Страница 45 из 66
Стеблова резко закрыла альбом и положила его на место, с глаз долой. Что это она вдруг взъелась на Литу? Прошлой ночью они поговорили так, как никогда. Одна позволила себе жаловаться, чего раньше не бывало. Другая — помочь, чего раньше не смела предложить. Такое единение возможно только ночью. Утром все выглядит иначе, хотя Елена Васильевна не отказывалась ни от единого произнесенного тогда слова.
Почему же она пытается обвинить Литу в том, что столько лет прощалось Светлане? Их даже сравнивать нельзя, как сухое и мокрое, воду и огонь. И тут Стеблову осенило. В ней взыграла ревность, такое элементарное, примитивное чувство. Столько лет не виделись они с Ваней, а сравнить, сколько времени он провел с нею, а сколько с Литой… То-то и оно. Мартова интересовала его гораздо больше, чем женщина, на глазах и не без помощи которой он вырос. Настоящий мужской подход.
Елена Васильевна выключила свет и легла в кровать. Подложила ладони под щеку, как в детстве учила ее старшая сестра. Она многому ее учила, ведь больше некому было. Родителей Стеблова не помнила. Только старшая сестра и тетя Оля. Деревенский дом, нищета, полуголодное существование. Потом неудачное замужество… Стоп. Туда ход закрыт. Нарушение установленных, устоявшихся правил получается. Елена Васильевна много лет назад запретила себе вспоминать, поэтому разрешенными воспоминаниями стало все, связанное с Мартовыми. Ворочаясь, женщина пыталась уснуть. Сейчас придет это приятное состояние полусна-полуяви, когда постепенно отключаешься, оставляя без надзора подсознание. Время вещих видений, смесь призрачного и реального. В этот момент Елена Васильевна поняла, что не держит зла, обид на Литу. В конце концов, ей и самой приходило в голову, что Иван — один из немногих мужчин, который мог бы вырвать Литу из плена собственных запретов. Какой бомбой разорвалась бы весть об их союзе! Стеблова улыбнулась. Ее погрузившееся в дремоту сознание быстро нарисовало суету газетчиков, броские заголовки статей. С этими фантазиями Елена Васильевна погрузилась в глубокий сон. Этажом выше, не раздевшись, свернувшись на постели калачиком, лежала Лита. Она уснула мгновенно, только голова коснулась подушки. Завтрашнее пробуждение принесет ей массу вопросов. Первым, самым простым будет: «Не приснился ли мне вчерашний день?»
В офис Лита приехала раньше всех. Поднялась ни свет ни заря. Заглянула к Жорке: спит, раскинув ручки, ножки. Привела себя в порядок и, выпив чашку крепкого кофе, собралась на работу на своем «мондео». Уже выезжая из гаража, увидела на пороге удивленную Елену Васильевну. Хорошо, что впечатления от вчерашнего гостя откладываются еще хотя бы на полдня. Лите было бы трудно разговаривать об этом с утра. Помахав Стебловой из открытого окна автомобиля, Лита сильнее нажала педаль газа. Впереди предстояло несколько минут блаженства — загородная трасса, где можно не смотреть на показания спидометра. Лита мчалась, предвкушая встречу с Леськой. Она должна помочь ей разобраться в том, что происходит. И происходит ли вообще что-нибудь или только ее проснувшаяся фантазия разыгралась? Как странно: объясняя людям ситуации, в которые они попадают, сама она не могла понять, что творится у нее в душе. Лита усмехнулась: сапожник без сапог. Загородная дорога подошла к концу. Щит с названием города умерил пыл Мартовой. Размеренно проезжая знакомые улицы, она не воспринимала картины за окном. Она была погружена в свои мысли, а фон мало интересовал ее. Наконец припарковав машину, Лита взяла сумочку с переднего сиденья и направилась к офису. Открыла дверь. Вот Саша удивится, подумает, что у хозяйки появились новые привычки. А ведь все очень просто. Кажется, она влюбилась. Боясь и убегая от обосновывающегося внутри чувства, Лита примчалась на работу. Здесь ей обычно удавалось полностью отключиться от собственных проблем. Лита надеялась, что и сегодня будет то же самое.
Мартова отперла кабинет, раскрыла окна, впуская в прогретое, душное помещение свежий утренний воздух. Потом похозяйничала в приемной, решив освежить и ее. Хотелось полить цветы, но это сразу насторожит Шмелеву. Она начнет приглядываться к ней, слишком пристально следить за ее движениями. До обеда далеко, бабские разговоры намечаются на вторую половину дня. Наверняка Ларисе тоже есть о чем рассказать. Ее эпопея с Русланом, кажется, входит в новую стадию. Разберемся. Воодушевленная, в приподнятом настроении, Лита села за свой стол и включила компьютер.
В приемной послышался шум, и через несколько мгновений в кабинет заглянул Саша.
— Доброе утро, Аэлита Владимировна, — улыбаясь, поприветствовал он Мартову.
— Доброе, очень доброе, Саша. Как дела? Как выходной?
— Насыщен событиями. Я люблю, когда так.
— Кто ж не любит, — согласилась Лита.
— А вот и Лариса Алексеевна, — сказал Саша. — Доброе утро.
— Привет всем! — По игривому тону Шмелевой можно было сделать вывод, что она тоже неплохо провела воскресенье. — Пить хочется ужасно. Саш, есть у нас в холодильнике что-нибудь очень холодненькое?
— А как же. — Саша поставил ей на стол бутылку сразу запотевшей кока-колы.
— Спасибо, ты меня спас. — Налив себе в стакан напиток, Лариса заглянула в кабинет. — Доброе утро, глаза в глаза.
— Доброе, — улыбнулась Лита, заметив, как горят глаза подруги. — Чувствую, что мы не дождемся начала обеденного перерыва.
— Кто тут начальник? — поперхнувшись, сказала Лариса. — В его силах произвести сдвижки по времени.
— Нет, ребята, работа есть работа. Все побоку, понедельник — это вам не шуточки. Тут всякого ожидать можно.
— И блондина, и брюнета, и даже рыжего? — нарочито широко раскрыв глаза, спросила Лариса. Тут же рассмеялась, увидев, как Саша грозит ей пальцем. — Все, включаю режим рабочего настроения.
— Давай, установка на труд! — более строгим, чем обычно, голосом сказала Лита.
— Ладно, Кашпировский. Вхожу в состояние работы с отдачей, — прикрывая дверь кабинета, протяжно проговорила Шмелева.
Через пару минут она постучала и зашла, держа в руках список клиентов на сегодняшний день. Их было семеро.
— Кого больше, мужчин или женщин? — вдруг спросила Мартова.
— Женщин, — ответила Лариса.
— Вот, елки, а я загадала… Да ладно, баловство это.
— Непонятно, но интригует.
— Новые фамилии есть? — поинтересовалась Лита.
— Да, двое. Мужчина: Карпов Виктор Леонидович и Тарасова Кристина Валентиновна.
— Замечательно. Значит, предстоят новые истории.
— Тебе спокойно можно романы писать, — заметила Лариса. — Столько сюжетов тебе на блюдечке приносят. Пиши только.
— Ладно. Пусть каждый занимается своим делом. Меня к перу не тянет. Кстати, идеи о расширении бизнеса есть. Поговорим за обедом.
— Предстоит столько разговоров, что на еду не останется времени.
— Значит, получится двойная польза: максимум информации, минимум калорий.
— Кофе приготовить? — спросила Шмелева.
— Нет, спасибо. Я утром себя крепеньким побаловала. Уснула вчера как убитая, а проснулась ни свет ни заря.
— Чтобы не начать засыпать тебя вопросами, я лучше выйду.
— Хорошо, Лариса Алексеевна. Приступим к очередному понедельнику. Новую трудовую неделю предлагаю считать открытой! — строго произнесла Лита и обратила все внимание на компьютер.
Шмелева тихо прикрыла за собой дверь. В приемной уже сидел клиент.
— Простите, но мы начинаем через пятнадцать минут, — обратилась Лариса к мужчине средних лет, который явно очень нервничал. — Может, хотите чего-нибудь выпить: кофе, холодные напитки?
— Благодарю, просто воды, если можно, — неожиданно приятным голосом произнес посетитель. Голос совершенно не сочетался с его серой, ничем не примечательной внешностью. Он мог бы с успехом стать ведущим на радио. Проникновенный, грудной голос приковывал внимание. Воображение рисовало высокого, стройного, сильного юношу, на которого безумно хочется посмотреть. Реально смотреть было не на что. Напротив Ларисы сидел маленького роста, с намечающимся овалом животика, почти лысый мужчина с беспокойным взглядом глубоко посаженных карих глаз. Единственное, что бросалось в глаза, — дорогая одежда, золотые часы, вычищенные до блеска туфли. Отключив мобильный телефон, новый посетитель ерзал в кресле, как на раскаленных углях. Шмелева опытным взглядом определила, что перед нею «денежный мешок», так она называла богатеньких мужичков. Выпив воды, он с облегчением вздохнул и чуть более расслабленно устроился в кресле.