Страница 4 из 7
Спортсменам, которые успешно освоили новую технику на беговой дорожке – а именно на ней я их тогда и тренировал, – оказалось чрезвычайно сложно применять ее на треке. Они начинали шаркать ногами – заученные новые движения прибивали их к земле, вынуждая часто перебирать ногами и прикладывать гораздо больше усилий, чем прежде.
Используя знания по биомеханике, я учил своих подопечных бегать как по учебнику, однако на деле их движения выглядели натянутыми и механическими, словно у робота.
Но хуже всего было то, что, когда те, кто теперь приземлял ногу правильно, просили меня помочь стать быстрее, мне нечего было им предложить.
Я знал лишь то, что спортсмены, с которыми я сталкивался, бегали не так, как, по моему мнению, должен был двигаться человек. В них не было красоты и грации бегунов на Олимпийских играх, которых я видел по телевизору, и, сколько бы мы ни старались, им никак не удавалось к ним даже приблизиться.
Постепенно до меня начало доходить, что практически вся информация по технике бега была основана на результатах исследований, проведенных на беговой дорожке в лаборатории. Это было вполне логично. Перед публикацией большинство исследований техники бега должны пройти комиссию по этике, для чего требуется набор достоверных данных. Чтобы получить набор достоверных данных, необходимо иметь возможность контролировать условия проведения исследования, а проще всего это сделать, защитив результаты от влияния таких внешних факторов, как дождь или ветер. Беговая дорожка в лаборатории отвечает всем этим требованиям. Как результат, каждый тренер – включая меня самого, – казалось бы, склонялся к тому, чтобы учить бегу, используя одно и то же устройство.
Я постоянно об этом думал, но не мог смириться. Нас всех учили бегать, основываясь не на том, как нашему виду было заложено двигаться природой. В основу легло то, как мы двигались, оказавшись на специальном устройстве, расположенном в помещении. Причем на то, чтобы с него не упасть, большинству людей требовалось гораздо больше усилий, чем на фактическое воспроизведение движений, необходимых для эффективного продвижения вперед. Все мы «вышли» из этого исследования. Стоило ли удивляться, что в результате наши движения стали настолько механическими? У меня в голове не укладывалось, зачем было использовать эти данные для модели естественного бега, ведь в итоге человек вставал с беговой дорожки и выходил бегать на улицу, где ему приходилось огибать препятствия, наступать на выступающие из-под земли корни деревьев или иметь дело с каменистой, болотистой или холмистой поверхностью? Перечисленные факторы наверняка влияли на наши движения тем или иным образом.
Я пришел к выводу, что должен быть какой-то иной способ обучаться идеальной технике бега. Мне живо вспомнились дни, проведенные в воде, – тогда я усвоил, что проще всего понять какой-либо вид, наблюдая за ним в естественной среде обитания. Когда я взялся исследовать акул, наблюдать за ними в аквариуме, где их бы каждый день кормили люди, и на основе этого делать выводы о естественном поведении этих существ было категорически неприемлемо. Однако, насколько я мог судить, по факту не было проведено ни одного исследования, посвященного анализу человеческого бега в естественных условиях.
Тогда-то меня и осенило, что следует рассматривать отдельных людей не просто в качестве спортсменов – нужно изучать их как представителей нашего биологического вида.
А чтобы учить других правильно двигаться, необходимо разобраться, как именно этому виду было уготовано двигаться от природы. Я не собирался писать научную работу. У меня не было потребности в контролируемых условиях для получения набора достоверных данных. Ответы на мои многочисленные вопросы было невозможно отыскать в пыльных уголках библиотек или в опубликованных в интернете научных работах. Теперь я понимал, что эти данные были искажены.
Считается, что идеи, лежащие в основе биомеханики, известны со времен Древней Греции, однако бегать на двух ногах наш вид научился намного раньше, и я твердо решил раскрыть тайну этого процесса. Предстояло глобально перестроиться, поменять свой образ мыслей, чтобы перестать быть учеником и стать исследователем. В конце концов, Индиана Джонс разыскал Храм судьбы не сидя на заднице в офисе и читая книги. Чтобы раскрыть вековые тайны, ему пришлось выложиться по полной. Подобно известному киногерою, мне точно так же предстояло отправиться в самые отдаленные и опасные места нашей планеты, ведь я хотел по-настоящему понаблюдать за тем, как двигаются представители нашего вида в различных природных условиях, увидеть тех, кого обошли стороной глубоко укоренившиеся в современном обществе идеи и учения.
Именно тогда я и принял решение записывать на видео, как бегают люди, снимать данные по динамике бега с датчиков, которые начал разрабатывать совместно с Кентским университетом, и постепенно выстраивать картину – базу визуальных и статистических данных – наблюдаемых признаков, чтобы постепенно прийти к понимаю того, почему конкретные бегуны двигались именно так, а не иначе, что делает человека быстрым, эффективным, сильным, выносливым, а также как он приспосабливается к различным ландшафтам и экстремальным условиям. Меня не интересовала их сердечно-сосудистая система. Занимаясь бегом, я понимал, как ее правильно развивать. Все мое внимание было направлено на то, чтобы понять, как нашему виду было предназначено двигаться от природы. Вооружившись полученными знаниями, я смог бы обучать бегунов самым эффективным и естественным техникам бега со всех уголков мира.
Я дал себе обещание больше никогда никого не тренировать, используя методики, придуманные кем-то другим, и решил, что впредь буду руководствоваться лишь собственными данными.
Я больше не буду слепо повторять за другими – я придумаю нечто кардинально новое.
Возвращаясь из очередной поездки в Америку, в аэропорту я заметил несколько африканских бегунов, участвовавших в нью-йоркском марафоне. Дело было не только в ярких спортивных костюмах, а в том, как грациозно эти люди скользили по терминалу, излучая уверенность и обаяние. Они не отличались выдающимся ростом, но казались значительно выше окружающих. Они не сутулились и не опирались на одну ногу, ожидая начала посадки, а суетящиеся пассажиры, уткнувшие головы в телефоны, меркли в своей незначительности на фоне этих сияющих среди толпы атлетов.
Этот образ не выходил у меня из головы. Я знал, что Африка издавна славится своими первоклассными бегунами на длинные дистанции, и у меня зародилась идея в этом разобраться. Тогда-то я и решил отправиться в Эфиопию. Казалось, не было более подходящего места, чтобы начать мое путешествие, чем город, заслуживший прозвище «город бегунов».
Часть первая
Поиски
«Феранджи! Феранджи!» – кричали дети, бросившись передо мной врассыпную по грязным дорожкам, разделявшим ветхие хижины вдоль дороги, по которой я шел. Китайцы проложили здесь дорогу всего полтора года назад, и местные дети вели себя так, словно я был первым бело-рыжим бегуном, который когда-либо по ней ходил.
Феранджи – не самое доброе словечко. Для этих детей я был своего рода бабаем, который все-таки явился к ним на порог. Наверняка у них в голове пронеслись все мыслимые и немыслимые гадости, услышанные за целую жизнь, когда они увидели меня, вышагивающего, словно павлин, по улице вместе с Тренером Сентайеху.
Я пугать никого не собирался, однако такое внимание мне было по душе. Все взрослые таращились на меня, словно я был каким-то прославленным спортсменом из-за границы, наверняка предполагая, что я особенный человек, раз иду по улице вместе с уважаемым, а теперь и относительно известным местным, которого все называли просто Тренером. Его звезда стремительно взошла благодаря невероятному успеху его подопечных на мировой спортивной арене.