Страница 8 из 46
Правда, наш куратор тоже непрост. Он не простил мне унижения на церемонии чествования и втянул в ад, который продлится четыре года, если нас не выкинут отсюда раньше. А вылетать я не хотела, потому что, кроме нежелания учиться, у меня было желание испортить жизнь сразу двум мужчинам. Вот такая вот загадочная женская душа.
Мы спустили на первый этаж. Натаниэль рассекал группки любопытствующих, как нож масло, и в его присутствии в нашу сторону не то, что ли шуточки не отпускали, дышать боялись.
Когда вышли на улицу, Натаниэль обернулся к нам и пересчитал по головам, как в младших классах делали настоятели.
— Так… — Он нахмурился. — Кажется, или мне недодали личного состава? Где еще три единицы? Я только знакомиться с вами настроился.
— А они… — начала Зейна.
— Они просто немного задерживаются, — спокойно заявила я. Не знаю, почему не стала выдавать девчонок, наверное, потому что мы с ними точно на одной сторонке и проблемы у нас схожие. А вот Натаниэль — темная лошадка. Полагаю, кураторство над нами его тоже не радует. С личного помощника его величества в надсмотрщики к девяти студенткам, от которых мечтают избавиться абсолютно все — это прямо карьерное падение века. С ним стоит быть настороже.
— Задерживаются, значит, говоришь… — протянул он, с прищуром рассматривая меня. И от этого взгляда стало жарко. Нельзя же так! Куратор должен быть, как усатый мэрш, с которым мы ругались из-за комнат. А не как этот… И вообще, ему разве не сказали, что нельзя так разглядывать своих подопечных! В нашей школе стихий за один слух о неподобающем поведении со студенткой могли уволить с шакальим билетом. Там мужчины преподаватели вообще боялись лишний раз заговорить с нами, во избежание пересудов.
— Ну, хорошо… — задумчиво выдал Натаниэль. — Тогда пойду, потороплю. Вам вон в то серое здание с красной крышей. Там вас встретит погонщик и все расскажет. Ну и лопаты выдаст.
На этих словах Натаниэль очень обидно заржал и, повернувшись к нам спиной, бодро отправился в обратную сторону, а я некстати подумала, что он не сказал, как к нему обращаться. Мэрш Натаниэль? Или он единственный в королевстве носит звание гранд-мэрша и все стальное ниже его достоинства?
— Какой-то странный у нас куратор… — мрачно заявила Зейна, едва только Натаниэль ушел на достаточное расстояние. — Мне кажется, он не относится к нам серьезно.
— Эй, смирись! — фыркнула Мирра. — К нам тут никто не относится серьезно.
— А, по-моему, куратор у нас огонь… — Сабрина мечтательно закатила глаза и облизнула губы острым язычком. Сейчас было видно, она точно принадлежит к народу холмов. Малахитовые глаза, медовые волосы и хитрое, лисье выражение хорошенького лица.
— Придурок он, — резюмировала я и направилась к грифоньим конюшням или как там называется место жительства крылатых, вонючих тварей, на которых особо больные на голову мужики любят устраивать заезды, погони и прочие опасные для жизни игрища в небе.
Нормальные люди предпочитали безопасных лошадей или новое изобретение — левиткэбы, но никак не кровожадных грифонов с дурным характером. Но тут боевая академия. Кто же еще может обитать в их конюшнях? Только грифоны, на которых лучшие наездники из боевиков гордо вылетают каждый год на показательные выступления. Маразм.
Территория, где располагались грифоньи клетки, была огорожена забором с калиткой. За ней виднелось большое вытоптанное поле и длинный серый ангар. Мы прошли к распахнутым воротам и с опаской заглянули внутрь. Двое мужиков в одних штанах и безрукавках занимались упряжью. Из темноты доносилось возмущенный клекот, а по воздуху плыл забористый сельский дух.
— Я уже в восторге… — прошипела Сабрина.
— Тихо ты! — одернула я ее и громко сказала. — Тук-тук! Это мы пришли делать грифонам хорошо и чисто.
Мужики подпрыгнули и развернулись. Выражения их лиц было непередаваемым.
— Здравствуйте! — еще раз вежливо поздоровалась я, надеясь, что человеческая речь заставить их отмереть.
— Не врали, значит, — заметил высокий и черноволосый. — Теперь у нас будет женская группа. Ой, и не любят вас.
— Почему это? — скорее из вредности спросила я, а он беззлобно усмехнулся.
— А кого любят к нам не присылают. Грифоны, же они вредные, абы кого не слушаются, вот и бегают слишком наглые первокурсники от них по клеткам, пытаясь выгрести дерь… ой, простите барышни.
— Ну, давайте нам лопаты. — Я вздохнула. — И готовьтесь к очередному забойному зрелищу. Думаю, первокурсники не визжат, а мы будем.
— Да что мы — звери? — спросил другой. Он был невысокий и коренастый, неопределенного возраста. — Одно дело, когда здоровые наглые парни из богатеньких семей. Их учить нужно. А вы девочки.
— То есть клетки убирать не нужно? — с воодушевлением спросила я, готовая сбежать в случае даже намека на положительный ответ. Но погонщики студентов знали хорошо и слабину не дали.
— Нужно. Кто мы такие, чтобы с приказами начальства спорить? Сказано чистить, будете чистить. Просто подождите минут десять за заборчиком. Мы грифонов уберем. Им все равно погулять нужно. Вы порядок наведете, а потом мы их обратно запустим.
— Ой, спасибо вам большое! — очень искренне отозвалась я, а девчонки за спиной нестройно принялись благодарить. Чистить клетки неприятно, а чистить клетки с недовольными грифонами внутри еще и опасно. Нет, конечно, прирученные они могут только премерзко ущипнуть свои клювом, или кинуть навозом, но все равно приятного мало.
Ждали мы совсем недолго, погонщики выпустили грифонов и те, подрыгивая и кудахча, как гигантские курицы радостно понеслись к задней части огороженной площадки.
— Так, мы их выпустили. Будем на пастбище, тут метров сто за забором. Думаю, вы сами справитесь, — деловым тоном сообщил нам черноволосый. — Лопаты в правом углу, мешки для мусора там же. Грифоний помет и прочий мусор из клеток заложите в мешки и выставите на улицу к воротам. Вроде бы ничего сложного. Разберётесь.
— Да, конечно. — Я уверенно кивнула, сильно сомневаясь, что с первого раза все выйдет так просто. Я лопату-то видела только в детстве, когда на горном курорте ковырялась в снегу, пытаясь соорудить ледяную крепость. Подозреваю, остальные девчонки обладали примерно такими же навыками, как у меня.
Мы бодро разобрали лопаты и потопали по длинному коридору в дальний конец ангара, чтобы начать работу оттуда.
— Ну что? Берем по клетке и понеслись? — поинтересовалась я и, не получив возражений, открыла первую щеколду. Девчонки тоже разбрелись по помещению.
— Девочки-и-и… — простонала Элоиза откуда-то издалека. — Мне кажется, тут кто-то есть…
— Кто? Еще один погонщик? — хмыкнула Зейна и с лопатой наперевес отправилась в темноту коридора спасать нашу трепетную менталистку. — Ой!
Тут кинулись бежать мы все. Потому что Элоизе могло в темноте померещиться все что угодно, а вот Зейна создавала впечатление адекватной и уравновешенной магини и просто так ойкать в темноте не стала бы. Когда мы добежали до конца коридора, встали как вкопанные. Элоиза замерла, нежно обнимая лопату у стены. Девушка пыталась спрятаться за открытой решетчатой дверью клетки, откуда с интересом выглядывал мощный иссиня-черный грифон с янтарными глазами. На Элоизу зверь смотрел явно с гастрономическим интересом. Как на червяка.
Одной передней птичьей лапой с загнутыми острыми когтями он упирался в прутья двери и, кажется, придавливал Элоизу все сильнее к стене. Наша менталистка вдохнула поглубже, втянула в живот и пыталась прикинуться тряпочкой, а грифон высунулся из клетки уже наполовину и наклонил в сторону свою птичью голову, мигом став похожим на гигантскую перекормленную курицу. Он заметил, что тараканов в его загоне прибавилось, и теперь с интересом таращился на нас.
— Нужно его загнать! Быстро! — Я сориентировалась первая, и с лопатой наперевес сделал шаг вперед. Было ужасно страшно, но в минуту опасности, я превращалась в берсерка. Папа вообще говорит, что в минуты опасности во мне соединяются слабоумие и отвага. Правда, грифоны на меня еще не нападали, да и вообще с опасностями в моей жизни было негусто. Самым опасным существом в моем окружении была Тварь.