Страница 59 из 66
— Усложнять — привычка человека. Этим он отличается от остального разумного мира. Ты не хочешь стать исключением из правила.
— Иван, не дави на меня. Я здесь, значит, мне не безразличен твой отъезд. Только мне нужно время. — В голосе Литы была слышна мольба.
— Сколько? Для чего? Мне хватило нескольких минут, чтобы забыть о том, что ты была женой моего отца. — Мартов осторожно приподнял лицо женщины, коснувшись кончиками пальцев ее подбородка. — Не опускай глаз. Ты снова хочешь только слышать голос, Его голос? Он не отпускает тебя или ты сама не желаешь расстаться? Ответь, скажи правду. Нет? Бог с тобой…
Лита молчала. Она чувствовала себя маленькой провинившейся девочкой, которая ждет наказания за проступок. А вместо этого получает муку прощения. Иван опустил руки. Он стоял перед нею, словно по стойке смирно, подчеркивая позой напряженность ситуации. Откуда-то сверху раздался голос, возвещающий начало регистрации на его рейс. Он вздрогнул и нахмурился. Все-таки эта минута настала.
— Мне пора, — тихо сказал Иван.
— Я не буду провожать тебя до последнего шага. Не стану смотреть, как ты заходишь в самолет, и он улетает, унося тебя навсегда. — Иван попробовал что-то возмущенно возразить, но Лита мягко прикрыла ему рот ладонью. Он тут же поцеловал ее, сильнее прижав руками к горячим губам. Лита отдернула руку, словно обжигаясь. — Не спорь. Это лихорадка, которая пройдет дома. Ты снова окунешься в свои заботы, свои привычки. В них нет места для меня. Ты поймешь это, вернувшись в Штаты.
— Ты не поверила мне…
— Я уверена, что все пройдет. И мы такие молодцы, что не стали с головой окунаться в водоворот страстей. Страсть не бывает долгой, чаще о ней приходится сожалеть. Лихорадка проходит, оставляя в душе шрамы. Зачем нам они? Тысячи километров — расстояние достаточное, чтобы избавиться от недуга.
— С каких пор любовь для тебя стала болезнью? — усмехнулся Иван.
— Хватит вопросов, прошу тебя. — Снова объявили о регистрации пассажиров. — Тебе пора.
— Подожди. Ты все время говоришь о моих чувствах. А что насчет твоих?
Лита приблизилась к Мартову, коснулась ладонями его лица. Черные глаза, не мигая, смотрели на нее. Она чувствовала себя загипнотизированной магией его взгляда. Он будто давал ей команду, и, безоговорочно следуя ей, Лита нежно тронула губами кончики рта Ивана, один раз, другой, третий…
Стоун с Викой, улыбаясь, наблюдали за тем, как слились в страстном, ослепляющем поцелуе Лита и Мартов. Эта красивая пара приковывала к себе взгляды. Время неумолимо шло, приближая миг, когда нужно снова ощутить горький вкус расставания, вместо сладкого нектара поцелуя. Лита осторожно отстранилась от Ивана, продолжая смотреть ему в глаза. Она пыталась отчетливо запечатлеть последние минуты, чтобы потом, вечером, снова, как любимый добрый кинофильм, прокрутить все в памяти.
— Прощай, — прошептала она, восстанавливая сбившееся дыхание. — Это не может иметь продолжения. Ты скоро сам убедишься. Эйфория пройдет, и ты трезво посмотришь на вещи.
— Я влюблен, а ты хочешь, чтобы я мыслил трезво.
— Прощай, Иван Мартов.
— До встречи, — так же тихо ответил Мартов. — Я люблю тебя. Я хочу сказать это так, как говорят сотни лет все влюбленные. Единственная фраза, вызывающая полет души. Три слова, способные изменить мир. Они делают тебя сильнее, красивее. Ты подарила мне это необыкновенное чувство. Я оставляю здесь свое сердце. Ты готова беречь, согревать его?
— Да, — негромко ответила Лита, чувствуя, как предательски подкашиваются колени и волна нежности готова выплеснуться на Ивана хотя бы еще одним горячим поцелуем. Отвечая ее мыслям, Мартов обнял ее, закрыв глаза. Лите показалось, что он не сможет разжать рук. Медленно освобождая ее из плена объятия, Иван глубоко вздохнул. — Ты рискуешь опоздать на самолет. Вон твои друзья отчаянно машут тебе.
— Я готов. — Иван взял стоящую на полу большую сумку с вещами и улыбнулся. — Ты любишь сюрпризы?
— Только хорошие.
— Я подготовлю тебе один, будь готова.
— Если я буду готова, то это не считается сюрпризом, — засмеялась Лита. Она нашла в себе силы казаться веселой, чтобы он запомнил ее именно такой: смеющейся, легкой, загадочной.
— Люблю тебя. Целуй Жорку и привет Елене Васильевне. Адрес моей электронной почты не изменился, — начиная медленно двигаться в сторону ожидающих его Джона и Вики, сказал Мартов.
— Я не похожа на пушкинскую Татьяну. Никогда не смогу первой написать тебе, — заметила, усмехнувшись, Лита.
— Ты будешь второй, потому что это я говорю тебе «люблю». — Иван в последний раз махнул рукой, перекинул сумку через плечо и решительно зашагал прочь. Расстояние между ними увеличивалось, внутри у Литы происходило отчаянное сражение: все естество пыталось дать выход чувствам. Мартов шел не оглядываясь.
Лита стояла, с досадой кусая губы: не так они расстались, не то она говорила. Она должна была сказать, что увидела в нем отца для Жорки. Она могла дать понять, что он — первый мужчина, за долгое время добровольного одиночества вырвавший ее из плена прошлого. Почему она сказала, что благодарна ему и никогда не забудет времени, проведенного вместе!
Ивана уже не было видно. Лита вдруг побежала наверх, где с открытой площадки можно было наблюдать, как пассажиры подъезжают к трапу и заходят в самолет. Мартова говорила, что не станет наблюдать за этим, но, задыхаясь от быстрого бега, очнулась уже у высоких перил рядом с множеством людей, провожающих взглядом своих близких, друзей, любимых. Она нашла свободное место, с которого можно было наблюдать за происходящим вдалеке. Водитель маленького автобуса доставил к самолету пассажиров. Ивана она сразу выделила из потока, движущегося вверх по трапу. Мартов медленно поднимался, за ним шел Стоун. Именно он решил оглянуться. Увидев застывшую Литу, тронул за руку Ивана. Тот уже стоял у входа в самолет, обменявшись приветственными фразами со стюардессой.
Мартова заметила, как он резко развернулся и поднял руку к глазам, защищаясь от яркого солнечного света. Лита подалась вперед, на мгновение забыв, что перед нею перила, и дальше нельзя ступить и шагу. Господи, как же он далеко! Теперь нет смысла кричать — не услышит. Лита поняла, что он смотрит на нее, выслушивая недовольство остальных пассажиров, следующих за ним. Тогда она прижала руки к груди и, словно вырвав сердце, взяла его в ладони. Потом подняла руки вверх и подбросила в сторону Ивана. Он понял ее жест и показал, что поймал бесценный дар. Поцеловав видимое только им двоим трепещущее сердце, Иван еще мгновение смотрел на Литу. Он, за ним Стоун и другие пассажиры вошли в самолет. Стюардесса закрыла дверь. Трап поехал в сторону здания аэропорта. Белоснежный лайнер медленно, словно нехотя, начал двигаться по взлетной полосе. Наконец набранной мощи стало достаточно для отрыва от земли. Самолет казался огромной птицей, с гулом рассекавшей воздух. Размеры ее становились все меньше. Превратившись в серебристую точку на голубом небе, она неспешно двигалась. Лита наблюдала за нею, пока от напряжения не заслезились глаза.
— Терпеть не могу долгие проводы, — раздался над ухом женский голос. Лита оглянулась — рядом стояла Вика.
— Простите, я вас не заметила, — пожала плечами Мартова.
— Я только поднялась, а тут вы. Я думала, что вы тоже не любительница сентиментальных сцен. Нет ничего более неестественного, чем вокзалы и аэропорты. Здесь расставание, отчаянные обещания, нелепые слезы. И курить нельзя. А так хочется. — Лита улыбнулась. Она давно покончила с этой привычкой, но понимающе посмотрела на Вику. — Вы не курите?
— Нет.
— Конечно, вам сигарета просто не к лицу.
— Бросила, а раньше курила и много.
— Поделитесь способом расстаться с этой чудовищной зависимостью, — попросила девушка, когда они начались спускаться по лестнице, ведущей в просторный холл аэропорта.
— Я дала слово любимому человеку. Он не выносил запаха дыма, — коротко ответила Лита.