Страница 4 из 6
– Покурим с тобой, – негромко сказал Николаич Толику.Свою сигарету он сунул в нагрудный карман рубашки. Толик кивнул, чиркая спичкой, закурил.
-У него поди и сигарет не осталось, – сказала Надя, выпуская дым, – последнюю не берите, что уж совсем-то. Нельзя так.
-Сколько осталось, покажи, – Сидор вопросительно кивнул Максиму.
– Две, – Максим показал нутро пачки.
-Ну, закуривай. Покури с нами, и как раз одна у тебя останется, – сказал Чеснок.
– Нет. Я сейчас только курил, на той стороне, – Максим кивнул головой назад.
-В кустах? Гы-гы, – вставил в разговор Лупень.
-Х… лыбишься, – одёрнул его Чеснок.
-Почему нельзя последнюю брать? – Максим посмотрел на
Катю.
– Последнюю никогда не бери, – серьёзно сказал Чеснок.
-Почему? Что будет?
-Ничего не будет. Не бери и всё. Нельзя у человека последнюю забирать.
-Баба Тоня идёт, – Максим быстро сунул пачку в карман и
отступил на полшага назад. Из первого подъезда второго барака вышла пенсионерка. Она шла, опираясь на палку. Щурилась и прикладывала ладонь к глазам.
-Максим, да чё ты очкуешь. Пусть все знают. Мы в десять лет на крыше поезда ездили. Ваще по х.. было, – сказал Сидор.
Максим сжал губы. Ничего не ответил.
-Максим? Людмилы сын? – пенсионерка издали начала говорить.
– Что привязались к мальчонке. Иди, Максим, иди. Они тебе ничего не сделают.-Обитатели бревна опять вяло засмеялись. Пенсионерка подошла к бревну и встала рядом с Надей:
-А ты Надька. У, бесстыжая, целый день тут на миру. И не стыдно, не совестно тебе.
-Баб Тонь, ты мою совесть не трогай. Ты в душу не лезь, – Надя сказала это глухим озлобленным голосом, смотря в траву и отрицательно качая головой.
-Что они его держат? Что он тут стоит? Нет отца, можно обижать мальчонку?
-Никто его не держит. Иди, что встал, – Чеснок посмотрел на Максима, тот переступил с ноги на ногу.
-Баба-Тоня, я с ребятами по делу говорил. Мне ещё у них надо спросить,– выпалил Максим.
– Что, что? Какое дело, Максимка? Они пьяницы, разве ты не видишь? Чему они тебя научат.
-Я в школе дрался весной, вот советуюсь.
На Максима удивлённо посмотрели.
-Запугали, ой, запугали мальчонку. Всё Людмиле расскажу, – баба Тоня пошла на мост. Когда она подошла к нему, обернулась и встала, качая головой.
Чеснок наклонился вперёд:
-Говори, если что хотел спросить и иди, чтобы она видела, – сказал он негромко. Максим также негромко быстро ответил.
-У меня к вам всем просьба, никому не говорите, что я курю, – сказав это, он начал краснеть.
-И всё…– протянул Чеснок.
-Аха-ха, – опять засмеялся Лупень, – ну, ты и артист. Ты…
-Да ты заткнёшься сегодня или нет. Ты з....л уже, – раздражённо перебил его Чеснок.
-Максим за нас не бойся, мы трепать не станем, но поверь моему опыту. Это не утаишь. Скоро все узнают, – сказал Сидор.
– Ты же мужик. Спросят, куришь? Говори «да курю и чё?». Пусть все знают, -добавил Чеснок.
-Это будет потом. До свидания. Я пошёл, – сказал Максим погромче.
-Давай, – сказал Чеснок.
-Пока, Максим, – сказал Николаич.
-Пока, – добавил Толик.
Максим пошёл по берегу. Баба Тоня проводила его взглядом и, качая головой, пошла по мосту.
-На Володьку стал похож. Вылитый будет. Маленький не так больше на Людку, – сказала Надя, смотря вслед Максиму.
-Эх Вовка, Вовка на х.. ты взял эту Жигу. Кто знал, что так получитс, – сказал Сидор.
-Баб е…ь, – буркнул Лупень.
-А ты рядом стоял? – резко сказала Надя, – его на работу вызвали.
-Да ладно, Надь, что теперь, это он Людке сказал. Бабы его любили. Была у него зазноба в городе. Несвободная. Не мог её забыть. Она позвонила, вот он и рванул, – сказал Чеснок, покосившись на Катю при словах о бабах.
-П…а погубила, – сказал Пятак.
-П…а всех погубила, – добавил Лупень, – даже Пушкина.
По дороге со стороны бараков в сторону моста, объезжая ямы и ухабы, ехал внедорожник. В нём два плотных мужика сорока лет. Одетые в спортивные костюмы. Короткая стрижка. Они разговаривали. Сидящий на пассажирском сиденье вертел в руках литровую бутылку водки с винтовой крышкой. Бутылка уже начата. Отпито меньше трети. Мужик рассуждал:
-Нет, я Стасу скажу, на х.. так делать. Предупредить трудно. Сколько вместе работали.
-Может, он не знает, что палёнка пошла. Может, запарился предупредить, дел полно, – отвечал второй.
– Ну как он может не знать. Сразу скажут местные синяки. Там хватает специалистов. Кстати, он и сам квасит.
-Мне Митя рассказывал. Сначала водку хорошую везут. Потом начинают борзеть. Ну, типа водка раскручена. Спрос есть. Хотя да, Стас партию получил, не может он не расчухать, что палёнка. Может, он решил что, мы запились. Нам уже по х…что пить, -ответил собеседник.
В это время внедорожник выехал на прямой участок до моста. Двое в машине увидели край бревна и спины сидящих.
– Ну-ка, тормозни. Прижмись к забору, – сказал пассажир. Водитель, повернув руль направо, надавил на тормоз, машина остановилась у забора.
– Ссыкануть попробую, – пассажир открутил пробку достал член и стал крехтя мочится в бутылку.
-Выйди да поссы спокойно. Что х....й страдаешь.
Пассажир не ответил. Закончив, он закрутил пробку на место. Бутылка всё ещё оставалась неполной. Он взболтал её.
-Да выкинь ты её. Чё ты её нянчишь.
-Зачем добру пропадать. Поехали. Сейчас в дело пустим.
-Не понял.
-Сейчас, сейчас.
Машина тронулась.
-Видишь алконафты сидят, – сказал пассажир.
-Они всегда здесь. В тот раз больше было. С Митей были. Остановились трактор пропустить. Ханыга тут как тут лезит в окно: «Браток, добавь на опохмел, помираю». Митя орёт: «Пошёл на х.. чёрт вонючий. Нашёл, блин, корешей».