Страница 8 из 139
Едва последний из зэков вывалился, как дверь транспортника закрылась. Вертикальные двигатели корабля, мигающего разноцветными огнями, взревели, испуская снопы пламени, с которыми он начал подниматься, расплавляя верхний слой льда. И без того огорошенных людей обдало аэродинамической волной, от которой немногие устоявшие на ногах полетели вниз об лед.
Стоя на четвереньках, с трудом борясь с кружением в голове от удара, я устремил взгляд вперед — и увидел, как три мощных снегохода, освещая себе путь мощными фарами дальнего света, стремительно удаляются от нас по узкой заснеженной горной дорожке, окаймленной скалами. Один из охранников, сидя на заднем снегоходе лицом к нам, отсоединил пристегнутый к снегоходу конец цепи — и тот упал в снег. Охранник весело помахал нам на прощание рукой.
Не в силах совладать с дрожью от лютого мороза, я бегло огляделся по сторонам в поисках спасения. Невозможно было понять, день сейчас или ночь — небо было плотно затянуто свинцово-серым покровом, погружающим мир в вечные сумерки. Из-за сильной снежной метели видимость не превышала пары сотен ярдов. В пределах этого расстояния я видел лишь острые крутые скалы, присыпанные снегом, испещренные узкими трещинами, из которых валил густой пар. Лишь один раз в жизни не приходилось наблюдать такие ландшафты — во время операции «Скайшредер» в Кордильерах, в 2090-ом. Однако там я был в полном альпинистском снаряжении.
— Д-дерьмо, — прошептал я, чувствуя, как зуб перестает попадать на зуб.
Тем временем шок, парализовавший вывалившихся из салона зэков, миновал. Все, кто был в состоянии, не сговариваясь, дали деру в том направлении, в котором считали нужным. Как и следовало ожидать, последствия этого оказались катастрофическими. Кто-то в своей летней обуви на гладкой подошве сразу же поскользнулся и рухнул. Кто-то столкнулся со своими собратьями из-за перепутавшихся цепей. Кто-то сумел сойти с ледяного покрова и отбежать на пару ярдов, но его остановила натянутая цепь.
— С-с-стойте! Стойте все! Н-надо д-действовать слаженно! — закричал я, держась свободной рукой за цепь, которой меня с силой волокло в ту сторону, куда тянул сосед.
Но ко мне мало кто прислушивался.
— К черту это все! Надо валить! Валим отсюда! — бормотал брутальный коренастый чернокожий с татуировкой на лице, упрямо пытаясь тянуть своего соседа в сторону, противоположную той, где скрылись снегоходы.
— Нам туда!!! — возразил я, гневно тыкая в направлении снегоходов. — Иначе замерзнем!
— К черту! Туда не пойду! — тут же возразил Хейз. — Пошли они, суки!
— А-а-а-а!!! Ты куда тянешь?!!! — вдруг панически закричал голос Фрэнк.
Взглянув в сторону источника воплей, я заметил, как Фрэнк и еще один заключенный, упираясь разъезжающимися на льду ногами, едва-едва сдерживают чернокожего дикаря, который с яростью и упрямством носорога рвется в сторону трещин, из которых валит пар. Похоже, он не понял или не слышал предостережений на этот счет, и инстинктивно стремился к источнику тепла.
— Да остановись ты, сукин сын! — кричал сосед Фрэнка.
Убедившись, что даже всего напряжения его чудовищных сил не хватает, чтобы достичь цели, дикарь гневно обернулся назад и его зрачки уставились на упирающегося Фрэнка, которого он, похоже, посчитал главным препятствием на пути к спасению.
— Э! Э, ты чего?!! — почуяв опасность, вскричал тот.
Миг спустя дикарь сшиб его на лед и уселся верхом, схватив за шкирку и гневно бормоча что-то дрожащим от мороза голосом, назидательно указывая в сторону сгустков пара.
— Да нельзя туда! Нельзя, бляха! — в отчаянии орал тот.
В этот момент земля под ногами слегка вздрогнула — и из такой же трещины, пролегающей по другую сторону тропы, с грохотом взметнулась в небо струя горячей воды, разбрасывая в разные стороны мелкие осколки камней. Заключенные, оказавшиеся ближе всего к внезапно проявившему себе гейзеру, инстинктивно отшатнулись. Покосившись яростным взглядом на столб кипящей воды и пара, дикарь с ненавистью и отчаянием пробормотал себе под нос что-то на своем наречии. Хватка его рук, сжимающих жертву, кажется, ослабла.
— Понял теперь, дубина стоеросовая?! Заживо свариться хочешь?! — вскричал Фрэнк, которого он едва не удушил.
Я, тем временем, встретился взглядом с Матео. Латиноамериканец морщился, держась мерзнувшей рукой о кровоточащую ссадину на лбу, которую он заработал, ударившись о лед. О покрасневшие щеки бывшего легионера ударялись колючие снежинки, а изо рта вырывался пар.
— Матео! Нам надо быстро драпать за снегоходами! Иначе превратимся в гребаные ледышки! — воззвал я к нему, зазывающе подергивая за цепь.
— Хочешь плясать под дудку этих говнюков?! — возмутился тот, сплюнув.
— Или так, или сдохнуть!
— Он прав! — поддержал меня Фрэнк, вставая на ноги.
— Черта с два! Я туда не пойду! — заупрямился чернокожий с татуировкой.
Матео какое-то время раздумывал, хмурясь и закусывая обледеневшую губу, прежде чем яростно зарычать и нехотя признать:
— Черт! Похоже, выхода нет!
Достигнуть взаимопонимания, имея семнадцать связанных между собой злых мерзнущих социопатов, некоторые из которых даже не говорят на одном языке, казалось совершенно невыполнимой задачей. Но смертельная опасность, грозившая нам всем, подстегнула у каждого инстинкт самосохранения и мобилизовала их ресурсы. После короткой яростной перепалки с элементами толкотни и парой оплеух в адрес нескольких зэков, не желавших двигаться в нужную сторону, хрупкий консенсус был достигнут.
— Все! Хватит! Погнали! — вскричал наконец один из мужиков, находящийся у головы колонны.
Уже через минуту нестройная колонна скованных цепью людей, некоторые из которых по-прежнему собачились и упрямо пытались тянуть в другую сторону, словно огромная сороконожка, неловко поползла по заснеженной горной дорожке, ориентируясь по следам от протекторов, оставленных снегоходами на снежном покрове.
Скоро заряд адреналина, подстегнувший внутренние силы организма, начал слабнуть. Возникли ощущения, характерные для переохлаждения. Дыхание было тяжелым. Челюсть дрожала так, что я уже не мог контролировать этого движения. В замерзших и промокших ступнях я ощущал нехорошее покалывание. Оглянувшись по сторонам, я увидел, что другие чувствуют себя не лучше. Некоторые были так слабы, что их приходилось буквально волочить за собой.
Когда тропинка взяла резкий уклон вверх, скорость колонны еще сильнее замедлилась. Из-за продолжающейся метели следы от рессор на снегу становились все менее заметными, а шум снегоходов впереди давно уже затих. Еще немного — и на очередном повороте нам будет просто не ясно, куда двигаться дальше.
— В-вижу сияние. Сияние, сияние, сияние. В-вижу свет, — тихо бормотал сзади едва волочащие ноги безумный старик.
— Н-нужно ид-д-ти б-быстрее! — с трудом выдавил я из себя обрывки связных слов, дергая за цепь, чтобы подстегнуть его.
Когда мы преодолели подъем, из-за завесы метели показалась темная громада скал. Я готов был поклясться, что раз или два видел у подножья одной скалы мигающий красный огонек, прежде чем его снова скрывала от меня метель.
— Вон там! Там! — подтвердил мою догадку один из заключенных.
К этому времени переохлаждение и ощущение подступающего обморожения достигли уже той стадии, при которой даже у самых упрямых зэков отпало желание искать удачу в каком-то другом направлении. Весть о том, что спасение от лютого мороза, может быть, уже близко, подстегнула всех — и тридцать четыре ноги наконец начали ступать более бодро и слаженно. В какой-то момент, на спуске, все даже перешли на бег трусцой, но из-за одного из отстающих, споткнувшегося и подвернувшего ногу, темп снова замедлился.
— А-а-а, сука! — с ненавистью повернувшись назад, прорычало Матео, лицо которого к этому моменту стало бледным до синевы. — Если б можно было бросить этого хренового недоумка тут, я бы сделал это, не задумываясь!
Пару сотен шагов колонна преодолела довольно бодро. После очередного подъема огонек, раньше мелькавший впереди лишь время от времени, стал виден отчетливо. Мигающая красная лампа находилась над металлическими воротами прямо в скальной породе, к которым вела тропа. Дотуда было еще ярдов триста.