Собиратель Сухоруков

– Мало! – громогласно заявил я. – Дай еще!

– Владыка всё взять.

– Вон то дай! – и ткнул пальцем в лодку.

– Этот не продаваться!

И тут пришла пора показать, что закатульцы торгуются не абы с кем, а с «императором». У которого так-то целое войско наготове стоит.

– Совсем страх потеряли?! Всё лучшее от меня прячете, а мне бросовый товар впариваете?! Сгною! – метал я громы и молнии.

Торгаши притихли: что закатульские, что мои. Гости действительно вспомнили, с кем они торгуются. Уардаро самолично поспешил к лодке и вынул нужный мешок.

– Принять, владыка! Подарок, – склонились закатульцы в поклоне.

– Что это? Развяжите!

– Уота, владыка, – и моему взору предстала она.

Картошечка! Я аж слюной подавился, когда увидел. Но изо всех сил не стал показывать вид.

– Это съедобно?

– Этот много съедобно. Уоту редко-редко привозить с юг. Много далеко.

Я ликовал! Только за это не жалко отдать всю стеклотару. Но театральный этюд нужно доиграть. Я взял один стаканчик из уже обещанной партии и со всего размаху разбил о ближайший камень. Все ахнули.

– Вот теперь ровный счет, – довольно заметил я. – Купец, привози хороший товар. Тогда у тебя будет много стекла.

И, не прощаясь, ушел.

Бесценную картошку я потом затребовал себе лично. Есть ее я, конечно, не буду. Высею на отдельной грядочке, в самой лучшей земле. Надеюсь, она тут приживется.

А сева ждать долго и не пришлось. В «Четландии» весна приходит рано. Старейшины вынули из домов родовых духов-покровителей и принялись освящать поля. Шаманышу тоже нашлось дело – Великий Змей должен был освятить на хороший урожай всё Сухотье. Ил илом, вода водой, а без божественного догляда тут никуда. Мне тоже пришлось участвовать в бесконечных ритуалах, в которых я был ни сном, ни духом. После положенных жертв (по счастью, здесь человеческие не требовались), мои подданные взялись за палки-копалки.

Нет, агротехника в этом мире стоит на каком-то недосягаемом дне! Я смотрел на скрюченные тела, рыхлившие слежавшуюся за зиму землю заостренным палками, которые здесь заменяли и мотыги и лопаты, и понимал, что этим надо заняться. Вернее, этим надо было заняться «еще вчера».

Но когда, какими силами? Мое КБ полностью переключилось на работу со стеклом. Производство оказалось нереально трудоемким. Даже с новой печью, с древесным углем, с мехами плавка занимала долгие часы и всегда была двухступенчатой. Луч Света, размолов полустеклянные фритты первого расплава, как-то раз попробовал не плавить слиток, а нанести порошок на керамику. Для этого он смешал фритту с очень жидким раствором глины и нанес его на кувшин. После нового обжига сосуд отливал гладкой блестящей поверхностью. Разумеется, главный «инженер» тут же побежал с ним ко мне. Я смотрел на плод эксперимента с глупой улыбкой. Сразу всплыло полузабытое слово «глазурь». Я ведь знал, слышал об этом. Но в голову самому не пришло. Не вспомнилось. А этот дикарь пытливым своим умом догадался.

Надо это развивать.

– Циль Наукаль, пробуй смешивать песок с различными другими веществами. Возможно, стекло станет другого цвета или еще как-то изменится…

Так, в «Четландии» зародились естественные науки. Перед Лучом разверзлась бесконечность, которую тот с наглостью несведующего решил пройти из конца в конец.

К моему личному огорчению в долгий путь решил отправиться не он один.

– Мне надо идти.

Передо мной стоял Вапачиро: в простом плаще, с копьем в руке и небольшим тюком со всякой всячиной, примостившимся у ноги.

Я опешил.

– Куда надо идти? У тебя какие-то свои дела появились, Серый?

– Нет. Совсем идти. Навсегда, – мой телохранитель уже неплохо освоил четланский, но говорить не любил по-прежнему.

– Но почему? – я даже встал. – Я чем-то обидел тебя?

– Нет. Ты хороший владыка. Я горд, что помог тебе. Но я обещать… обещал только помочь. Помочь в мести. И в трудное время. Сейчас всё хорошо. Я не нужен – мне пора идтить.

– Погоди-погоди! – я не знал, что сказать.

К ужасу своему я осознал, что все эти месяцы воспринимал Серого, как неотъемлемую и естественную реальность. Он всегда рядом, он всегда защитит, на него всегда можно положиться. Чужестранец стал частью моей жизни, которую я даже не замечал порою.

«К хорошему привыкаешь быстро».

А ведь он никогда не обещал, что будет мне служить вечно. Он вообще не обещал служить. Просто вызвался помочь в трудную минуту. Мне вдруг стало мучительно стыдно. Немного было в этом мире людей, на которых я мог опереться в своих делах. И Вапачиро получил от меня взамен меньше всех. Он просто стоял рядом и одним своим существованием гарантировал: никто не ударит меня в спину. Да, и с других сторон тоже.

А это немало.

– Вапачиро… Ты не представляешь, как я не хочу с тобой расставаться. Но я не могу неволить тебя. Как скоро ты собираешься уехать?

– Сейчас.

– Да как же так?! – черная щемящая тоска охватила меня.

– Я покупил лодку. Вещи собраны. Поплыву сейчас.

– Позволь мне отблагодарить тебя за помощь! Что ты хочешь?

– Не надо. Всё есть. Я тебе помог – когда-нибудь ты помогешь мне.

– Конечно! Всегда! В любой день, Вапачиро!

Я все-таки не отпустил его без подарков. Пока с пятеркой золотой охраны мы неспешно шли к пристани, люди Ннаки напихали полный мешок красивых плащей, накидок, добавили хороший нож, маку, кое-что из стекла. Всё это я чуть ли не насильно заставил Серого положить в свою махонькую лодочку.

– И куда ты теперь?

– На север. Помнишь купца-куитлатека? Я помогал ему до твоего. Надо найти. Вернуть долги.

– Как же ты совсем один поплывешь?

– Один – хорошо, – наконец, улыбнулся Серый. – Вокруг тебя всегда много людей. Давит.

Я не удержался и положил левую руку ему на плечо. Вапачиро не удивился и повторил жест. Мы прощались, как равные.

– Помни: здесь ты всегда желанный гость.

Мой бывший телохранитель кивнул. Потом быстро наклонился, ухватившись за борта лодочки, в три шага затолкал ее на глубокую воду, ловко запрыгнул и взялся за весло. Сначала ничего не было видно – скрывала мангра – но вскоре лодочка появилась на фоне изгиба скалы. Она бойко шла под самым берегом, избегая стремнины и удалялась всё дальше на северо-запад. С нашей излучины реку видно очень далеко: Вапачиро стал совсем крохотным – и не разглядеть толком – пока, наконец, черная бусина не скрылась за поворотом русла.

Всё это время я стоял, и меня грызла какая-то странная тоска. Серый прав: слишком много людей меня окружает. Но вот таких, с кем легко и приятно – не больше, чем пальцев на здоровой руке.

Одним пальцем стало меньше.

Пялиться на пустую реку дальше не было смысла. Я уже собрался дать отмашку страже и возвращаться… Но черная точка вновь вернулась на серую пасмурную рябь воды.

Лодка.

Теперь она летела по самой середине реки, поминутно увеличиваясь в размерах. Вскоре, я окончательно убедился: это Вапачиро. Стоит на колене, гребет, как за олимпийское золото. Вот он совсем близко: челюсти крепко сжаты, а в глазах – тревога. Я запаниковал.

– Враги! – заорал он еще в полусотне метров от пристани.

А я уже и сам видел. Вдалеке, из-за поворота Великой-Мезкалы, одна за другой стали выплывать мухи. Жирные, черные – они плыли густой толпой, и конца этому потоку не было видно. Десятки и еще раз десятки лодок. Такими караванами купцы не плавают.

Это идет война.

Конец первой части.

Часть II. Лапы ягуара

Глава 16. Я не уйду

Вот и всё. Я отрешенно смотрел на почерневшую от лодок реку, и обе руки моих безвольно висели. Словно, не одну, а обе разбил паралич. Сил совсем не было. Ни сил, ни воли. Я так старательно косился на юго-запад, что даже не думал о севере. Жил себе, наслаждаясь своей проницательностью… Дебил. Зарвавшийся дурак.

Вапачиро подскочил ко мне и что-то кричал прямо в лицо, а я не слышал, как будто, обмотанный десятью слоями ваты. Обреченность придавила меня. На Излучное двигалась армада: сотни и сотни врагов. И нет никакой возможности им противостоять. Не знаю кто это: злобные пурепеча, загадочные теночки… или еще какое племя. Наверное, прослышали о стекле – хотя, какая разница! Какая разница, из-за чего нас всех сейчас перебьют.