Брачный приговор

— Давайте проверим, — ко мне подходит новая девушка. — Мне кажется, должен подойти.

Она протягивает мне бирюзовый пиджак.

— Низ видно не будет, можно не переживать, — добавляет она деловым тоном. — А ваша блузка красивая, можно оставить.

Она помогает мне нырнуть в пиджак.

— Ой, бирка! — спохватывается она, когда та становится колом над воротником. — Минутку.

Она ловко справляется с ней голыми руками. Потом делает шаг назад, пятясь, и окидывает меня оценивающим взглядом.

— Цвет ваш, идеально, — она рассуждает вслух. — Но чуть великоват.

— Да, если немного.

— У меня есть зажим, — девушка проводит ладонью по запаху собственного пиджака, и там у нее оказывается целая сокровищница.

Я замечаю и булавки, и зажимы, которые похожи на парикмахерские, и разноцветные ленты. Множество мелочей, которые прикреплены к внутренней подкладке ее пиджака.

— Соберем немного на спине. Позволите?

Она приподнимает ладонь с пластиковой прищепкой.

— Хорошо, — я пожимаю плечами.

Мне, если честно, все равно. Я пока что вижу только видимость выбора. У меня постоянно что-то спрашивают, уточняют, а по итогу все равно всё будет так, как решил Чертов. Он первым приехал по мою душу и уже сказал, что желающих перехватить меня много. Я верю ему, потому что ко мне уже приезжал юрист и по его спешке можно сделать выводы. Но я не хочу представлять, как выглядят другие претенденты. Чертов хотя бы разговаривает на человеческом языке, а не на блатной фене, и при определенной сноровке в нем можно разглядеть респектабельного бизнесмена.

Хотя я заметила, как топорщится его пиджак. Он накинул его в соседней комнате и прошел через конференц-зал, оставив меня с Артемом. Он явно ходит с оружием в наплечной кобуре. Даже в обычной жизни, даже в отеле, куда уже приехала его гвардия бодигардов. Правда, он зашел в мой номер в одной рубашке и без огнестрельных аксессуаров, что немного сбивает с толку.

Не захотел пугать девушку?

В этом брутальном самце из полукриминального мира действительно есть что-то от джентльмена?

— Отлично, — девушка довольно кивает, обходя меня по кругу. — Пойдемте за стол, проверим последние мелочи.

— Листок с текстом можно взять?

— Конечно, — отзывается Артем. — Можете даже читать с него, это тоже будет смотреться естественно. У вас же горе, мысли могут путаться… Делайте, как вам удобно.

Он смотрит на наручные часы.

— Я начну запускать прессу, съемка через пятнадцать минут. Лучше не тянуть, а то вы перегорите.

— А ваш босс подойдет? Господин Чертов?

— Да, он будет говорить после вас. Насчет официальной части, похороны и следствие. Его компания берет это под свой контроль.

— Прям как меня, — добавляю мысленно.

Я иду за девушкой-стилистом, которая указывает мне на стул по центру.

— Нужно еще запудрить! — восклицает она, подзывая визажиста. — Вы раскраснелись.

— Я все же нервничаю, — признаюсь.

— Глупости, тут нет ничего сложного.

— И опасного, — я усмехаюсь и нервным жестом подвигаю листок поближе.

Сейчас и правда не стоит нервничать. При большом скоплении народа, да и в центре города, не случится ничего плохого. Ведь это фасад. А вот что будет потом… Мне бы только не оказаться в подвале, где творятся грязные дела.

Рядом садится Артем. Он поправляет визитку с моим именем, а потом кивает кому-то из прессы. Я же одергиваю рукава пиджака и только сейчас понимаю, что мне следовало бы надеть черный костюм, а не бирюзовый. Боже! Пока что из меня получается ужасная вдова, прокол за проколом! Я бросаю красноречивый взгляд на девушку, которая занималась моей одеждой.

— Что-то не так? — она тут же подскакивает ко мне с вопросом.

— Я же в трауре, — шепчу ей. — Я должна быть в черном.

— Он достаточно темный.

— Бирюзовый?

— Аспидно-серый, если говорить точно, — она проводит пальцами по моему рукаву, приглаживая ткань. — И потом босс сказал, никакого черного.

Я не успеваю задать следующий вопрос. Артем прогоняет ее взмахом ладони и тут же берет слово. Он заводит официальную речь со скорбным видом, чтобы сообщить известные на данный момент факты и подвести к моему выступлению.

— …пока что неизвестно, что послужило причиной катастрофы, — голос Артема звучит обстоятельно и авторитетно. — Мы, как и все остальные, ждем заявлений от следствия. Мы открыты для сотрудничества с представителями власти, но остальных просим уважать частную жизнь. Мы требуем тишины. Случилась ужасная трагедия, и семья Лавровых не будет устраивать из нее спектакль на всю страну. Никаких интервью и публичных выступлений. Татьяна согласилась выступить перед камерами только сегодня.

Он поворачивается ко мне и заботливо подвигает микрофон. Я замечаю, как меняются жесты Артема. Вот кто здесь прирожденный актер! Он так смотрит на меня, что я сама верю, что я в глубоком трауре и держусь из последних сил.

— Да, спасибо, — я на секунду останавливаюсь, приводя мысли в порядок, и Артем тут же подает мне стакан воды.

В каком же циничном и фальшивом мире мы живем. Он только что сказал, что мы не будем устраивать из трагедии спектакль, а между тем мы все играем свои роли. Мне на лицо даже грим успели наложить.

— Я пока что не осознала и могу говорить сумбурно, — я произношу первый абзац текста, который успела выучить. — Я только хочу сказать, что я благодарна за помощь и участие. За все слова поддержки, цветы… Так случилось, что я сейчас в Волгограде, но мне передают все послания, которые приходят в наш дом в Москве. Особенно я хочу поблагодарить Александра Чертова. Он оказался рядом в трудную минуту и взял на себе все официальные вопросы.

Я отпиваю из предложенного бокала.

— Я никогда не была медийной личностью, и так и останется. В нашей семье перед камерами выступал Алексей. Мой муж был очень известен и уважаем, и я очень надеюсь, что погоня за рейтингами не испортит память о нем.

Артем до боли сжимает мою ладонь. Я непроизвольно останавливаюсь и выходит так, словно я беру передышку из-за нахлынувших эмоций.

— Татьяне сложно говорить, — отзывается Артем и кладет ладонь на мое плечо. — Мы можем отменить вопросы из зала, если вам трудно.

Говорит он мне, но довольно отчетливо, чтобы его слова уловили микрофоны.

— Да, конечно, — он кивает, хотя я не успеваю ничего сказать. — Я тогда предлагаю перенаправить оставшиеся вопросы господину Чертову. Минутку.

Он приподнимается из-за стола и утягивает меня за плечи следом. Он почти что обнимает меня, как будто я едва держусь на ногах и не сделаю и шага без его помощи. Вот от этого становится тошно. Мне казалось, что ужасно быть фиктивной женой, но быть фиктивной вдовой — еще хуже.

— А как же погибшая девушка? — раздается из зала. — Татьяна, вы знали ее? Есть предположения, кто мог находиться рядом с вашим мужем?

— Это по плану, не реагируйте, — бросает мне на ухо Артем, наклоняясь. — Эти вопросы висят в воздухе. Будет странно, если они не прозвучат.

Он не останавливается и спешно выводит меня в другую комнату. Мелькает табличка “служебное помещение” и я успеваю услышать низкий голос Чертова из конференц-зала прежде, чем дверь захлопывается.

— Вы молодец, — хвалит меня Артем, переводя дух. — Выглядели потерянно. Стоило добавить слез в голос, вообще бы было отлично.

— О чем будет говорить Чертов?

— Без понятия, — он усмехается. — Ему текстов никто не пишет. И да, кстати, вам нужно подписать некоторые бумаги.

— О чем речь?

— Вы сейчас сказали на камеру, что Чертов занимается всеми делами. Нужно всего лишь это документально закрепить. Мой босс станет вашим официальным представителем.

— Опекуном? — я усмехаюсь, чувствуя, как захлопывается ловушка.

— Ну нет, — Артем тянет с улыбкой. — Для этого с вами должно случиться что-то страшное. Инвалидность или умственная несостоятельность. Тогда да, он будет распоряжаться вашей судьбой как опекун.

Глава 6

Я отбрасываю ручку прочь. Она катится по столу и вскоре падает на пол. Артем кидает на меня непонимающий взгляд, словно его довод насчет “инвалидности и умственной несостоятельности” должен был убедить меня, а не испугать.