Страница 3 из 9
– Колледж, в котором я учусь, находится напротив вашего офиса, – объяснила Есения. – Вас там многие знают. И я тоже слышала кое-что.
– Значит, ты студентка? – для меня это оказалось неожиданностью. – Сколько тебе лет, Есения?
– Шестнадцать. Скоро будет семнадцать. Я закончила девять классов школы и поступила в колледж культуры на отделение изобразительного искусства. Сейчас учусь на первом курсе.
Всё логично. Но в моём представлении выглядела она моложе своих потенциальных сокурсников. Возможно, дело в её болезненной привязанности к матери, делающее её инфантильной даже внешне. Школьница, не старше.
– Тебе нравится учиться?
– Нет. Это не то, чего бы я хотела.
– А чего бы ты хотела?
– Чтобы мама оставила меня в покое. Но пока мне не исполнится восемнадцать, это невозможно. Я нахожусь под её опекой.
– А что с твоим отцом?
– Они с мамой развелись. Несколько лет назад. Я его плохо помню.
– Сколько тебе тогда было?
– Лет тринадцать.
Похоже, она лукавит. Либо не отдаёт себе отчёт в том, что говорит. Возможен и ещё один вариант – она пережила сильнейший стресс, и теперь психика пытается защитить её от рецидива. Но в любом случае это повод задуматься о том, стоит ли мне ввязываться в это дело. Психика подростков очень подвижна. А воображение может быть опасно бурным. Каждую их фразу следует проверять на достоверность. Зачастую они сами не отслеживают свою речь, и вскользь брошенные фразы могут рассказать о многом. Но, глядя на Есению, у меня создавалось впечатление, что её фразы тщательно продуманны и выверены. Возможно, она давно к этому шла и потому сейчас говорит практически без запинки. Но каждое слово – почти как плевок. Она хотела бы сказать это своей матери? Для чего тогда она здесь? Ей, действительно, нужна помощь или это всего лишь желание переключиться на другой объект?
Я терялась в догадках. И не осмеливалась мучить её вопросами. Есении, как будто, только этого и надо было. Дрожать она перестала. Взгляд тоже перестал бегать. Теперь она спокойно смотрела на меня и уже не выглядела пострадавшей.
– Скажите, могу я снова к вам прийти? – внезапно спросила она.
– Можешь. Но прежде…
– Спасибо! – она сорвалась с места и подошла ко мне. Инстинктивно я отпрянула. Но Есения протянула ко мне руки и умоляюще попросила: «Можно вас обнять?»
– Нет, – я покачала головой.
– Пожалуйста!..
Моё сердце дрогнуло. Есения шагнула навстречу и потянулась ко мне. Она была чуть ниже ростом, и мне пришлось наклониться, чтобы позволить ей себя обнять.
И это была моя вторая ошибка.
Я приблизила её к себе.
Позволила продавить мои границы.
Позволила коснуться себя.
Теперь она будет помнить об этом и будет знать, что так поступать можно.
Не с родной матерью. Со мной.
Я поступила так, как ни в коем случае не поступил бы настоящий профессионал.
Что сказала бы Милена, узнав о моём «проступке»? Разочаровалась бы сразу или дала бы мне второй шанс?
Я решила пока не говорить ей ничего. В конце концов, это мой клиентский случай и даже наставнику не обязательно о нём знать. У меня достаточно опыта, чтобы разобраться самой. И достаточно интуиции и рефлексии, чтобы вовремя остановиться и поразмыслить, что я делаю не так. Да, я допустила два промаха. В одну сессию. Это даже не сессия была. С таким же успехом я могла встретить Есению на улице, и вполне вероятно, она кинулась бы ко мне как к спасительной шлюпке, могущей помочь ей выплыть сию секунду. Каким-то образом я внушила ей доверие. Возможно, это ни что иное как запечатление. Первая улыбка, первый взгляд глаза в глаза, а после – мягкие интонации и теплота ощущений от совместного, безопасного пребывания. Сработал «комплекс оживления». Она увидела мать!
Такое в моей практике случалось. И, в общем, я готова назвать это нормой взаимоотношений психотерапевт – клиент. На начальном этапе. Потом розовый ореол постепенно разрушается. Мать оказывается не такой уж хорошей. И это очень важно для развития клиента! Человек всегда амбивалентен в своих проявлениях. Невозможно играть только хорошую или только плохую роль. Оттенков множество и они зависят от настроения, погоды, да вообще чего угодно! Психотерапевт – не механизм с идеально встроенной и безотказно работающей программой. Сбои случаются, но! Важно их отследить. Пока они не запустили программу разрушения объекта. В лучшем случае развалится терапия. В худшем…
К счастью, худшего в моей практике не было.
Милена говорила и об этом.
– Не бойся жить и проживать, – затягиваясь очередной сигаретой и выпуская в сторону густой дым, – говорила она. – В каждом мгновении твоей жизни есть ты. Конечно, успех прожить гораздо легче и приятнее, чем неудачу. Но если ты не научишься проживать собственный провал, рано или поздно ты потеряешь нить успеха. Сравнение необходимо. Сравнение того, какой ты была и какой стала. И тогда понимаешь, какой можешь стать, если… Ну, а дальше условия, которые, опять же, создаёшь ты. Пространство, которое задаёшь ты. Но только не думай, что всё вокруг – это ты. Путь становления психопата один из самых простых в наше время. Есть границы. Даже внутри твоей психики. Их просто нужно уметь двигать. А у тебя для этого есть всё.
Она любит целовать меня на прощание, дыша в лицо запахом табака. Иногда она курит сигары. А обычные сигареты – одну за одной. Я не удивлюсь, если со своими клиентами она тоже курит. Почему она выбрала именно меня? Я себя ощущаю полностью отличной от неё. Милене около шестидесяти. Может – чуть больше. Она называет себя «старой кошелкой». При этом имеет молодых любовников. Она мне даже фото их показывала. Для чего?
– Люблю эксперименты, – утверждает она, улыбаясь широко во весь рот. Зубы у неё, кстати, вполне приличные. И в целом она ещё довольно привлекательна. Маникюр на руках, волосы уложены в причёску, парфюм… Он слишком резкий для меня. Она всё это подмечает и делает, мне кажется, нарочно всё для того, чтобы вызвать у меня гнев и негодование. – Так учатся, – говорит она. Женщина, которая способна разрушить всё, что только можно, а затем собрать воедино.
… Я закрыла дверь офиса своим ключом, спустилась на первый этаж и попрощалась с охранником, дежурившим в тот день. Он знает, что я почти всегда ухожу последней. Мне удобно вести приём по вечерам. Открыв входную дверь, я с удивлением обнаружила мою недавнюю посетительницу, скромно прижавшуюся к стене и, очевидно, поджидающую меня.
Нет слов.
– Ты кого-то ждёшь? – задала я самый глупый вопрос, который только мог прийти в голову.
– Вас… – она опустила голову, не смея поднять глаз. Словно была виновата передо мной в этом своём желании увидеться снова.
Я решила предъявить ей свои границы и строгим голосом сказала:
– Мой рабочий день окончен, и я ухожу.
– Я знаю, – всё так же, не поднимая глаз, сказала Есения. – Мне хотелось увидеть Вас.
– Есения, я не могу с тобой остаться. Меня ждут личные дела.
С моей стороны это выглядело как оправдание. Да так оно и было на самом деле. Я боялась сказать ей напрямую «нет». Где же моя профессиональная этика?
– Могу я Вас проводить немного? – спросила девочка.
Какой страшный вопрос! Признаюсь, к таким сюжетным поворотам я совсем не была готова.
На моё счастье, в наш диалог вмешались. Третий не всегда может стать лишним. Сзади к Есении подошёл мужчина и аккуратно, но требовательно взял её за локоть. Она вздрогнула.
– Вот ты где! – слишком радостно произнёс он. – Мы уже начали беспокоиться, – и, взглянув на меня, поздоровался. – Добрый вечер!
– Здравствуйте, – ответила я. Не люблю говорить людям о доброте дня и времени суток, особенно, если я не уверена в том. К тому же мне кажется это неискренним. А вот незнакомца рассматривать было интересно. Выше среднего роста, спортивного телосложения (это отчётливо просматривалось сквозь его тонкий, обтягивающий свитер). Одет он был в кожаную куртку, джинсы и выглядел весьма «мажорно». Кроме того, лицо его было красивым. Глаза голубые, нос тонкий, прямой, скулы точеные и – ни следа растительности. Зато волосы длинные, светло-русые, убранные в хвост. И самое интересное, что всё это ему необыкновенно шло. Полностью завершённый образ стильного молодого мужчины. Хорош, одним словом! Я поймала себя на мысли, что на него было приятно смотреть.