Стальной сапог

Марк выдержал паузу, чтобы убедиться – его собеседник понимает, о чём идёт речь. Тот кивнул в знак этого.

– Ему как раз Ниппон и пришлось завоёвывать. Одну жену в бою добыл. Вторую – я в подробности не вдавался. И братья у меня есть сводные, и сёстры. Только я, пожалуй, впервые их увижу.

Воздухолётчик вздохнул – младшего брата он видел. Ему тогда одиннадцать исполнилось. А про остальных лишь слышал. Когда родитель в Славгород приезжал – удалось пересечься на минутку. Ким Чжун нахмурился:

– А как думаешь – примет семья твоя бывшую рабыню?

Марк словно припечатал:

– Примет! И полюбит, как я. Потому как сердце у Вон золотое…

… Так и пролетело путешествие по морю незаметно, в разговорах, да беседах дружеских. Крепко сдружились за дорогу корёсец и сын тамплиера. Да и жёны их, несмотря на давнее знакомство, искреннюю симпатию друг к другу чувствовали. Ни кичилась бывшая аристократка своего превосходства, как ровню Чжи Вон приняла. Делилась с ней секретами семейной жизни, житейскими премудростями, женскими хитростями без утайки. Словом, добрались до Торжка, там и расстались. Ким Чжун с семьёй на карету почтовую сел, да в Куско отбыл, женщины расплакались при прощании, мужчины обнялись крепко, да удачи друг другу пожелали. Потом, когда исчез из виду фургон, быками запряжённый, отправилась парочка в свою дорогу – в стольный Славград, Приказ воздухолётный. По прибытии Вон чуть в обморок не упала – каменные дома повсюду, улицы широкие, мощёные тёсаным камнем, чистота, порядок, свежесть. Народ приветливый, добрый. Словно в другой мир попала. Так оно для неё и было. Остановились на станции почтовой, и Марк отправился в Указ, дела решать. До беда отсутствовал, а как явился, весёлый и довольный, да обнял свою половину, закружил в воздухе, счастливей всех на свете почувствовала себя молодая корёска. И впервые в жизни искренне поблагодарила Истинную Троицу за то счастье, что ей выпало. Мужа её вызвали, чтобы вручить под командование новый отряд на самых новейших махинах воздушных. Лишь одно счастье омрачало – спустя месяц отправиться супруг на войну с монгами. Князь славов решил избавить мир от монгов. Уничтожить их державу, войска перебить, народы под их рукой от ига лютого избавить. Страшно за мужа. Боязно. Не дай, что случиться. Одна надежда на то, что в небеса монгам не дотянуться, а потому увернность есть, что вернётся супруг живой и невредимый с этой войны. А ещё – что Марк идёт не земли чужие завоёвывать, да простых людей грабить. Справедливая это война. Честная. Ибо наслышана Чжи Вон про то, что монги творят на завоёванных землях. И согласна с князем славов – жить такие на земле нелюди не должны… Только вечером в гостиницу, где пара молодая остановилась, посыльный из дворца княжьего пожаловал. Князь Дар со своей супругой пожелали приёмного сына увидеть и супругу его. Испугалась Вон, побелела от страха – что нужно столь высоким людям от её мужа и её, ничтожной, бывшей рабыни? А ну как… Да только страхи её быстро развеялись. Приняли их ласково. Напоили чаем, какао, накормили сладкими заешками. Дивилась на корёску Льот, сохранившая в своём возрасте и стройность стана девичьего, и даром смотрела. Не было у Вон ни дара скрытого, ни талантов особых. Кроме одного – беззаветной преданности супругу своему. А ещё – бесконечной любви. И колебался Дар, стоит ли обрекать молодых и счастливых на то, что задумал он очень давно, когда ещё слабый, хилый мальчик ступил на палубу корача тамплиеров, в Державу славов отправляющегося. Но ещё раз подумав за ничего незначащей беседой, отбросил князь сомнения и приступил к делу:

– Хочу поручить тебе, Марк, дело для государства нашего крайне важное и секретное.

Насторожились оба. Нахмурился молодой воин, предчувствуя недоброе, а Дар сурово взглянул в его синие очи, продолжил:

– Хочу поручить тебе дело тайное.

Тут и Вон сердцем почуяла неладное…

– Нужно будет поехать в логово Трёхликого, да осесть там. Денег мы дадим. Сказку[12] придумали уже. Купить тебе поместье, замок во франкской земле, и править там людьми. А нам, в Державу, сведения поставлять, что в Европе старой твориться. Ну и людям нашим помогать. Засылать видоков[13] в земли окрестные, выведывать секреты разные, что нового твориться, что измыслили интересного, и нам вести посылать. В крепость Поющих Птиц.

Туча тучей стал Марк. Потемнел ликом. А у Вон на глазах слёзы выступили. Почуяла сердцем бедная, что придётся проститься с любимым на век. Навсегда… Льот смотреть на влюблённых не смогла, даль ей до слёз корёску. Ведь не сможет Марк взять её с собой. Уж слишком лик у девы чужой для тех мест. Обвинят в ведьмовстве, сожгут живьём, поскольку не похожа ни на кого из тех, кто живёт в Европе. Значит, один для неё выбор – в Державе славов жить. У отца Марка. Либо, коли пожелает, в Корё вернуться. Там о ней позаботятся. А супруг девы молчит, лишь всё темнее лицом становится. Молвил, наконец, глухо:

– Очень… Надо?

– Коли откажешься – винить не стану. Но ты речь знаешь, обычаи. Конечно, изменилось многое, но по сказке ты долго в Святых для поклонников Распятого долго был. Потому спишется многое на это. И решил вернуться домой, в родные разбогатев. Родитель твой уже стар для таких вещей. А ты – молод, силён, умом не обижен и храбростью. Потому и пал выбор княжий на тебя. Понимаю, что только женился, только счастье обрёл, Марк. Но… Долг на каждом из нас. Перед государем нашим, перед Державой славов. Даёт земля наша много каждому из живущих здесь благ. Но и требует, чтобы пользующийся благами её, был готов в любой миг, коли потребно, отдать сей долг. Даже ценой жизни. Так что решишь, Марк Мауберг? Барон фон Гейер?

…С тонким звоном разлетелась на кусочки мелкие чашка глины тонкой синского фарфора в руке могучей. Опустил голову воин, глухо, через силу, произнёс:

– А… Вон? Супруга моя?

– Не оставим её милостью нашей. Клянусь.

Ответствовал князь. Потом поднялся из-за стола, вновь взглянул взором отеческим на молодых, друг к дружке прижавшихся, молвил:

– Оставайтесь здесь ночевать. Покои вам уже приготовлены. А утром ответ дашь.

Кивнул головой Марк в ответ на слова князя, Дара-Воителя…

А утром, едва солнышко красное поднялось над горизонтом, дал ответ князю – коль требует от него Держава Славов отказаться от счастья своего, исполнит он всё…

Глава 11

Полгода спустя. Франция.

Гроссмейстер Ордена Тамплиеров, Хуго де Лаваллер, с любопытством взглянул на застывшего перед ним молодого человека.

– Так вы – сын барона Алекса фон Гейера?

Тот ответил с небольшим поклоном и незнакомым жёстковатым акцентом, но довольно правильной германской речью:

– Да, ваша светлость. Законный сын, Марк.

Хуго чуть помотал в воздухе рукой:

– Давно. Очень давно не видел я вашего батюшку. И где же он обитает теперь?

Марк вздохнул:

– После того, как в Иерусалиме мой почтенный родитель едва не попал в плен к сарацинам, решил он, что жизнь в Святой земле не стоит того, чтобы отдать за неё жизнь. Собрав отряд охотников и смелых людей, двинулся он дальше на юг. Пересёк великие пески, доселе считавшиеся непроходимыми, и вышел в земли весьма обильные и населённые чернокожими маврами. Чёрными, словно уголья в очаге…

Гроссмейстер затаил дыхание от неожиданности. Негров, он, конечно, видел. Но рассказ молодого рыцаря звучал, словно баллада миннезингера…

– Там основал он поселение, в верховьях реки, Нил называемой, впоследствии ставший городом. И доселе жил в том граде, именуемом окрестными племенами Хараре, что означает, каменный. Правил своими подданными справедливо, как требует того Церковь наша.

Марк состроил постное лицо, а тамплиер осенил себя при этих словах крёстным знамением. Мауберг повторил жест за ним.

– Дальше, сын мой. Дальше.

12

– в данном случае, так называемую "легенду" разведчика.

13

– шпионов