Страница 136 из 139
Я слушал это, едва сдерживая гнев.
— После операции в Мериде директор СБС Дель Сото приказал свернуть проект. Патридж уже активно готовился к сделке с лидерами Консорциума, и больше не желал усугублять конфликт с нами. Им была спланирована операция по уничтожению лидеров оппозиции под видом действий Сопротивления, после которой Протектор должен был выступить с заявлением, призывающим всех забыть о разногласиях и объединиться против «общей террористической угрозы». За кулисами этого заявления должна была состояться «сделка века» с лидерами Консорциума, по условиям которой власть и влияние должны были быть распределены на паритетных условиях, при сохранении за Патриджем должности Протектора. У него были все основания думать, что мы согласимся на «мировую» на таких условиях. Относительно тебя было решено, что без общественной поддержки ты существенной угрозы не представляешь, и тебя лучше пока оставить в покое, а Чхон — позднее сможет сделать с тобой все, что захочет. По поручению Чхона, группа Колда издали следила, не вмешиваясь, за твоими «задушевными беседами» с бывшим сослуживцем Карпентером и бывшим однокурсником Торричелли. Они оба были тихо устранены после того, как ты ушел.
С этими словами Нагано широко улыбнулся.
— Вот тут-то ты и превратился в «черного лебедя». Кто мог предвидеть, что ты вдруг захочешь пообщаться с Захери, и что у него в закромах окажутся записи Карима Рамади, компрометирующие Патриджа? Кто мог предвидеть, что ты перешлешь их Анне Миллер, а та — опубликует их на весь свет? Кто мог предсказать, что евразийцы перебросят тебя в Подгорицу, где ты спасешь жизни лидеров оппозиции? Судьба жестоко посмеялась над теми, кто задрал нос, полагая, что властен над ней. Очень многим людям пришлось выбрасывать свои планы в корзину и срочно строить новые. «Сделка века» состоялась, ибо такова была логика истории. Но несколько не в том формате, как полагал старина Патридж.
— Очень удачно для вас, — кисло заметил я.
— Да, пожалуй, — не стал спорить Нагано. — Если бы это не произошло случайно — это стоило бы спланировать. Тебя интересует, что с Чхоном? Что ж, наиболее кратким и честным ответом будет ответ — «все нормально». Патриджу его услуги в ближайшее время не понадобятся. Однако в силу многих причин Чхон оказался надежно укрыт под зонтиком обещанного сэру Уоллесу иммунитета. Никому не выгодно вытаскивать его на свет Божий. И это не произойдет.
— У меня на этот счет может быть иное мнение, — заметил я.
— Я не желаю верить, что ты настолько сильно переоцениваешь свое влияние, Димитрис, дабы полагать, что твое мнение на этот счет имеет большое значение. Ты был марионеткой всю свою сознательную жизнь, за исключением крайне короткого промежутка времени менее чем в сутки, когда тебе случайно удалось нарушить множество разных планов. Этой случайности больше не будет суждено повториться. Чхону не составит никакого труда уничтожить тебя и всех, кто тебе дорог. Поверь мне, я очень хорошо и давно знаю этого человека. Ты до сих пор жив лишь потому, что он никогда не видел в тебе противника. В реальном противостоянии с ним у тебя не будет никаких шансов. И никто в мире тебе не поможет.
— В чем же тогда предложение, для которого вы меня пригласили? Сдаться?
— Я не могу предложить тебе месть и торжество над твоим противником, Димитрис. Никто тебе этого не предложит. Но я могу предложить тебе иммунитет. Мы с Робером Фламини знакомы очень давно. У меня есть много причин выполнить его просьбу, и получить право на ответную услугу. Так что я готов гарантировать, что ты, Лаура, ваш будущий ребенок, и ваши друзья — будут неприкосновенны.
— Сомневаюсь, что вы, или кто-либо другой в этом мире, в силах заставить Чхона делать что-то или не делать чего-то, — скептически покачал головой я. — Мне придется всю мою жизнь оглядываться через плечо, опасаться за себя, за Лори, за нашу дочь…
— Я никогда не обещаю того, что не в состоянии выполнить, — покачал головой Нагано.
С этими словами он щёлкнул пальцем — и один из аквариумов, за которым секунду назад виднелись кораллы, вдруг погас. Это оказался воздушный дисплей. На самом же дела за стеклом стояли силуэту нескольких людей. Я привстал на костылях и сделал несколько шагов в том направлении. С каждым следующим шагом сомнения устранялись. Из-за стекла на меня смотрел, усмехаясь, сам Чхон. За его спиной стояли, словно каменные истуканы, великан Тайсон Блэк и мрачный, как всегда, Колд.
— Ты! — прошипел сквозь зубы я, с ненавистью уставившись на Чхона.
— Давай обойдемся хоть раз без театральных эффектов, триста двадцать четвертый, — презрительно сплюнул тот. — Или у тебя вообще нет другого режима поведения, кроме режима эпического героя из сраного фильма, снятого по комиксам для 12-летних? Ты меня искал? Вот он — я. Что ты хочешь сказать мне? Я бы мог сейчас войти к тебе и прикончить голыми руками то, что от тебя осталось, ровно за секунду. Помощь Блэка или Колда мне бы не понадобилось. Хочешь закончить все так? Это было бы вполне в стиле идиотского и дешевого героического жанра, в котором ты прожил свою жизнь. Я убил бы тебя. Потом пошел бы к твоей беззащитной девке, трахнул бы ее, и тоже убил бы. Так ведь положено по законам жанра?
— Гаррисон и Окифора тоже думали, что они очень круты, — прошептал я, глядя на него с ненавистью сквозь стекло.
— Ты убил их только потому, что тебе позволили это сделать. Все это время ты был на мушке у моих бойцов. Сильно торжествовал? Весьма забавно было смотреть на это со стороны. Но, надо признаться, зрелище было приятное. Драться я тебя все-таки сумел научить вполне себе сносно. Это — единственное, что мне в тебе нравится. Кроме твоей феноменальной живучести, само собой. Очень жаль, что мы с тобой оказались физиологически несовместимы. Если бы не это, можешь не сомневаться — твой мозг давно бы гнил в пакете для отходов, а возможностями твоего уникального организма пользовался бы тот, кто этого намного больше достоин.
— Да пошел ты, ублюдок! Думаешь, ты победил?! Не спеши, говнюк! Однажды мне уже удалось спутать карты кое-кому посерьезнее, чем ты! Может быть, удастся и еще раз…
— Никто никому не будет путать карт, — раздался позади усталый голос Нагано. — Мы ведь не для этого тут собрались, верно?
Чхон посмотрел на меня с ненавистью и презрением.
— Ты слишком много о себе возомнил, триста двадцать четвертый. Ты правда думаешь, что я сплю и вижу, как перерезать глотку твоей холеной шлюшке, или утопить вашего еще не родившегося щенка? Да мне на вас глубоко насрать. Я пережевывал и высерал сотни таких, как вы, задолго до того, как ты появился на свет. Ты — вошь на страницах истории. У тебя был шанс занять в ней более достойное место. Но ты просрал его, как последний кретин. И мне плевать, что будет с тобой дальше. Если такова воля сэнсэя Нагано, я готов больше не беспокоить тебя до конца твоей жизни — жалкой, убогой, пустой и бессмысленной. Наслаждайся участью, которую ты себе избрал.
— Да ну? А что будет с твоими дьявольскими программами, которые ты курируешь? Что будет с другими людьми, которые стали и еще станут жертвами твоих экспериментов?
— А вот это — уже не твое собачье дело. Прогресс движется вперед, и всем плевать на узколобых консервативных кретинов, которые не желают видеть логики истории! — гневно ответил на это Чхон.
Сзади донесся умиротворенный голос Нагано.
— Один из пунктов договоренностей, достигнутых во время Канберрской Встречи, касается ограничения экспериментов. Корпоративный сектор согласился пойти на некоторые уступки в этом отношении, дабы не опережать ход истории. Человечеству нужно время, чтобы подготовиться к некоторым изменениям.
— Я не верю в эти сказки, — покачал головой я. — Все эти эксперименты будут продолжаться тайно в какой-то глухомани, выведенной из-под всех юрисдикций с помощью различных юридических уловок!
— А если и так — разве ты имеешь власть изменить это? — пожал плечами сэнсэй. — Сейчас здесь идет торг не о судьбе человечества, а о твоей судьбе. У тебя есть уникальный шанс на новую жизнь. Им стоит воспользоваться. Умный человек должен знать, когда пора остановиться, уметь идти на компромиссы и трезво оценивать свои силы, а также силы противников, и, самое главное — силы природы, которым никто и ничто не в состоянии противостоять. Если ты не пожелаешь принять повороты истории, какими они есть, будешь пытаться повернуть ее вспять — жернова истории просто сотрут тебя в пыль. А мир останется таким, каков есть. Это — тоже выбор. Мои древние соотечественники, самураи, часто делали выбор в пользу верной гибели, веря, что они сохраняют при этом честь и достоинство. Но при взгляде на их поступки с высоты тех знаний, которые имеет человечество на пороге XXII века, возникают сомнения, не были ли те поступки сущей глупостью.