The Мечты

Так и этот вечер был предсказуем, и она бы могла с точностью до минуты рассказать последовательность будущих событий, если бы не один маленький сюрприз, подготовленный вовсе не именинником.

Моджеевский приехал за ней из своего офиса, когда она уже была готова. Ему, чтобы переодеться, нужно было совсем немного времени. После они отправились в ресторан. Тот находился загородом, на берегу моря, и столики стояли прямо на пляже, а маленький оркестр играл танго. Роман был очаровательно хорош собой в светлом пиджаке и с обаятельной улыбкой сошедшей с глянца кинозвезды. Он пил вино, много говорил и смотрел на Женю так, будто бы предпочел съесть ее вместо ужина.

Да и сама Женя выглядела настоящей принцессой в темном кружевном коктейльном платье с контрастной аппликацией. В ушах ее поблескивали серьги, привезенные Романом, а собранные в элегантную прическу волосы соответствовали и платью, и мероприятию. Этому же событию соответствовала и коробка в крафтовой бумаге, пристроенная у края стола и ожидавшая своего часа.

Наконец, улучив момент затишья между порывами Роминой энергии, Женя протянула ему эту самую коробку и проговорила с улыбкой:

- Я долго думала, что тебе подарить. Хотелось что-то такое, чего у тебя еще нет. А это сложно, ну если не считать участок на Луне.

- Стыдно признаться, но я думал об участке, - рассмеялся Моджеевский, принимая подарок и, несмотря на смех, пристально глядя Жене в глаза, что теперь делал часто, будто боялся упустить какие-то изменения. – Мелкий Бодька отцу моему проболтался, он тогда еще живой и вполне бодрый был... так тот сказал, что я хуже буржуя, на смех поднял. Выдал, что я все побережье застроил, решил еще и Луну испортить.

- Ты же не будешь портить Луну? – прищурившись, поинтересовалась Женя.

- Да она от моего вмешательства только лучше станет! Или ты сомневаешься в моем таланте? – усмехнулся он, развязывая тесемки и разворачивая бумагу. Когда его пальцы добрались до коробки, расплылся в восторженной улыбке, разглядывая изображение на картоне. Жене на мгновение показалось, что он даже рот раскрыл.

- Это то, что я думаю? – выдохнул Роман.

- Я не сомневаюсь в твоих талантах, - мотнула головой Женя, не намереваясь раскрывать сюрприз. Моджеевский только выдохнул и увлеченно продолжил свое нелегкое дело по распечатыванию коробки. И через минуту в его руках оказалась потрясающе реалистичная модель административного самолета Пьяджо Аванти. Роман ровнее сел на стуле, разглядывая его как нечто совершенно невероятное, и вполне походило на то, что даже настоящему летательному средству передвижения он бы так не радовался, как сейчас этой игрушке.

- Вау, - пробормотал Моджеевский и вернулся взглядом к Женьке. – Это... вау!

- Теперь у тебя есть самолет.

- Это значит, что теперь у меня совсем нет недостатков?

- А у меня?

- Ты потрясающая. Я... – он сглотнул и медленно положил модель на стол, чтобы протянуть к ней руку. – Я... не знаю, за что ты мне досталась. Может, когда-то какую-то старушку через дорогу перевел, я не помню...

- Ну разве только в ранней молодости, - веселилась Женя, вкладывая свою ладонь в его. – Потом ты явно перестал ходить пешком.

- Не помню, - повторил Роман. – Я в шестнадцать уже на мопеде гонял. Давай потанцуем, а?

- Давай.

Моджеевский поднялся и потянул ее вверх, за собой. И она пошла, глядя на море, сейчас тихонько плещущееся прибрежными волнами.

Площадка для танцев здесь была совсем маленькая, сколоченная из досок прямо над водой, и походила на деревянную баржу, украшенную яркими лампочками-огоньками, как в старом кино. Сейчас они были на ней совсем одни. Моджеевский вел ее в танце и нежно касался губами виска. Его движения были размеренными и уверенными, как все, что он делал. Ему подходило танго. Ему, черт возьми, вообще все на свете подходило, и не любить этого человека было невозможно.

Но тем не менее, обычно люди спрашивают «за что мне это» - когда в горе взывают к небесам. У него же вышло с точностью да наоборот. Ей казалось, что он счастлив с нею. За что она ему?

- Жень, - шепнул Роман ей на ухо, когда мелодия сменилась в очередной раз, страсть превращая в нежность.

- М? – так же негромко мурлыкнула Женя, в который раз позволяя себе увлечься сказкой. Он помолчал, обдумывая то, что хочет сказать. А едва заговорил, его голос звучал так, будто бы он волнуется, что было Моджеевскому несвойственно.

- Ты знаешь... – услышала она, когда он уткнулся лбом в ее лоб. – Если бы я не сделал предложение тебе в Италии, я бы сделал его сегодня... А ты... ты согласилась бы?

- Согласилась бы, Ром, - кивнула Женя. Все свои глупые измышления она затолкала поглубже, под корку, туда, откуда лучше не давать им выхода. С ней случилось то, что просто не могло случиться ни при каких раскладах. А вот случилось! С ней! Как там она рассуждала? Принять правильное решение. Вот и принимай, Евгения Андреевна. Самое правильное решение своей жизни, которое не спишешь на обстоятельства. Оно зависит только от себя самой. – Конечно же, согласилась бы.

Моджеевский облегчённо выдохнул, будто и правда боялся услышать другой ответ. Пусть даже и в свой день рождения. Притянул Женю к себе ещё теснее и проговорил:

- Хорошая моя... Я тебя так люб...

И разрывая его признание на две части, одна из которых успела сорваться с губ, а вторая не была произнесена, в кармане Роминых брюк зазвонил телефон, в очередной раз не давая ему послать все к черту и быть здесь и сейчас только для себя.

Он вздрогнул и глянул на Женьку в некоторой растерянности.

А она улыбнулась и сказала:

- Если уж не отключил его – то слушай. Принимай поздравления.

Впрочем, в поздравлениях ли дело, ни один из них утверждать не мог с абсолютной уверенностью. Потому что, когда Моджеевский вытащил трубку, на экране радостно отображалось Нинкино имя.

Роман скрежетнул зубами, взглянул на Женину реакцию, которая сейчас была совершенно непонятной. И наконец принял звонок.

- Да, Нина! – выпалил он, не отрываясь от Жени.

- Рома, здравствуй! – раздался в трубке голос бывшей. И был тоже малопонятным – ровным, но несколько напряженным. – С днем рождения тебя, дорогой. Желаю тебе, чтобы мечты твои исполнялись. Ну и счастья, конечно. Его много не бывает.

От «дорогого» Моджеевский, если честно, даже икнул. Она не поздравила его ни разу ни с одним праздником за все прошедшие три года с их разрыва. И этот неожиданный порыв немало его удивил. Но ещё больше насторожил тон, которым Нина произносила слова поздравлений. Совершенно непонятный тон, а ведь он давно изучил любые интонации голоса бывшей за столько-то лет их не самого плохого брака.

- Спасибо, - буркнул Ромка, - сегодня я вполне счастлив. Ты как? Здорова? Все нормально?

- А мы с детьми тебе подарок приготовили, - продолжала своё Нина. – Я завезти хотела, но… ой… не получится.

Последнее она выдохнула будто с трудом.

- Я не дома. Что случилось-то?

- Да ничего, - отмахнулась Нина. – Упала.

- Как это упала? – не понял он.

- Ну как люди падают!

- Растяпа! Сильно грохнулась? Хотя если за руль не можешь, то явно сильно.

- В голове звенит, - грустно усмехнулась Нина. – И нога распухла.

- Ого! Ты в больнице хоть была? Или врача вызвала?

- Само пройдет.

- Ты всегда крайне безответственно относилась к своему здоровью, - нахмурился Моджеевский. – А если сотрясение у тебя? А если перелом? Оно же не сразу последствия дает. Вызывай скорую!

- Не буду, - упрямо буркнула бывшая. – Танюшку только напугаю. На ночь компресс сделаю и повязку тугую. А голова… полежу.

- Напугаешь ты ее, если сознание потеряешь! Или еще чего похуже! Ты какого черта такая упертая?

- Да ничего не случится, отлежусь, - голос стал совсем тихим, и вдруг Нина заявила чуть оживленнее: - И вообще! Я не собиралась тебе об этом говорить. У тебя праздник. Хорошо погулять!