Моя прекрасная повариха

Азора заснула через несколько минут после выпитого чая, и ее сон был спокойным. Я смешал себе еще лекарства, проверил Глорию – девочка спала крепко и тихо, за ушами и на щеках не было ни единого пузырька – и вышел из номера.

Была ночь, почти вся гостиница спала тревожным сном. В баре девицы госпожи Бьянки, привычные к ночной жизни, усердно работали, смешивая лекарства. Почти у каждой уже появились пузырьки. Я посмотрел в окно: Келлеман не спал. Откуда-то доносились крики, где-то разбили стекло – одним словом, народ гулял, причем в плохом смысле.

– Ну как, есть новости? – спросил я у господина Шарля. Тот сидел за стойкой регистрации, сжимал в руке стаканчик из-под лекарства, и было видно, что он едва держится.

– Пока никаких, – со вздохом сообщил он. – Эльфов отмутузили знатно, но я это вроде рассказывал уже. Полиция скрутила самых энергичных драчунов, да и отпустила через час.

Если господин Шарль и рассказывал, то не мне. Я кивнул одной из девиц – она подошла к стойке, и я приказал:

– Идите в номер, господин Шарль, вам надо лежать. Бекки поможет.

– Помогу, конечно, – с готовностью сообщила девушка. – Не хватало еще, чтоб вы с лестницы упали. Но учтите! Мы пока не работаем.

Господин Шарль сумел улыбнуться.

– Знаете, мне сейчас меньше всего интересны любовные утехи.

Девушка заулыбалась.

– Когда заинтересуетесь ими, то поймете, что поправились.

Когда они ушли, я сел за стойку и в очередной раз за сегодняшний день подумал, что разорен. Проклятые эльфы! Какая в мире ни есть дрянь, вся от них!

Стоило мне подумать об эльфах, как я увидел Валентина, который спускался с лестницы. Вот кто рад до безобразия: мог бы сейчас лежать с разбитой головой и народной ненавистью, но предпочел наш чумной барак и выиграл. Валентин подошел ко мне, небрежно оперся о стойку и поинтересовался:

– Господин Фьярви, как думаете, мы сможем послать весточку полиции?

Так. Полиция. Еще одни плохие новости.

– Вы там кому-то проломили голову? – спросил я.

– Ну что вы, нет, разумеется, – едва заметно улыбнулся эльф, и я увидел, что из-под воротника его белоснежной рубашки выглядывают пузырьки. Неудивительно. – Я признателен вам за мое спасение и оплачу все неудобства. Но сейчас полиции надо искать труп.

Я вопросительно поднял левую бровь.

– И чей же?

– Эвентина Келлиана, чей же еще. Если его запустили сюда, чтобы он перезаражал весь Келлеман, то вряд ли ему собирались сохранять жизнь. Начнет болтать, создавать неудобства… Полагаю, он лежит где-нибудь за городом в канаве.

– Хотите сказать, что в округе действует преступная сеть эльфов? – кажется, Валентин уже начал бредить, и надо бы его отправить в номер.

– Зачем сеть? Всегда можно заплатить кому-нибудь из людей.

Я помолчал. Кто-то из девиц рассказал смешной анекдот, бармен, который смешивал лекарства, рассмеялся, и это было, как надежда. Мы справимся. Мы победим. У нас есть лекарства, в кладовых гостиницы достаточно еды.

Мы выстоим.

– И кто мог это сделать? – поинтересовался я. Валентин неопределенно пожал плечами.

– Сам удивляюсь. Келлеман маленький городок, здесь никогда ничего не происходит.

– Принц Эленвер? – предположил я. – У него зуб на мою семью.

– Даже не знаю, – ответил Валентин. – Говорят, он полностью занят новой женой.

Я ухмыльнулся, и эльф поспешил объяснить:

– Ему не повезло в плане тестя. Генерал, ветеран трех войн. Ходят слухи, что он уже успел приложить зятя за какое-то неосторожное слово.

Не буду скрывать, эта мысль меня обрадовала. Издевался над женой и дочерью – получи тех, с которыми будешь ходить по одной половице. Я бы с удовольствием поддержал генерала в стремлении воспитать из зятя джентльмена.

– Что же он, не испугался колотить принца? – поинтересовался я.

– Поверьте, там такой господин, которому все равно, принц перед ним или простолюдин.

Я позвал одну из служанок, Пиппу, набросал записку шефу Гемини и, убедившись, что девушка тщательно закрыла рот и нос повязкой, отправил ее в полицию. В конце концов, это их работа, вести расследования и разбираться в том, кто настолько желает зла городу, что запустил сюда заразного больного. Раскланявшись с Валентином, я заглянул на кухню. Домовые дремали на скамейках, но двое из них кипятили чайники и закладывали нарезанные фрукты в лимонадницы. Увидев меня, все домовые поднялись, встревоженно защебетали, и один из них спросил:

– Как там бедная госпожа Азора?

– Плохо, – я не стал ничего скрывать, Азора действительно выглядела так, что я боялся смотреть на нее. И не смотреть не мог. Тяжелее всего было не подавать виду и притворяться, что все в порядке. Один из домовых сразу же бросился к лимонаднице, нацедил золотистого напитка, другой метнулся к печи – вытащил поднос с завитками выпечки. Печь… Азора ведь хотела ее заменить.

У меня сжалось сердце. Нет, мы выстоим, мы справимся. Я не имел права впадать в отчаяние.

– Господин Фьярви, вот! – третий домовой уже стоял передо мной с подносом в лапках. – Я отнесу ей?

– Отнеси, – согласился я. – С запасами у нас все хорошо. Сможете сами приготовить кашу на завтрак? И простенькое рагу на обед?

– Сможем! Сможем! – защебетали домовые. – Все сделаем, господин Фьярви!

В коридоре послышались торопливые шаги: я выглянул и увидел служанку, которую отправил в полицию. Она остановилась, со вздохом привалилась к стене и прошептала:

– Ох, господин Фьярви… что творится!

Я понимал, что во времена эпидемии нас не ждет ничего хорошего, и поинтересовался:

– Записку передала?

– Да, вручила лично в руки, шеф Гемини не спит, работает, – сообщила Пиппа. – Эльфов, кого поймали, мало-мало не убили! Кабачок на Малой Фруктовой разграбили! Больница, слава Небесам, держится, но народу там – страшно глянуть! Говорят, на полу больных кладут.

Да, кажется, мы еще легко отделались. В «Вилке и единороге» все было тихо и мирно.

Едва я подумал об этом, как услышал грохот и звон – кто-то высадил одно из окон на первом этаже.

Азора

Я очнулась, когда внизу что-то загрохотало. Глория испуганно села на кровати, переводя взгляд с меня на дверь.

– Мамочка… – прошептала она. – Мамочка, мне страшно.

– Иди сюда, птичка, – я протянула к ней руку, Глория спрыгнула с кровати, подбежала ко мне, прильнула, дрожа от страха. Какое-то время мы сидели молча, а на первом этаже, судя по звукам, была драка.

Фьярви сейчас был там – когда я об этом подумала, мне вдруг сделалось холодно. Под кожей ладоней медленно поплыли струйки огня – магия напомнила, что она здесь, и может пригодиться.

– Сиди здесь, – велела я Глории. – Запри дверь изнутри, выключи свет. Я скоро вернусь.

Глаза Глории сделались такими же огромными, как в ту ночь, когда я бежала с ней из Благословенного края.

– Мамочка, ты… – выдохнула она. Я осторожно, как в далеком детстве, взяла ее личико в ладони и отчетливо проговорила:

– Возможно, на гостиницу напали. Если это так, то я их отвлеку. До тебя никто не доберется.

– Мамочка… – Глория сделалась тихой и маленькой, в глазах, наполняющихся слезами, не было ничего, кроме боли. – Мамочка…

– Я скоро, – пообещала я, чувствуя, как от моих рук растекается тепло, которое окутало и успокоило Глорию. Теперь она ничего не будет бояться – просто выключит свет и будет спокойно ждать моего возвращения. – Через несколько минут. Все будет хорошо, детка.

У меня хватило сил для того, чтобы выйти из номера и пройти несколько шагов по коридору. Услышав, как щелкнул замок, я привалилась к стене, выравнивая дыхание и чувствуя, как все тело покрывается отвратительным липким потом.

«Бей эльфов», значит. Ну что ж, пусть бьют меня, но не доберутся до моей дочери. Сейчас я напоминала себе куропатку, которая притворялась раненой и уводила хищника от гнезда. И да, куропатка не могла ударить – а я надеялась, что все-таки смогу.

Не помню, как я спустилась на первый этаж – я снова стала осознавать себя, когда меня подхватил Дархан и поставил на ноги.