Я. Тебя. Заставлю

Я вздыхаю, делая массаж лица перед зеркалом. Иногда мне кажется, что это дурной сон. Я проснусь среди ночи, а мой черноволосый Аполлон сопит рядом, прижмусь к нему и счастливо вздохну.

Он ведь тоже ночует один. Наверное, так же лежит часами, глядит в потолок и думает обо мне. Иногда я беру в руки телефон, но каждый раз смотрю время и откладываю мобильный в сторону. «Не сегодня», – говорю я себе. Если однажды я и стану бесхребетной медузой, то не сегодня!

Очередное утро начинается как обычно. Я вновь просыпаюсь разбитой и невыспавшейся. Одинокой. Благо в суматохе совершенно нет времени скучать и накручивать себя, потому что нужно спешить на работу. Уже два месяца мне есть чем заняться, где реализовать потенциал. С каждым днём будет легче. Я обязательно привыкну.

В офисе первым делом отвечаю на срочные письма, после чего предупреждаю босса, что на планёрке сегодня присутствовать не получится, потому что с утра у меня суд, к которому я усиленно готовилась.

Очень боюсь опоздать, поэтому приезжаю на сорок минут раньше. По пути покупаю кофе в пластиковом стаканчике и замираю с ним около многоэтажного здания Арбитражного суда. Мощного, внушительного. Мне немного не по себе, я чувствую страх, которого раньше не было. В Москве я чуть ли не бегом бежала на заседания, не боялась ничего и никого.

Триколор гордо развевается на крыше строения, я почему-то долго слежу за движением ткани, которой играет ветер, и не замечаю, как ко мне приближаются.

– Привет, Лада, – слышу знакомый голос и оборачиваюсь. Леонидас собственной персоной. На нём белоснежная рубашка и чёрные брюки. Выглядит он неважно – уставшим и замученным. Мне хочется провести рукой по его лицу.

– Привет! Что ты здесь делаешь? – удивляюсь. Бросаю вопросительный взгляд на здание.

– А, нет, ни с кем не сужусь, боже упаси. Тебя искал. Был в твоём офисе, мне сказали, что ты с утра здесь.

– Тебе не следовало приезжать, – я начинаю оглядываться. – Нехорошо. Ты помолвлен, мы не должны видеться.

Мне хочется добавить: «Тем более на людях», но я этого не делаю, чтобы не подать ненароком идею.

– Днем я уезжаю в Анапу на три дня, хотел тебя увидеть перед отъездом.

– По работе? – спрашиваю.

– Да. Слушай… Не хочешь со мной? – и быстро добавляет, увидев шок и раздражение в моих глазах: – Ты не подумай, я без намёка. Несколько часов, проведённых в машине по дороге вдоль моря, нам пойдут только на пользу. Если не хочешь, то ничего не будет. Просто покатаемся. У меня куча дел на стройке, ты в это время погуляешь по пляжу, в мае народу мало. Ты ведь любишь пустынные пляжи, я помню.

– Леонидас, я работаю, – бросаю взгляд на часы, потом на здание. – Через тридцать минут у меня суд.

– Ты всегда раньше ездила со мной, – упрямо настаивает он.

– Больше я не могу себе позволить жить столь легко и беззаботно.

– Пожалуйста, – он сводит брови вместе, – мне одиноко. Я поговорил с твоим начальником, он сказал, что после суда ты свободна.

Моё сердце снова колотится, в мыслях полный сумбур. Я слышу свой собственный голос:

– Потерпи немного, скоро у тебя появится законная жена. Будешь путешествовать с ней. И больше никогда, Лёня, никогда не приезжай ко мне в офис и не говори обо мне с моим руководителем!

Он злится, достает сигарету, шарит по карманам в поисках зажигалки. Я снова бросаю взгляд на массивное крыльцо с огромным количеством ступенек, переминаюсь с ноги на ногу. Пора идти. Он женится на другой, но обставляет всё так, будто это я бросаю его и разрушаю наши отношения.

Машинально стреляю глазами на парковку и вижу, как с её стороны к нам быстрым шагом приближается Кирилл Богданов.

– Потрясающе! – досадую я. – Только этого мне не хватало!

– Что случилось? – спрашивает Леонидас, оглядываясь. Я поворачиваюсь к судье спиной, делая вид, что не заметила его. Он говорит по телефону и, возможно, не обратит на нас никакого внимания.

– Судья, который рассматривает мои дела.

– А, – Леонидас пару секунд изучает Богданова, хмурится. – Я его знаю. – Добавляет громко: – Кирилл Платонович! Доброе утро! – и спешит наперерез Кириллу.

– Эй, что ты делаешь! Не надо! – шиплю я вслед, но поздно. Богданов договаривает по телефону и бросает взгляд на Леонидаса, потом на меня, где его глаза привычно задерживаются чуть дольше, чем следовало бы. На лице отражается лёгкая степень неприязни. Я чувствую, как мои щёки заливает краска.

Глава 4

У меня есть целых два часа, чтобы обдумать ситуацию. Всё это время я сижу в коридорчике у кабинета, в котором проходят заседания, и периодически перебрасываюсь сообщениями с клиентом. Мой кофе давно закончился, но я постоянно забываю об этом и раз за разом подношу пустой стаканчик к губам, пытаясь сделать глоток. Уйти никуда не могу, так как суд может начаться в любой момент.

«Лада Алексеевна, не томите!» – приходит сообщение от клиента.

«Всё еще ждём», – пишу я в ответ. Богданов опаздывает на целых два часа! Это уму непостижимо! Я чувствую злость и полное бессилие. Он может легко промариновать меня и остальных юристов до самого вечера.

Не знаю, о чём Леонидас говорил с Кириллом в течение пары минут, но они периодически бросали на меня серьёзные взгляды. А когда я направилась в их сторону, Кирилл вручил собеседнику свою зажигалку и под предлогом, что очень спешит, покинул нашу милую компанию.

– О чём вы говорили? – спросила я у Лёни.

– Да так, – задумчиво ответил тот, поглаживая подбородок и провожая глазами Богданова. – Не важно.

Во время ожидания не получается расслабиться и поторчать, например, в социальных сетях. Моя спина идеально прямая, колени стиснуты, а пальцы напряжены. Ежесекундная боевая готовность. Я думаю о том, как сильно Богданов изменился за эти годы. Не то чтобы я его хорошо знала раньше – мы виделись-то только в здании суда, – но он никогда не казался мне равнодушным. Но и сильным тоже не казался. Заурядным зубрилой – да, но никак не влиятельным человеком, знающим себе цену. У него даже походка изменилась. И сшитый на заказ костюм сидит на фигуре идеально. Может ли назначение полностью поменять человека?

Не хочу показаться поверхностной и зацикленной на внешности, но если бы в то время он выглядел так же, как сейчас, я бы не стала ему настолько откровенно строить глазки. Я бы расценивала его серьёзно. И я бы никогда не поступила с ним так, как поступила.

– Прошу встать! – объявляет секретарь, и мы с юристом оппонента поднимаемся, встречая соизволившего всё же появиться Богданова. Тот проходит мимо быстрым шагом и занимает своё кресло. Я пялюсь на кусочек его галстука и белоснежный ворот рубашки, выглядывающие из-под чёрной ткани. Мне та-ак непривычно видеть его в черной мантии! Он молод, но зелёным не смотрится. Напротив, я бы дала ему лет тридцать шесть.

Председательствующий объявляет:

– Здравствуйте, присаживайтесь, пожалуйста.

И я плюхаюсь на свой стул, потому что мои колени снова начинают дрожать. Мне нужна эта работа. Я просто обязана переломить ситуацию в свою пользу!

Заседание проходит по стандартному сценарию: сначала выступает юрист истца, потом я.

– Представитель ответчика, – обращается ко мне Богданов. Смотрит прямо, немного хмурится. От его строгого низкого голоса у меня во рту пересыхает. Триггерит, триггерит! Я снова вижу перед глазами того тощего помощника, которого однажды грубо высмеяла при всех. Моргаю, прогоняя видение. – Поясните по существу заявленного ходатайства, – говорит он мне. Пауза затягивается, он повторяет прерывисто: – Чуть быстрее. Если можно. Пожалуйста.

Он явно очень торопится. Ещё бы! Нужно нагнать почти половину рабочего дня! Поднимаюсь и начинаю объяснять. Всё чётко и по сути: я готовилась, но он прерывает на полуслове:

– Процессуальный документ я уже читал, можете ли вы добавить что-то новое? – и выжидательно смотрит на меня. Он помнит, я знаю. Он всё прекрасно помнит и ненавидит меня за те слова. Клянусь, его глаза в этот момент темнеют. Там будто черти затаились, притихли в яркой зелени и тоже смотрят, выжидают. Сглатываю.