Страница 24 из 24
– Конечно, хочу. Спасибо большое! И ещё…
– Что-то хотите добавить?
– Да. Только не знаю, насколько это реально.
– Ну, вы скажите, а я подумаю.
Она посмотрела на него растерянным взглядом, точно у ребёнка, который просит какой-то невозможный подарок у деда Мороза.
– Тропические бабочки…
– Бабочки?
Мужчина удивлённо на неё посмотрел.
– Да. Бабочки. Я видела как-то передачу и там, в зимнем саду летали тропические бабочки.
– Заселить бабочек в сад не проблема. Но стоить это будет недёшево, да и уход за ними нужен. Кормить, создать место для их размножения и нормальной жизнедеятельности.
– Вы же сможете научить меня всем этим премудростям?
Мужчина молча кивнул.
– Ну, тогда, я хочу, чтобы они были в моём саду.
Реутов долго смотрел на неё и невольно улыбнулся.
– Ну, хорошо, хотите, значит, будут.
– Спасибо вам огромное!
– Не стоит благодарности. Ладно, я поехал. До свидания.
– До свидания. Да, передайте вашему руководству, что мой муж уже перевёл на расчётный счёт предприятия первый платёж за начальный этап работы.
Мужчина обернулся.
– Хорошо. Передам, конечно.
Садовник ещё немного задержал свой взгляд на лице Миланы и, протянув руку, аккуратно коснулся пальцами её щеки.
Она вздрогнула и резко отстранилась в сторону.
– Что вы…
Он протянул свою руку и показал ей следы серебристой переливающейся крошки.
– Вы испачкались.
Милана взглянула на его пальцы и улыбнулась, вспоминая маленького ангела в ручках Лизы, усыпанного такой же серебристой крошкой.
– Спасибо большое…
Она коснулась рукой своего лица, пытаясь на ощупь тщательно стереть остатки серебряной роскоши со своей щеки.
Мужчина улыбнулся и стремительно пошёл на выход.
Милана закрыла за ним дверь и долго смотрела в окно, как он удалялся по дорожке к воротам. Сегодня внешне он выглядел гораздо лучше, чем накануне. Вид был более ухоженным. Она даже отметила для себя, что он был по-мужски очень красив и привлекателен.
Ольховская улыбнулась и мысленно послала себе подзатыльник, что думает совсем не о том, о чём следовало бы думать замужней женщине. Она отправилась на кухню, с намерением сварить себе кофе и наконец, пообедать.
Влад появился дома очень поздно, после того, как Милана уже не один раз нарушила его рабочее уединение и оборвала его телефон звонками.
Он тихо зашёл в её кабинет, подошёл ближе и коснулся губами её волос.
– Ещё не спишь?
– Нет. Сюжет активно набирает обороты, и я хочу посидеть сегодня подольше. Ты почему так поздно?
– Работы было полно. Сама понимаешь, конец года.
– Тебя покормить?
– Да. Очень хочу есть. Безумно проголодался и растерял все силы на работе.
Она улыбнулась и поднялась с кресла, стремительно направляясь на кухню.
Поставив перед ним тарелки с едой, и разложив приборы, она присела, напротив.
– Как прошёл твой день? – спросил Ольховский, с аппетитом поглощая горячий ужин.
– Хорошо. Влад, я определилась с празднованием Нового года.
– Вот как? Прекрасно. И в какой ресторан пойдем?
– Ни в какой. Я хочу, чтобы этот Новый год мы встретили дома. Я заказала живую ель, купила игрушки и украшения для дома, подарки для своих и твоих родителей.
– Значит дома. Ну что ж, я не против. Только подарки моим родителям придётся вручать уже в следующем году. Они улетают тридцатого декабря на все новогодние каникулы в Шамони.
– Это во Франции?
– Да. Там великолепный горнолыжный курорт. Элитный отдых, лучшие трассы и великолепное обслуживание.
– Понятно. Ну что ж, тогда пригласим моих родителей, а хочешь, встретим Новый год только вдвоём?
Она коснулась рукой его пальцев, нежно поглаживая.
Влад пожал плечами.
– Знаешь, милая, решай сама. Раз празднуем дома, то я полностью предоставляю тебе возможность продумать весь сценарий праздника. Я думаю, что твоя идея в чём-то неплоха, и встретить Новый год дома, далеко не самое худшее предложение. Я, к сожалению, плохой помощник и советчик в таких делах. Я не большой знаток всех этих новогодних атрибутов.
– Я сделаю всё сама, не волнуйся.
– Ну и прекрасно.
– Влад, я хотела тебе ещё кое-что сказать.
– Что, дорогая? Что-то случилось?
– Я взяла себе ученицу. Буду учить её игре на фортепиано.
– У нас дома?
– Да.
– Решила поработать по профессии?
– Нет, просто ребёнок очень хочет учиться игре на фортепиано. Я даже денег с неё брать не буду.
– Почему?
– Знаешь, я познакомилась с ней сегодня при весьма неприятных обстоятельствах в магазине, когда ездила за продуктами.
– Ты ездила сама за продуктами?
Влад удивлённо смотрел на жену.
– Да. Элеонора отпросилась сегодня на день рождения к дочери. А мне захотелось развеяться и сделать кое-какие покупки к празднику.
– Так что же случилось в магазине?
– Влад, я сегодня поймала себя на мысли, что насколько люди стали жестоки и глухи к чужим проблемам. Ей сегодня на моих глазах не хватило денег на кассе, чтобы расплатиться за продукты, которые она купила для отца. Всего триста рублей. А охранник магазина вёл себя по отношению к ней, как садист, словно ребёнок не забыл деньги или не рассчитал всей суммы своей покупки, а украл всё, что было у него в пакете.
– Что совсем маленький ребёнок?
– Десять лет, но если бы ты её увидел, ты бы никогда ей не дал столько. Она внешне едва дотягивает до восьми. Маленькая, худенькая, беззащитная и очень ранимая. У неё умерла мама, когда ей было всего три года.
– Да, печальная история. Но послушай меня, милая. В десять лет она уже должна понимать, что без денег ей никто и ничего не даст в магазине. Это система, в которой мы живём, и правила, установленные этой системой нужно неукоснительно соблюдать всем, и неважно, сколько тебе лет.
– Влад, что ты такое говоришь? Ну а если, она просто растерялась. Ведь можно же было ей всё объяснить и сделать это как-то деликатно и без хамства.
– Я не оправдываю хамства охранника, но сама знаешь, кого подчас берут на такую работу.
– Ты прав.
– Ну, насколько я понимаю, ты уладила конфликт, раз девочка теперь будет приходить к нам?
– Да, я заплатила за неё. Ты считаешь, я была не права?
Ольховский внимательно на неё смотрел.
– Это твоё решение, хотя моё мнение – это баловство. Она должна была осознать свой проступок и впредь так не поступать.
– Влад, какой проступок? Она ещё совсем ребёнок. И возможно, впервые делала покупки самостоятельно.
– Милана, я понимаю, что у тебя, как у любой нормальной женщины, возникает трепетная жалость ко всем детям. Но я надеюсь, ты не собираешься помогать всем обездоленным сиротам, которых будешь встречать в городе. Я и так, если ты помнишь, занимаюсь благотворительностью в достаточно щедром объёме.
– Не волнуйся. Я оплатила её покупку своей личной банковской карточкой, на которой был мой гонорар за последнюю книгу.
Он коснулся её пальцев своей ладонью, но она убрала свою руку.
– Милана, не нужно делить деньги на твои и мои. Они общие в нашей семье. Я зарабатываю их для нас с тобой.
– Понятно. Так ты не сказал мне. Ты не против, если девочка будет приходить в наш дом?
– Ну, если вы не собираетесь музицировать в гостиной до полуночи, то не против.
– Нет, мы будем встречаться в три часа, и в пять она уже будет уезжать домой.
– Ну, в таком случае я не против. Спасибо за ужин, дорогая. Я пойду спать. Ты со мной?
– Нет. У меня ещё работа.
– Ну, тогда спокойной ночи.
– Спокойной ночи.
Ольховский покинул кухню, а Милана сидела на месте и ещё долго смотрела перед собой, не моргая, и прокручивая в голове весь свой разговор с ним.
Откуда в нём появилось это хладнокровие? Ведь, когда она выходила за него замуж, он был совсем другим. Не был таким жестоким и циничным человеком, меряя всех людей на достойных и не очень, и подстраивая всю жизнь под какую-то систему.
Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.