Ловушка Силы

Он позвал, а я согласился. Не оставлять же его одного после такого дня. Я, конечно, совершенно не знал, что делать, но, наверное, всё само пойдёт. Поговорим, посидим. Может, ещё одну чашку разобьёт.

Конечно, мы сразу пришли на кухню, и отец заварил чай. Я сидел, молча уставившись на скатерть: на белом фоне пестрели золотистые вензеля. Катька бы одобрила дизайн. Я водил пальцем по выпуклому рисунку и думал, как бы не разболтать отцу о Фиолетовом и Оранжевом. Выпивка всегда развязывала мне язык, а на поминках пришлось приложиться, и не раз. Отец, кстати, хмельным не выглядел. Кремень.

Он поставил передо мной знакомый уже японский чайник, а затем две чёрные керамические чашки без ручек. Их глубокий землистый цвет напомнил мне о чёрном прямоугольнике, куда сегодня опускали гроб. Я не смог сдержаться и ляпнул:

– Как думаешь, есть там что? За чертой?

Отец вздрогнул, его рука замерла на полпути к чайнику. Через секунду он медленно продолжил движение:

– Ты же знаешь, я атеист. Хотя после этих событий поверишь во что угодно. Проклятие моё... – Он вздохнул. Светло-зеленая ароматная струйка устремилась из носика чайника в чашку. – А Лидия верила, да. Она вообще увлекалась чем-то странным. Йога, медитации, всё палки эти вонючие в квартире жгла. Подруги её странные. Видел их на похоронах?

Я кивнул.

– Ушли, не попрощались даже. – Отец нахмурился и поставил чайник. Вышло немного неловко, и фарфор жалобно звякнул. – Подруги. В Индию с ними ездила. А я тут волновался, пока она там была неизвестно где. Говорил ей, лучше бы детей завели, или нашла бы себе дело какое. Вместо всей этой ерунды: саморазвитие, медитации. Сегодня это модно стало. Эх, да что теперь! Всё равно вон как вышло.

Он махнул рукой, задумчиво посмотрел в черную бездну чашки и взглянул на меня, как мне показалось, с надеждой.

– Может, и есть что там. Не может ведь быть так: раз и всё.

Я снова кивнул:

– Не может.

Отец выдохнул, поморщился и одним махом, как стопку водки, осушил чашку.

– Катя твоя – хорошая девушка. Знаешь что? У меня тут есть одна вещь. Сейчас.

Он вышел, долго шебуршал чем-то в соседней комнате и вернулся с небольшой бархатной коробочкой чёрного цвета. Протянул мне.

– Лидии купил. День рождения у неё скоро… теперь уже не пригодится. Кате подари.

В коробочке на белой подкладке лежал браслет. С виду серебряный. Плетёные завитушки хитро соединялись друг с другом, образуя ажурный узор.

– Ей понравится. Но не знаю, как воспримет…

– Так ты и не говори, что от меня, сам подари, – отец покачал головой. – Всему тебя учить надо! Эх.

Кивнув, я спрятал коробочку в карман. Спорить с отцом бесполезно. Особенно, когда он взял такой тон.

– Спасибо.

Дома про браслет я забыл напрочь. Стрелки часов уже приближались к полуночи, и дико хотелось спать. Катька валялась на разложенном диване с ноутом, оставив для освещения только ночник. Это было мне на руку. Следы на щиколотках она заметить не должна.

Я забрался под одеяло, и, чмокнув девушку в упругую щёчку, спросил для приличия про дела на работе. В свою очередь Катька начала сыпать вопросами о том, как прошли похороны. Я старался отвечать, чувствуя, как слипаются веки и тяжелеет голова. В какой-то момент что-то во мне перестало сопротивляться, и, прервавшись на полуслове, я со страшной скоростью полетел вниз. В глазах потемнело. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что это прямой вход в сновидение. Кажется, на форумах писали, что хорошо входить вот так. Вспомнить, почему помешало приземление на что-то мягкое.

Через несколько секунд перед глазами проявилась картинка: сплетение ветвей облетающего осеннего дерева на фоне серого неба. Я поворочался и сел, чтобы оглядеться. Кладбище. Но не то, где сегодня хоронили Лидуню. Какое-то а-ля европейское, старинное. Среди голых корявых деревьев тут и там возвышались остроконечные макушки склепов. Один был совсем рядом. Готический стиль. Серые с чёрным налётом плиты испещрены замысловатыми знаками. Под крышей склепа расположились уродливые горгульи, вероятно, охраняющие могилу от непрошенных гостей. Одна из них повернула голову в мою сторону, оживая прямо на глазах. Камень под её лапами посыпался вниз мелкой крошкой.

Я подскочил, чтобы дать дёру, но это оказалось не так-то просто. Ноги вязли словно в киселе. Почему же так тяжело идти? Чтобы доковылять до ограды, пришлось приложить титанические усилия. Всё время казалось, что горгулья вот-вот вопьётся в спину. Я вышел через кованую калитку и только тогда оглянулся. Горгулья замерла и снова казалась каменной. Наверное, охраняет только территорию склепа, или вообще показалось: где это видано, чтобы горгульи оживали и нападали на людей? Я пожал плечами и осмотрелся. Передо мной тянулась широкая, устланная осенними листьями тропа. Она петляла между коваными оградами. Повсюду, насколько хватало глаз, маячили остроконечные крыши склепов и ветви деревьев на фоне белесого неба. Непонятно, в какую сторону идти, чтобы отсюда выбраться. Повернув наугад, я заковылял направо.

Они появились из ниоткуда совсем рядом. Двое с длинными белыми волосами, одетые в чёрные кожаные плащи. Готы? Или того хуже – сатанисты. Только их здесь повстречать и не хватало. Кто знает, чего от таких ждать. Я отступил назад, но один из них быстро подскочил ко мне и схватил за руку. Достаточно было взглянуть в его фиолетовые глаза, чтобы всё вспомнить.

– Осознался? – спросил он.

Я кивнул, припоминая прошлые наши встречи, и не мог решить, бежать или оставаться на месте.

– Времени мало, – продолжил Фиолетовый. – Она близко. Теперь помочь мы тебе не сможем, только предупредим – это самое большее, что теперь можно сделать. Ведьма не должна знать, что мы были здесь.

Оранжевый подошёл и пощёлкал пальцами у меня перед носом:

– Держи концентрацию и запоминай. У ведьмы будет сорок дней, чтобы зацепить тебя энергетическими крюками. А потом она перетащит твоё тело и сознание в пространство сновидений.

– А так можно? – перебил я.

– Сложно, но можно, – кивнул Фиолетовый.

– Прикольно!

– Ни фига это не прикольно! – передразнил меня Оранжевый и залепил пощёчину.

В ушах зазвенело, и мир внезапно стал чётким. Почти как реал, только едва уловимое ощущение какой-то невесомости, комфорта тела давало понять, что я в сновидении.

Оранжевый кивнул и продолжил:

– Она вытащит тебя, чтобы убить. Сновиденный мир – только переходная точка. Дальше она откроет портал в мир неорганов. Физическое тело, энергетическое, сознание – всё пойдёт им на корм.

– Кому?

– Неорганам – сущностям неорганического мира. Ты – пропуск для её вечного существования и их мире. Непрерывность сознания, памяти, личности – вот что она получит взамен, – раздражённо объяснил Оранжевый.

Я попытался обобщить услышанное.

– То есть вы говорите, что моя мачеха собирается жить вечно в каком-то ином мире, и для этого она скормит меня тамошним тварям?!

Звучало дико.

– Именно, – кивнул Оранжевый.

– Может, вы её того? Ну, не могли бы вы мне помочь?

Оранжевый фыркнул, а Фиолетовый покачал головой:

– За ней – неорганы. Мы не можем и не станем биться со своими. Наш с тобой уговор этого не предусматривал. Но кое-что мы для тебя сделали. Неорганы не будут ей помогать в борьбе с тобой. Воюйте один на один.

– Призрачный шанс, – хмыкнул Оранжевый и повёл носом. – Она близко.

Внутри у меня всё тревожно сжалось, и я вцепился в плечо Фиолетового:

– А о каком уговоре вы сейчас? Наш уговор?

– Ты не помнишь, – ответил он, отстраняясь. – Но помним мы.

– Расскажем, если выживешь, – пообещал Оранжевый и взмахнул рукой, с лязгом выпуская когти. – А это – чтобы наш разговор не показался тебе пустым сном!

Я не успел отскочить. Стальные лезвия мелькнули возле лица и полоснули по плечу.

Позади парочки вспыхнул синий шар, по его поверхности зазмеились серебристые трещины. Близнецы шагнули внутрь.