит уныло, – говорит Рид, – а на самом деле что?
– Падре сказал правду, – насмешливо говорит Зандли, опираясь локтем на дверцу машины и прокручивая пистолет на пальце. Рид очень надеется, что тот на предохранителе и Нирмана не припаркует у церкви тачку, полную жмуриков. – Просто опустил… детали.
– Некоторые, – неожиданно грустно подтверждает Боргес.
– Да блять, – Нирмана сигналит, затем высовывается из окна и заявляет кому-то: – Еще раз так сделаешь – тебя больше не найдут. – И дальше, без паузы: – Да скажите вы ему уже как есть. Гринберг запустил на рынок машинку по распечатке бабла, которое невозможно отследить.
Чего?
– Она имеет в виду набор идеальных долларовых клише, – поправляет ее Салим. – А еще она прекращает угрожать малолеткам! Это был тинейджер на скейте, Нирмана!
Чего?
– Я всего лишь предупредила его, что кататься посреди дороги – опасно.
– И теперь он останется заикой.
– Его проблемы.
– Говорят, что достопочтенный мэтр, – сообщает Зандли, пользуясь моментом, – создал долларовые клише, которые не смогут отличить от оригинала даже в Монетном дворе дяди Сэма. Супер-пупер-технология. – По ее тону Рид не может определить, верит ли она сама в то, что говорит. Зандли, когда хотела, могла иронию спрятать в иронию и завернуть в иронию. – Ходят слухи, что ее опробовали то ли в Сингапуре, то ли в Гонконге, и теперь все на островах как с ума посходили. Мы приехали, а вся Ява гудит, как будто в муравейник нассали.
Рид скептически морщится. Серьезно? Что за сказки для маленьких начинающих преступников 3+? Идеальные долларовые клише? Даже такой гений, как Гринберг, не мог построить у себя в подвале Форт-Нокс. Нормальные долларовые клише – пожалуйста. «Ну, вот тут косячок, но в целом пойдет» долларовые клише – тоже запросто. Но не идеальные. Иначе здесь уже вовсю сновали бы…