Путь Малфоя

Не всё она смогла сохранить; не всех своих целей она достигла; не всему смогла обучить детей и не увидела внуков… Но сил оставаться и продолжать жить по инерции больше не было. Да и интуиция, которая предупреждала о грозящей Люциусу беде, упорно твердила, что время пришло, и если промедлить сейчас, то можно уже никогда не успеть…

На утро лорд Драко Малфой, войдя в алтарный зал своего менора, обнаружит лишь горсть серого пепла на полу и почерневшие следы от проведения какого-то ритуала, который выпил почти все силы из алтаря.

Немолодой уже рыцарь, облачённый в белоснежный плащ, накинутый поверх лёгких дуэльных доспехов, ворвавшись в каюту, где спала маленькая принцесса, увидел беловолосого десятилетнего мальчика, осторожно раскачивающего люльку с сопящим младенцем. Сердце в груди мужчины едва не разорвалось в тот момент, когда приставленная следить за девочкой служанка, заламывая руки, прибежала к нему и заявила, что принц прогнал её из комнаты, когда она не смогла успокоить плачущую принцессу.

«Принц прогнал?» — вспоминая болезненного, бледного, абсолютно пассивного мальчика, который даже говорил и ел лишь тогда, когда его об этом просили, мужчина сразу же заподозрил подмену (Безликого убийцу, который уже разобрался с одним наследником и теперь готовился убить второго).

— Принц Визерис… — голос воина дрогнул, стоило мальчику повернуть голову и посмотреть на него какими-то сонными, но вполне осмысленными глазами. — Ваше Высочество, отойдите, пожалуйста, от принцессы Дейнерис: младенцы очень хрупкие, и если вы случайно её уроните… она может сломаться.

Произнося последние слова, Белый Плащ ощущал себя идиотом, который пытается объяснить другому идиоту что-то важное. Однако же, весь опыт общения с сыном Безумного Короля говорил, что именно эти слова он воспримет.

— Скажите… сэр… — медленно, словно бы не привык использовать свой голос, начал говорить принц. — Скажите… почему вы отправились в изгнание? Почему защищаете сына безумца, который привёл королевство к мятежу, явно отстающего в умственном развитии от сверстников, и его новорождённую сестру? Узурпатор ведь хорошо заплатил бы… за наши головы.

Мурашки побежали по спине бывалого воина, на лбу выступила испарина и руки непроизвольно сжались на рукояти меча. Кто бы ни был перед ним, это был не тот самый принц, которого он знал многие годы и даже пытался учить фехтованию, надеясь на то, что хотя бы это заставит ребёнка вынырнуть из всепоглощающей апатии. И вместе с тем, это был Визерис, а не какой-нибудь Безликий, либо же иная подмена: это ощущалось душой, а не глазами или слухом.

— Я клялся в верности вашей семье, мой принц, — тщательно подбирая слова, начал отвечать рыцарь, спиной ощущая взгляд Неведомого, который будто бы решал его судьбу. — Я пройду этот путь до конца и буду служить вам, как служил вашим отцу и матери.

— Хорошо, — мальчик смежил веки, а затем отвернулся и продолжил крайне бережно раскачивать люльку. — С сегодняшнего дня и до того момента, пока я не скажу обратного, меня зовут Люциус Малфой, а мою сестру — Нарцисса Малфой. Вам ясно это?

— Да, Ваше Высочество, — вытянулся в полный рост немолодой мужчина.

— Ступайте, сэр, — не оборачиваясь, приказал принц. — И скажите служанке, что принцессе пора сменить её наряд и приступить к трапезе…

Если бы сейчас кто-нибудь вошёл в небольшую, но довольно уютную каюту одинокого корабля, раскачивающегося на волнах Узкого Моря, его взгляду предстала бы умилительная картина: беловолосый худощавый мальчик с болезненно-бледным лицом сидел в кресле и, держа на руках завёрнутую в пелёнку недавно рождённую девочку, немигающим взглядом смотрел ей в глаза и мягко улыбался, едва заметно шевеля губами. Мальчиком, как несложно догадаться, являюсь я, а девочкой, как это ни удивительно — Нарцисса (спутать её ауру с кем-то другим даже в настолько свёрнутом состоянии попросту невозможно, да и нить магического брака говорит сама за себя).

Лишь ощутив всплеск силы и проявление связи, которую не ощущал с самого момента своей гибели, я — Визерис Таргариен — наконец-то сумел перебороть пелену безразличия, которую на разум нагоняет сильнейшее психическое истощение. Каково же было моё удивление, когда источником возмущения в фоне мира оказалась малышка Дейнерис… оказавшаяся переродившейся Нарциссой?!

«Нарси — золотце моё… На что же ты пошла, чтобы отправиться вслед за мной? Что же произошло там… после моей смерти? Победил ли Том, или его одолел Альбус? А как наши дети?.. Сколько вопросов, но на них пока что нет ответов. Я постараюсь тебе помочь проснуться как можно раньше, моя грациозная кобылица, но раньше чем через пять лет твоё новое тело не сможет принять взрослый разум волшебницы», — слегка покачивая сосредоточенно сопящий свёрток, транслирую через нашу связь и визуальный контакт всю свою любовь, желание защитить и бушующее в душе счастье…

Счастье… Наверное, для принца в изгнании, за жизнь которого готовы отвалить целую горку золотых кругляшей, у которого нет союзников, почти нет слуг, а вот недоброжелателей больше чем можно себе представить — это не самое подходящее чувство. Но заявляю с уверенностью, пока Нарси со мной, мне всё по плечу.

«Главное — не сложить свою голову столь же глупо, как это получилось в первый раз. Расслабляться нельзя, пусть здесь вроде бы и нет монстров вроде высших магов, но и я сейчас не в той форме, чтобы отбиться хотя бы от второкурсника Хогвартса», — прикрываю глаза и вслушиваюсь в тихое дыхание моей малышки, наконец-то задремавшей и видящей сладкие сны.

Почему-то когда говорят о перерождении, почти никогда не упоминают о том, с какими проблемами это происходит. Ритуал, который мы проводили для Тёмного Лорда, недаром потребовал участия почти трёх десятков не самых слабых волшебников, кучу жертв и подпитку от сильного родового алтаря. Даже представлять не хочу, что получилось бы, если бы тем же самым занимался какой-нибудь недоучка где-нибудь на кладбище, да ещё с использованием некачественных составляющих… Ну да не о том сейчас.

Методики сохранения своей личности помогли мне сохранить себя после гибели тела, но вот из мира меня выкинуло словно теннисный мячик после слишком сильного удара ракеткой. Ничего не могу сказать о том времени, когда у меня не было тела, так как восприятие сбоило, да и все ресурсы оказались сосредоточены на защите ядра личности, знаний и сохранении энергии. Всё же ориентированию в бестелесной форме меня никто не учил, а на полуформу трансгрессии (когда волшебник обращается в нематериальный дым) это вовсе не похоже.

Однако как бы там ни было, в какой-то момент меня затянуло в мир и притянуло к новому телу. Тут бы и начать радоваться, но выяснился неприятный факт: личность взрослого волшебника, пусть и слегка потрёпанная, не умещается в маленьком мозге младенца. Пришлось направлять собственные силы на то, чтобы моё же ментальное тело не выжгло новый сосуд души.

С первых же дней вселения у меня-Визериса болела голова, а также мне постоянно хотелось есть, так как мозг пожирал все поступающие ресурсы, требуя на своё развитие всё больше и больше. Какие-нибудь крестьяне, поняв только то, что ребёнок болен, сразу же избавились бы от него, но сыну короля подобной судьбы бояться не следовало.

Моя семья в этом мире… род сквибов, в которых почти не осталось следов магии, предки которых являлись потомственными драконологами, при помощи своих питомцев завоевавшими целый материк (большую его часть). Прибыли они из страны, которая погибла из-за массового извержения вулканов, что могло быть следствием неудачного ритуала высшего мага, а затем произошло вырождение…

Ни одна наука, в том числе и магия, не может развиваться и даже сохраняться на прежнем уровне, если нет сколь-нибудь большого количества носителей знаний. Изначально у Таргариенов были драконы и магия, которую люди связывали с владением этими магическими животными (обычная подмена причины и следствия), но вместо того, чтобы создать магическую школу вроде Хогвартса и устроить питомник своих монстров, они подались в политику, стали завоевателями и объединителями… забыв о том, что гарантировало их могущество.