Не тот господин

— Ага.

— Так нет у нас рабского рынка, он тут один на несколько дней пути. Нужно тебе в Пайрон-Дидъ съездить, — стражник назвал город, куда изначально везли меня с девушками работорговцами.

— Совсем никак не продать?

— Не-а.

— Понял, — потом махнул рукой своим спутницам. — Разворачиваемся.

— Что? — немедленно возмутились горничные. — Мы договаривались…

— Разворачиваемся, блядь! Что вам в этом слове не ясно? — заорал я.

Те кое-как развернули свои повозки, и наш караван покатил назад, откуда пришёл. Спустя два часа я приказал сворачивать в лес. Оставив мышку с молчуньей сторожить наше добро, я погнал всех остальных в чащу. Побледневшие пленники, почуяв беду, начали умолять меня «не губите, милорд, дети малые дома ждут, старики-родители умрут без их поддержки».

— Нанима, ты свой колышек не выбросила? — хмуро спросил я.

— Нет, Санёк! — крикнула крольчиха, будто солдат на плацу и показала названный предмет.

При виде шипастой деревяшки, измазанной засохшей кровью и от этого выглядевшей очень устрашающе, пленники заткнулись и шустро рванули вперёд.

Очень скоро я нашёл то, что было нужно.

— Стойте.

От моих слов все замерли.

Пленники сначала посмотрели на меня, потом перевели взгляды на глубокую яму, рядом с которой я их остановил, и вновь посмотрели на меня.

— Н-нет, милорд, не надо, — взмолился работорговец.

— Продайте нас хоть кому, только не убивайте, — поддержал его целитель.

— Кому продать? В Шинисе вы никому не нужны. А везти вас на рабский рынок я не собираюсь. И кормить вас не собираюсь.

— Может, отпустите, а? — предложил один из охранников. — Мы поклянёмся, что никому не расскажем про вас, милорд, и не станем мстить либо как-то иначе чинить неприятности.

Остальные пленные часто закивали головами, поддерживая его.

— Отпустить? После того, как вы меня хотели рабом сделать? Вы ебанутые, что ли? Око за око, зуб за зуб, — с этими словами я выстрелил чарами, как из пулемёта. Одному досталась молния, второму сосулька в переносицу, третий схлопотал парализацию, четвёртый был сбит каменным кулаком по черепу, а пятого свалила на землю волшебная лоза, оплетя ноги. При этом он приложился затылком о крупный корень дерева и вырубился. Шестой упал на колени, а потом скрючился в позе эмбриона, хрипя и царапая шею ногтями, вдохнув сначала ядовитое облако, а затем ядовитые споры. Из-за ошейника они ослабели в несколько раз, и потому первоуровневые заклинания — зато их усиливал магический талант «мастер магии» — отлично работали против них. — Свяжите их.

Когда мои спутницы скрутили оглушённых мужчин. Я стал поочерёдно на каждого накладывать несколько чар: сон, ядовитый шип, ядовитое облако, ядовитую кровь, слабость и парализацию. Вышло не быстро. Я даже пожалел, что решил использовать магию, а не быстренько перерезать им горло. Но, сука, рука не поднялась. А вот чары — это другое дело.

Девушек я не стал заставлять пачкать руки не потому, что весь из себя такой благородный. На хер эту чушь для сказочек, где единороги какают радугой. Просто эти уроды тронули меня. И я не хочу перекладывать месть на чужие плечи. Сейчас не бой, где я плохой помощник. Ну, и магию немного прокачал, чего уж тут. Цинично и выгодно, всё так.

«Ни одна падла не уйдёт безнаказанной, — мрачно подумал я, с отвращением смотря на дело рук своих. — И трактирщик гнида однажды получит своё».

Я урод? Да мне по хуй, кто там что думает. Я отомстил — вот это важно, всё остальное придуманная мораль теми, кто боится мести за свои гнусности или не имеет воли ответить обидчику.

Комплекс заклинаний быстро сделал своё дело, отправив на небеса пленников.

— Снимите с них ошейники и скиньте в яму.

— А что сам не сделаешь это? — возмутилась Нанима. — ты их убил, ты и возись с мертвецами.

— Ты не охерела ли часом, ушастая? — прищурился я. — Напомнить, кому ты служишь в данный момент?

— Урод, — припечатала она, шагнула к телам, наклонилась и взяла первое за ногу.

— Эй, а ошейник?

Когда последний труп оказался в яме, я использовал несколько заклинаний из магии земли, чтобы обрушить стенки. Не уверен что это так уж защитит их от хищников охочих до падали, но оставить трупы просто валяться в лесу не мог. Наверное, это психическая деформация после просмотра тысяч фильмов, где персонажи всегда прятали дело рук своих — криминальные трупы.

— Погнали обратно, — сказал я спутницам.

Настроение было препоганейшим. Наверное, создатель этого перса что-то подшаманил в настройках морали и психики, так как я себя чувствовал погано, но точно не ощущал подход депресняка. Или всё дело в кажущейся нереальности из-за игровой составляющей, на чём зациклилось подсознание? Потому массовое убийство меня и тронуло постольку-поскольку?

«Или ты просто моральный урод и скрытый маньяк, Саня, — припечатал я себя. — А с другой стороны, один человек как-то говорил себе: тварь я дрожащая или право имею? И хочется ему ответить вот что: как раз тварью я себя если и хочу ощущать, то точно не дрожащей. Так что, пошли все на хуй!».

Когда проезжал сквозь ворота Шиниса, знакомый стражник поинтересовался, куда я подевал рабов.

— По дороге на рабский рынок встретил своих коллег и решил им уступить по дешёвке свой товар, — буркнул я. — Потому и решил вернуться, что до вашего города было всё-таки ближе.

— А почему цену скинул? — полюбопытствуй стражник.

— Рабы жрут много. Пока доехал, как раз разница оказалась бы в их желудках. Всё? Или что-то ещё хочешь спросить?

— Проезжай, — махнул он рукой.