Собиратель Сухоруков

– Все черные – бегом к ручью! – заорал я, надеясь, что хоть некоторые меня услышат. – Ставьте свои щиты в одну сплошную стену!

Десяток парней сразу бросились исполнять приказ, за ними двинулись остальные. В короткий срок у них получилось выстроить стену щитов почти на тридцать метров. Я быстро переполз за какую-то груду камней, которая давала более надежную защиту. Беловолосые панки продолжали стрелять поверх щитов, но теперь это была уже не такая прицельная стрельба, так что наносимый стрелами урон снизился.

Что дальше? Не могут же полсотни человек просто стоять всё время со щитами? У меня и так воинов кот наплакал. Я посмотрел налево, в глубину Аграбы. Там, за стенами казарм прятались «штатские» – все, кто успел сбежать из Излучного. Этих всех, похоже, было немало. Некоторые – самые отчаянные – даже выглядывали из-за угла с испуганными лицами.

– Эй! – я принялся кричать, махать руками, привлекая их внимание. – Эй! Ищите мешки, корзины, сумки – что угодно! Заполняйте камнями, мусором, землей – и несите всё сюда! Нужно выложить насыпь вдоль ручья.

Да, это был единственный выход: возвести баррикаду, хотя бы, небольшой высоты. Из-за нее можно вести ответный обстрел. Однако, излучинцы стояли и не двигались. Самые ближние явно услышали меня, но от одной мысли, что надо будет выйти на открытое обстреливаемое пространство, их лица искажала гримаса ужаса и руки опускались. Конечно, волшебный пендель мог помочь, только у меня от груды камней ноги не дотягивались.

Плюнув, я полуползком добрался до Глыбы.

– Выдели нескольких метателей. Пусть встанут за черными и обстреливают лучников. С берега вы достанете. А они как раз стоят на самом видном месте, им вообще негде укрыться.

– Владыка, у нас тут тоже полно дел! – вскипел полководец. – Глянь сам: лысые опять наращивают насыпь. Все с ними борются.

– Если мы не избавимся от беловолосых, то рано или поздно те всех перестреляют. Выдели хоть несколько, хоть две пятерки!

Мы скрестили гневные взгляды, и Прекрасная Слеза со вздохом уступил. Я был прав. А еще я вспомнил, что горшки на кострах уже закипели – и это поможет в борьбе с лысыми. По моему приказу воины похватали какие-то тряпки и осторожно сняли горячие сосуды с огня.

– Как поливать-то?

Механика мне самому пока была не ясна. Я знал, что в старину врагов со стен поливали горячей смолой и кипятком, но понятия не имел, как именно это делали. Поливать из горшков со стены было явно неудобно.

– Просто кидайте их вниз, в самую толпу! – наконец, выдал я.

Снаряды полетели кучно и возымели должный эффект: полные боли вопли это подтвердили. Изумленные захватчики тут же отступили на десяток шагов, сохраняя порядок и щитовую защиту. Лишь некоторые с криками кинулись в ручей.

– Теперь беловолосые! – скомандовал я.

Глыба выделил целую двадцатку – и на берегах водохранилища началась смертельная дуэль. Золотые в маленькие щелки высматривали мишени, потом командовали черным разойтись и быстро метали дротики. Расстояние в 20-30 шагов вполне подходило для прицельного броска, дротики сохраняли убойную силу. А укрыться панкам, действительно, было негде. Но лучники быстро оценили опасность, и как только щиты у нас раздвигались, в брешь тут же влетало по десятку стрел.

И всё же дуэль мы выигрывали. Панки получали раны, кто-то скатывался в воду, некоторые уже не всплывали. Осознав, что этот бой левый берег рано или поздно проиграет, лучники поспешно отступили. Едва обстрел прекратился, я сразу бросился к казармам.

– Эй, вы! – заорал я на гомонящую толпу. – Отсидеться тут вздумали?! Там последние воины умирают! За вас, в том числе! А вы даже помочь им не желаете!

Гнев, щедро подкормленный страхом, клокотал во мне – даже не нужно было притворяться грозным. Народишко испуганно стих и даже как-то осел на землю.

– Я вас спасти пытаюсь! А вы… – как же не хватало возможности выматериться, да и кто это здесь оценит. – Значит так! Кто не будет работать на общую победу, не будет исполнять приказы –того сам лично сброшу со стены в лапы пурепеча! Это ясно?

Тишина. От дальнего края площадки отделилась долговязая фигура – Шитайа.

– Прости нас, владыка, – склонил он голову, хотя, я точно знал, что его и близко не было, когда я орал трусам во время обстрела. – Говори, что надо делать?

– Вот эти знают, – я едва не сплюнул на притихших излучинцев. – Обстрел прекратился – приказываю возвести насыпь вдоль берега ручья!

Развернулся и пошел обратно, выглядывая Глыбу. Гнев отступал, замещаясь стыдом. Менее полугода назад я былдля этих людей захватчиком, а теперь недоволен, что они не хотят умирать за меня. По сути, я и втравил их в войну. Простые крестьяне воевать не хотят. Они готовы пахать на вождей и императоров, отдавать им свой урожай, лишь бы те сами решали свои «героические задачи». И не требовали от народа подвигов. Поэтому, в свое время, излучинцы приняли меня вместо Носача. Нужно принимать эту реальность.

…Глыба, завидев меня, замахал руками.

– Всё, владыка! Отдыхай – они уходят.

Я не поверил своим ушам. Вопреки жестам генерала кинулся к стене: пурепеча, действительно, уходили. Большая часть их орды уже скрылась за поворотом, только у большого костра осталась пара десятков лысых, которые явно обустраивались на ночлег.

– Но почему? – мне нужно было объяснение, я уже перестал верить в сказки.

Глыба, вместо ответа, ткнул указательным пальцем в небо. И только тут я понял, что долину Великой окутали глубокие сумерки. Солнце давно увалилось за реку, луна еще толком не начала светиться. Вроде и не темнота, а словно всё пространство засыпала непонятная серая субстанция. В такое время уже не навоюешь. Кого бить, куда ногу ставить – ничего толком не разглядеть.

Отбились. Совсем не было сил выразить радость по этому поводу. Да и какой ценой – полегла уйма народу, погиб Черный Хвост. А враг всё еще бесконечно силен. И, судя по оставленной на безопасном расстоянии страже, намерен вернуться.

Мне срочно нужно лечь. Просто лечь и дать отдых рукам и ногам, которые мелко дрожали от пережитого.

– Прекрасная Слеза, установи посты. Везде: у стены, у воды, вдоль скал. Посчитайте потери, раненых. Раненых несите в мой дом. Если не влезут – в КБ, в казармы. Помогите всем! Если нужно, по сиделке к каждому приставьте! Соберите оружие. Спустите вниз несколько человек: пусть разберут насыпь. Всё в ручей! А я.. Мне..., – язык заплетался.

– Иди отдохни, владыка, – кивнул Глыба. – Всё сделаем.

Я пошел, вернее, меня повели: справа – Вапачиро, слева – Ночка, которая опять оказалась подле меня. Я решил остаться неподалеку от стены и велел довести меня до «казначейства». Там, прямо в «предбаннике» побросал на пол какую-то рухлядь, свалился на нее и моментально уснул.

Пробуждение было тихим и спокойным. Несколько вдохов пытался понять, где я. Потом все воспоминания о прошлом дне разом рухнули на меня пудовым камнем. Стало страшно: а что там снаружи?! Вдруг, пока я спал… Невзирая на боль в спине, я надавил на дверь «казначейства», сквозь щели которого уже пробивался утренний свет – и наткнулся на Ночку.

– Владыка, – опустила глаза девушка. – Перевязку?

У нее в руках уже были чистые тряпки, вода и горшочек с мазью, которую делал Сын Обезьяны для вдовы Носача. Вот это сейчас кстати! Ибо спину мою неслабо жгло.

– Да, – кивнул я и уселся на ближайший камень. Спрашивать про ситуацию в Аграбе не стал: вряд ли она стояла тут передо мной относительно спокойной, если бы на крепость нападали.

От моего взора не укрылось, что Ийохали была вся зареванная: глаза припухли, щеки грязные. Начал выпытывать. Девчонка долгое время отмалчивалась, а потом не выдержала:

– Владыка… Скажи, это… это всё из-за моего брата? – и две дорожки снова стали промывать размазанную землю на ее щеках.

Вот оно что? Ночка боится, что это Носаченыш привел сюда армию. Кто знает, может, так оно и есть. Но сказать ей такое язык не поворачивался: «прынцесса» явно измучила себя этим вопросом, невольно на себя перекладывает вину за все вчерашние смерти.