Страница 9 из 13
Из чего делать биоморфов в отсутствие Топи? Варианта два: восприимчивые к мутагенному излучению жидкости – вода и магма. С водой Паук уже поработал. Не с океаном, конечно, а с мелкими озерами на острове. Они уже достаточно изменились под его воздействием. Вода загустела и, смешиваясь с донным илом, постепенно превращалась в субстанцию, годную для создания боевых тварей. Скоро местные озера превратятся в трясины – отдаленное подобие таганайской Топи, но ждать некогда: твари нужны уже сейчас.
Прямой контакт с водой больше не требовался: мутная жижа, которой наполнялись озера острова, была практически готова к формированию биоморфов. У Паука уже имелся соответствующий опыт, причем весьма свежий и богатый. Мозг работал на автопилоте, формируя нужные образы, и доминант манипулировал энергетическими потоками уверенно, повторяя многократно пройденные в недавнем прошлом этапы формирования биоморфов. Разумеется, здесь имелись свои нюансы: в данном случае требовались не просто тупые биологические машины для убийства, им придется сформировать несколько более сложный мозг и вложить кое-какие дополнительные функции. К тому же местная среда все еще несколько более инертна, чем таганайская Топь, и менее восприимчива к воздействию: все же прошло еще слишком мало времени с того момента, как Паук начал с ней работать. Разумеется, пока не могло идти и речи ни о каком самозародившемся разуме, как это было там, где Топь сама помогала своему хозяину создавать чудовищ, понимая его с полумысли и подхватывая все энергетические манипуляции. Здесь же приходилось напрягаться, чтобы лепить нужное из твердоватого «пластилина» физической реальности и жестко диктовать свежезародившейся биомассе каждый шаг, каждую мелочь. Там недодумки и недоделки исправляла сама Топь, тут это выльется в дефекты самих тварей. Поэтому требовалась высочайшая концентрация. Но доминанту было не привыкать: когда он создавал в Таганайской Зоне аномалию-убийцу, работа была еще более тонкая и кропотливая. Правда, о таких объемах энергии, которые он тогда потратил на этот смертоносный шедевр, теперь приходилось только мечтать. Но это временно, пока Источник лежит на дне морском, разумеется.
Ну вот, кажется, получается. Паук стоял на склоне вулкана Атсонупури и смотрел, как из мутной лужи, в которую превратилось Лесозаводское озеро, вылезают биоморфы. Жуткие, уродливые, в чем-то даже гротескные. Но не на вкус доминанта. У него понятия о красоте по сравнению с человеческими изменились до неузнаваемости. Да он уже и не мыслил подобными категориями: во главу угла ставилась функциональность, и только она. Всего тварей было шесть. Универсальных: они могли плавать, ходить по земле и летать, а также кусать и рвать на части. Правда, для погружения в желоб они пока слабоваты – их доминант использует тут, на подхвате, и отправит к Новым в Советскую Гавань. А для океана он слепит особых монстров из куда более подходящего материала – магмы. До нее тут совсем недалеко: на острове целых восемь вулканов, из которых как минимум четыре – активные. Кратер одного из них как раз находился тремя сотнями метров выше. Но что такое для Измененного четвертой ступени эти триста метров? Прокачанное до невероятного уровня тело Паука стало настоящей биологической машиной. Стремительный подъем (не такой, конечно, стремительный, как у сверхбыстрых Измененных, но тоже очень впечатляющий) – и он уже стоит на краю кратера.
Горячее сердце этого временно дремлющего вулкана пульсировало где-то внизу. Паук его четко ощущал и потянулся к нему своими энергетическими руками. Пробуждать вулкан пока не входило в планы доминанта. Может быть, немного позже. А сейчас… Магма, конечно, не мутагенная болотная жижа, в ней больше от изначальной реальности Земли, но суть ее – первозданный хаос. С таким материалом Паук может работать. Он чуть усмехнулся и опустил свои энергетические руки в жидкий огонь.
«А-а-а-а! Огонь!» – этот крик зародился внутри Глеба, но так и не вырвался наружу. Сейчас он воспринимает все через органы чувств Паука, и воображение подсказывает ему, что жидкий огонь – это ужасно больно. Но Паук ничего не чувствует и начинает делать с этой огненной рекой, текущей в недрах земли, какие-то невероятные вещи. Глебу страшно и одновременно жутко любопытно. Мальчик хочет смотреть, но в то же время понимает: пленившее его чудовище в данный момент полностью погружено в процесс работы с этим огнем, а значит, наверное, слегка ослабило контроль над ним, Глебом. Это дает шанс, хоть и маленький… Если не вырваться, то хотя бы позвать. Того, кто услышит. Если на этом острове не осталось никого в здравом уме, значит, на соседнем… Далеко не докричаться.
«Помогите! Помогите! Вытащите меня! Паук! Я у него в плену! Найдите моих папу и маму! Я Глеб! Помогите! Помогите! Услышьте же меня хоть кто-нибудь! Я в плену у Паука! Вытащите меня…»
Боль. Резкий приступ боли буквально раскалывает голову Глеба, и он едва не теряет сознание, а перед глазами возникает пелена багрового тумана. Глеб кричит от боли и ужаса. Вернее, пытается кричать, но он бессилен нарушить тишину, и на глаза его выступают слезы отчаяния.
«Заткнись, щенок сувайворский! – эхом долетает до него злая мысль Паука. – Все равно тебя никто не услышит. Я займусь тобой позже».
И сквозь багровую пелену проступают пугающие образы. Мальчик видит их глазами Паука. Жуткие, словно порождения самого дикого кошмара, чудовища, черно-багровые, слепленные из частично затвердевшей огненной массы из недр земли, лезут по наклонным стенкам кратера вулкана, спеша вырваться наружу. И Глеб чувствует удовлетворение Паука, сотворившего их, первых солдат своей безумной армии. Удовлетворение создателя чудовищ.
Одна из тварей словно чувствует полный ужаса взгляд мальчика, поворачивается к нему и рычит. В глубине ее пасти, утыканной острейшими, как у крокодила, зубами, бурлит жидкое пламя. Для Глеба это уже слишком, и его сознание гаснет во мраке.
Ари проснулась с криком. Не осмысленным, а каким-то бессвязно-эмоциональным. Такое с ней в последний раз случалось… она уже не помнила когда: жизнь до изменения давно уже подернулась дымкой забвения. Ари колотила крупная дрожь, пальцы обеих рук сжимались в кулаки. Только нижняя часть тела оставалась лежать мертвой неподвижной колодой, словно и впрямь была сделана из дерева.
В комнату ворвался бородатый отживший. В его глазах светилась нешуточная тревога. И как с удивлением поняла Ари, это была тревога за нее. Но сейчас ей было не до того, чтобы разгадывать эту загадку.
– Эй, ты в порядке? – пожалуй, ничего глупее отживший спросить не мог.
– Нет! – буркнула Ари. – Не в порядке! И если так пойдет дальше, я сойду с ума!
Глава 5
Игорь и Ари
– Сойдешь с ума? Почему? – удивился Игорь Бахтин.
– Он кричит, – нехотя проронила незнакомка. – Постоянно кричит в моей голове. Зовет на помощь.
– Кто «он»?
– Мальчик… Я его не знаю, никогда не видела. Но слышу его голос…
Замешательство отразилось во взгляде Игоря, и шатенка закатила глаза.
– Ну вот, теперь ты считаешь меня сумасшедшей.
– Не считаю, – Игорь покачал головой. – Я видел, как ты остановила туман. Ты Измененная, да?
– Пятерка за догадливость, – буркнула она.
– И… какие у тебя способности?
Незнакомка напряглась:
– А тебе зачем? В АПБР меня сдать хочешь?
Игорь даже замер, ошеломленный таким предположением.
– С чего вдруг? Да и откуда в нашей глуши возьмется АПБР? От сырости, что ли?
Незнакомка какое-то время смотрела на него испытующим взглядом, а потом кивнула. Видимо, решила поверить.
Что греха таить, Бахтину рядом с Измененной было неуютно: кто ее знает, что у нее на уме? Слухами о таких, как она, земля полнилась. Что они совершенно бесчувственные, что им человека убить – как комара прихлопнуть. Эта, похоже, ничего такого делать не собиралась. То ли не могла, то ли из-за своей временной беспомощности чувствовала, что Игорь ей пока нужен. Но долго ли такое положение дел продлится? Бахтин слышал, что у Измененных сильная регенерация. Может, восстановится, и поминай тогда как звали сердобольного смотрителя маяка, решившего спасти незнакомую молодую женщину…