Страница 2 из 9
– А весной я растаю, да! – с воодушевлением поддержал я подобные изыскания по физике седьмого (или какого там?) класса.
– Растаеееешь? Совсем-совсем? – ужаснулась девулька и даже приготовилась плакать.
– Да! Но ненадолго!
Я склонился к ее крохотному розовому ушку и прошептал:
– Когда Дед Мороз тает и превращается в лужицу, он приходит к вам летними дождливыми днями. Ты прыгаешь в лужах летом?
Блин горелый! Докатился дважды.
– Прыгаю, – с неверием девица закивала головой. – И это… в лужах… ты?
– Точно!
И чего я в театральный-то не поступил? Вешал бы лапшу на уши детям на вполне законных основаниях, да еще бы и бабки за это получал.
– Ну конечно, я! Я – в каждой летней луже, которую ты увидишь! – заверил я малявку, и прежде чем она успела докопаться до еще какого-нибудь агрегатного состояния Деда Мороза, объявил: – ХО-РО-ВОД!
– Мельников, ты мой кумир, – взоржала Сашка, сдирая с меня бороду едва ли не с мясом. Протянула какой-то лосьон на ватке и проговорила: – Три лицо. Смоет.
В этом я сомневался. Казалось, весь образ сраного Мороза уже никогда меня не покинет. Но я покорно принялся тереть ваткой щеки и нос. При этом то и дело косился на дверь подсобки. Почему-то очень страшно было увидеть на ее пороге разочарованные мордашки детей, которые бы вдруг поняли, что Деда Мороза не существует.
Стащив с себя всю амуницию, я бросил ту в угол. Принялся напяливать свою обычную одежду.
Вроде как… можно было просто уйти отсюда и забыть о проигранном споре. Отстегнуть сумму на спортзал для этих малолетних кровопийц и все. Но что-то не давало покоя.
– Паш, ты чего? – раздался удивленный голос Мирона.
Я тут же ощетинился. А ничего, блин.
– Нормально все, – отмахнулся от приятеля. – Домой собираюсь. И подальше от этой всей хрени.
Одевшись, я зашагал в сторону выхода из детсада. Все ведь было сделано как нужно. Игрушки закуплены и розданы. У детей – случился самый настоящий праздник. Пусть и не с самым настоящим Морозом. Так какого хрена кажется, что я упустил нечто очень и очень важное?
Сев в машину, я завел движок и некоторое время просидел, глядя перед собой в лобовое стекло. Было не слишком поздно – часов пять вечера от силы. Но темень вокруг – хоть глаз выколи. И никакого праздничного настроения.
Перед мысленным взором тут же возник Митя. Его взгляд, полный разочарования и тоски. И что мне с ним нужно было делать?
А ничего. Забыть да и хрен с ним.
Только почему-то не получалось.
Интересно, что там у парня за трагедия? Посмотреть бы на его маму. Кто она? Откуда? Красивая, или не очень?
Отчего представляется какая-нибудь девушка с нежным именем и тоской в глазах?
Арррр! Нужно перестать просматривать новости в Гугле.
Заведя мотор, я подождал несколько минут, после чего выехал на соседний проспект и взял курс в сторону своего дома.
Кто забрал Митю из детсада, не узнал. Хотя очень хотелось. Как выяснилось позже – очень даже зря.
– Павел, как ты можешь это объяснить?!
Истеричный голос Лаймы, ворвался в мое сознание, когда я просматривал третий за день отчет. Подняв глаза на невесту (напомните мне больше не собираться жениться для того, чтобы произошло слияние корпораций), я холодно улыбнулся и осведомился:
– Если буду знать, что мне нужно объяснить, то попробую это сделать.
– Будешь знать? – возопила Лайма и ткнула мне под нос свой айфон размером с экран моего ноутбука. – Только не говори, что ты не в курсе, и вообще тебя подставили!
Я скосил глаза и, взяв невестушку за запястье, отодвинул ее руку подальше. Рассмотрел фотографию.
На ней был я. Ну, да. Определенно я, не далее, как вчера. В костюме Мороза и с Митей на руках.
– О чем я не знал, Лайма? – поинтересовался устало, не представляя, к чему она клонит.
Невестушка отошла и принялась расхаживать по кабинету. Ругались мы с ней редко. В основном, она была неотъемлемым аксессуаром на всяких выходах в свет. Ну и, заодно, гарантом того, что когда-нибудь фирма ее отца сольется с моей фирмой в весьма выгодном и денежном экстазе.
– О своем сыне! – переходя на истерику, выдала Лайма.
Чегоооооо, блин?
– Ты не в себе, – поставил я диагноз. – О каком, мать его, сыне речь?
– О твоем! Вот он, сидит у тебя на руках! – И она вновь подлетела ко мне и едва ли не сунула айфон в морду моего лица.
Я запрокинул голову и заржал. Что вообще в мозгах у этой женщины? И, кстати, откуда у нее фото со вчерашнего утренника?
– Не смешно, Павел! Поверь, мне уж точно не до веселья.
Поднявшись из-за стола, я кивнул Лайме на диван и отдал распоряжение:
– Присядь.
Подошел к бару. Пить так рано было не в моих правилах, но, видимо, придется. Наполнив два бокала едва ли не до краев, протянул один невесте, второй тут же опорожнил сам.
– Что за история с моим сыном? Это первый вопрос. И откуда у тебя фотки с утренника в детском саду? Это – вопрос второй.
Я ожидал какой угодно реакции. Что Лайма начнет менжеваться. Заламывать руки и говорить, что снимки она достала через кого-нибудь там такого. И что сына никакого нет, это просто была проверка (три раза ха-ха). Но услышал следующее:
– Эти, как ты изволил выразиться, «фотки» – заполонили собой весь интернет! – Она отпила глоток «успокоительного» и, отставив бокал, выдала: – Ты что, притворяешься? Или действительно не видишь, что этот ребенок – твоя копия?
Кто? Митя? Моя копия?
Дал знак Лайме, мол, давай сюда свой айфон. Она протянула мне тот, и я принялся рассматривать фото. Во мне вряд ли можно было заподозрить Павла Мельникова (спасибо Саше), босса крутой фирмы и довольно известную личность. Митя и вовсе был самым обычным ребенком. Так откуда, черт бы все побрал, у Лаймы возникли подобные подозрения?
– Что вообще происходит? – растерянно вопросил я в пустоту.
– Происходит то… что ты скрывал от меня ребенка, – не особо искренне всхлипнула невеста.
– Я не о том. Откуда фотки в инете?
– Это все, что тебя волнует?!
Она вновь подскочила, словно в Лайме имелась туго сжатая пружина.
– Нет, – заверил я ее в ответ. – Но кто их туда отправил, знать хотелось бы.
– А твой сын?
– Да какой сын? У меня нет никаких детей!
– Но он похож на тебя как две капли! Прочти комменты! Все в один голос утверждают, что этот ребенок – твой!
Лайма, дометавшись до изнеможения, упала на диван и, закрыв лицо руками, зарыдала. Я же сидел, как самый распоследний остолоп, и не понимал, какого хрена вообще творится.
Фотографировал Мирон – это я помню. Максимум, кому он мог переслать фотографии – Сашке. Зачем они их выкинули в сеть? Хотя, хрен с ним, выложили и ладно. Но почему Лайма была уверена в моем отцовстве?
– Да, мама? – проговорил мрачно и осторожно, ответив на звонок, который раздался в тот момент, когда я уже мысленно приготовился успокаивать и увещевать невесту.
– Пашенька… мне тут позвонили… я что – стала бабушкой? – раздалось растерянное на том конце телефонного разговора.
– Не стала, – отрезал я.
Лайма отняла одну руку от лица и посмотрела на меня с наигранным презрением.
– Я говорю своей матери, что она не стала бабушкой! – процедил в сторону невесты.
Какая же бляха-муха хрень! Почему я оправдываюсь сейчас за то, чего ну никак не могло быть?
– Да, мама. Да. Лайма сейчас рядом. Что она говорит? Она говорит, что мне пора заканчивать разговор, потому что у нас с нею очень много дел.
С какой-то болезненной мстительностью нажав на «отбой», я с раздражением откинул телефон на стол и, строго взглянув на невесту, сказал:
– Будь добра, поясни, что за мысли о том, что этот мальчик похож на меня. А если сказать нечего – ты знаешь, где дверь.
Эта фраза мгновенно вернула Лайму в состояние разума. Она села на диване и растерянно захлопала нарощенными ресницами.